Матвей Захаров - Генеральный штаб в предвоенные годы
В феврале 1941 года командующий КОВО генерал армии Г. К. Жуков выдвигается на пост начальника Генштаба. В марте этого года на должность начальника Оперативного управления Генштаба переводится заместитель начальника штаба КОВО генерал-майор Г. К. Маландин, а начальник отдела укрепленных районов штаба КОВО генерал-майор С. И. Ширяев - на должность начальника укрепленных районов.
Сотрудники, выдвинутые на ответственную работу в Генштаб из Киевского Особого военного округа, в силу своей прежней службы продолжали придавать более важное значение Юго-Западному направлению. При оценке общей военно-стратегической обстановки на Западном театре воины их внимание, на наш взгляд, невольно приковывалось к тому, что было более знакомо, тщательно изучено и проверено, что "прикипело к сердцу", длительно владело сознанием и, естественно, заслоняло собой и отодвигало на второй план наиболее весомые факты и обстоятельства, без которых нельзя было воспроизвести верную картину надвигавшихся событий.
Подобный метод подбора руководящих работников Генерального штаба нельзя признать удачным. Никакого повода или веских оснований к широкому обновлению его состава в условиях приближавшейся войны, да к тому же лицами, тяготевшими по опыту своей прежней деятельности к оценке обстановки с позиций интересов командования Юго-Западного направления, не было.
Характер оперативно-стратегических взглядов работников, прибывших из КОВО, достаточно рельефно выражает представленная в Генштаб в декабре 1940 года "Записка по решению Военного совета Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1940 год" за подписью начальника штаба Киевского военного округа генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева.
В разделе "Военно-политическая обстановка и оценка противника" указывалось, что "ввод немецких войск в Румынию и Финляндию, сосредоточение к границам СССР более 100 дивизий и направление политических и стратегических усилий на Балканы (группа генерала Бласковец и группа генерала Рейхенау), наличие германо-итало-японского союза и появление итальянских (видимо, имелось в виду немецких. - М. З.) дивизий в Румынии следует рассматривать не только как мероприятия, направленные против Англии, но и как мероприятия, которые могут обратиться своим острием против СССР... Такое положение на Балканах создает для Германии благоприятные условия: а) использование взаимодействия с европейским союзником - Италией; б) использование военно-экономических ресурсов Балканских государств (в первую очередь нефти) и их вооруженных сил (в первую очередь Венгрии и Румынии); в) использование плацдарма для вторжения на богатую сельским хозяйством и промышленностью территорию УССР". Отсюда делается вывод, что основные усилия Германии будут нацелены против Юго-Западного фронта, а значит, "здесь следует ожидать главный удар объединенных сил противника".
Возможность наступления немцев из Восточной Пруссии и района Брест-Литовска не отвергалась, но считалась маловероятной, поскольку Германия будет держать значительные силы против Юго-Западного фронта, чтобы не допустить его наступления на юге с целью разорвать связи гитлеровцев с Балканскими государствами.
Таким образом, оценивая сложившуюся к тому времени группировку германской армии и не приняв во внимание имевшиеся сведения о ее временном характере, Военный совет Киевского военного округа (на военное время округ становился Юго-Западным фронтом) приходил к заключению, что "на ближайший отрезок времени группировка против СССР будет создаваться из существующей, характерной наличием крупных сил на Балканах и на юге Германии". Считалось, что против Юго-Западного фронта фашистский блок выставит 135-160 пехотных дивизий, 14 танковых соединений, 14-16 тыс. самолетов и 15 тыс. орудий.
С такой устоявшейся точкой зрения на военно-стратегическую обстановку на Западном театре войны, которая не расходилась со взглядами И. В. Сталина, надо думать, и вступил в должность начальника Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. Тем более что эта идея получила веское подтверждение военными событиями, разыгравшимися весной 1941 года на Балканах при вторжении фашистской Германии в Югославию и Грецию.
Кстати сказать, вариант приложения основных усилий Германии против СССР на Южном стратегическом направлении одно время был вполне допустим. Как стало известно позднее, при разработке фашистского плана нападения на Советский Союз немецкое верховное командование рассматривало подобное предложение, представленное в оперативной разработке генерала фон Зоденштерна 7 декабря 1940 года{130} (в начале Великой Отечественной войны он был начальником штаба группы армий "Юг").
План Зоденштерна не нашел поддержки у немецкого верховного командования главным образом потому, что Южный театр военных действий, ограниченный Карпатами и припятскими болотами, имел малую оперативную емкость. Состояние коммуникаций в Венгрии и Румынии не позволяло осуществить своевременное сосредоточение достаточно мощной ударной группировки и внезапное вторжение в пределы СССР, а также обеспечить ее всем необходимым. Пугали Гитлера и ненадежный балканский тыл, а также необходимость преодолевать в ходе наступлениямногочисленные реки, протекавшие в этом районе с северо-запада на юго-восток. Приведенные мотивы заставили немецко-фашистское руководство придерживаться северного варианта при нападении на СССР, который по всем предъявляемым требованиям имел существенный перевес по отношению к южному.
Было бы наивным утверждать, что указанные негативные стороны Юго-Западного театра военных действий оставались не известными нашему Генеральному штабу. Скорее всего, их отнесли в то время к числу второстепенных и при оценке обстановки в расчет не приняли. Убеждение в "правильности" принятых стратегических решений дополнительно подтверждалось информацией, полученной по каналам Наркомата государственной безопасности СССР в начале апреля 1941 года. В сообщении указывалось, что "выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает... молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на восток...".
Находясь под впечатлением вышеприведенных обстоятельств, наше стратегическое руководство не уловило своевременно момент, когда гитлеровский генеральный штаб отказался от "имеющихся выгод" на юге в связи со сложившейся военно-политической ситуацией на Балканах и принял сторону "кратчайших путей" на севере. Время же для этого, хотя и ограниченное, имелось. Это позволило бы нам переориентировать свои вооруженные силы с учетом вероятных намерений противника.
Целесообразно хотя бы коротко остановиться еще на одном плане обороны страны, выдвинутом накануне войны якобы Б. М. Шапошниковым.
Суть этого плана (как это трактуется в некоторых военно-исторических и мемуарных трудах) заключается в том, что основные силы приграничных округов рекомендовалось держать на старой государственной границе за линией укрепленных районов. На новую границу предлагалось выдвинуть лишь части прикрытия, способные обеспечить развертывание главных сил в случае внезапного нападения. По мнению некоторых авторов, наше командование, отвергнув такой план, совершило чуть ли не роковую ошибку.
Достоверность выдвинутого плана выглядит по меньшей мере просто-напросто надуманной, сомнительной гипотезой. Чтобы установить всю несостоятельность и нереальность его основных стратегических положений, не потребуется глубокого анализа.
В военной истории уже имели место подобные прецеденты. Накануне Отечественной войны 1812 года прус-скип авантюрист генерал Фуль пытался навязать русскому царю Александру I нечто подобное для обороны русского государства от наполеоновского нашествия. По его мысли, армия Барклая де Толли должна была, медленно отойдя за реку Западная Двина, обороняться, опираясь на укрепленные позиции Дрисского лагеря, а армия Багратиона, маневрируя и нанося короткие удары, должна была изматывать противника на обширных пространствах между границей и полосой укреплений. Приведенный план еще в начале XIX века представлял собой обветшалый курьез, взятый из эпохи наемных, вербовочных армий с магазинной системой снабжения.
Не менее печальный пример "маневренной" обороны можно привести из первой мировой войны. Оборона на реке Марна была поручена немецким войскам генерала Марвица. Последний решил оборону осуществить на свой манер. Выставив наблюдение и небольшое прикрытие вдоль реки, он сосредоточил остальные силы в стратегическом резерве за линией укреплений. Когда англичане и французы начали переправу на северный берег Марны, то они почти не встретили никакого сопротивления. Проведенные в последующем немецкие контратаки не могли остановить англо-французского наступления. Такая "дубовая активность" немецкого генерала стала причиной серьезной неудачи.
