Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина
Это была действительно заноза!
С другой стороны курган представляя большую ценность для обеих сторон, в то же время был особенно значим для французов т. к. с него единственно просматривалась вся система Центральных высот, от Горок до Утицы и вся долина Колочи до Новой Смоленской дороги и вокруг Бородино, естественного центра поля; а также всё пространство между Новой и Старой Смоленской дорогой к востоку и западу от него. Без овладения этим пунктом не только атака, сам выход к центральной позиции был невозможен.
В то же время он не сулил легкой жизни и обороняющимся: фактически курган находился в месте сближения идущих с разных сторон путей и его изолированно-подвешенное положение рождало неуверенность за все направление – это было действительно «место на семи ветрах» и требовало не «опираться», а «поспевать», быстрыми ударами расталкивая неприятельский прерывистый фронт на Западе и на Юго-Западе, устойчиво сражаться на Северо-Запад и Север, активно взаимодействовать с центральной позицией на Восток и Северо-Восток, имея зрительную угрозу быть от нее отрезанным в условиях нависания неприятельского фронта с Севера, особенно если свой сплошной отсутствует; требовалась безусловная уверенность, что активная поддержка со стороны остальной армии и той ее части, которая находится в центре, будет оказана… но 2 Командующих… 1 Полномочный Заместитель… 1 Главнокомандующий…
Севернее Колочи рельеф становится равнинно-сглаженным, некоторое препятствие-рубеж представляла долина маловодной пересохшей Войны с прудом выше Беззубово. Определяющим на этом направлении является превышение южного правого берега Колочи над северным левым, которым должен был выходить на поле Наполеон: малозаметное в центре от Шевардино до Бородино, оно было вполне определённо по течению выше от Шевардинского оврага до Доронино-Фомино, и выразительно громоздилось от Бородино до Малого вниз. Завершающим фактором позиционной ущербности Левобережья в целом являлось полное отсутствие выраженных высот, делавшее недоступным какое-либо наблюдение вглубь Правобережья на большей части фронта Маслово-Доронино.
Условия местности в низовьях реки Колочи создавали возможность обхода позиции с Севера, между Москвой-рекой и Масловскими высотами (Масловская дыра); обход с Юго-Запада, Юга был возможен но мало реален по длине перехода и трудности движения через леса при малой возможности скрыть этот марш от прекрасно «освещающих» местность русской лёгкой кавалерии и казаков; и весьма опасен по возможным последствиям утраты связи и взаимодействия Армии и Обходящих войск. Жесточайший урок такого рода, полученный Наполеоном при Прейсиш-Эйлау, когда утратившие связь французские корпуса выходили на поле боя разновременно и поочерёдно сметались русскими атаками, навсегда излечил его от «обходной болезни» по длинным дугам.
Оценивая в целом возможности применения компонентов вооружённых сил, следует отметить, что природные условия Бородино позволяли развернуть массовые боевые действия полным составом всех 3-х основных сухопутных родов вооружённых сил начала 19 века, но с учётом ряда существенных особенностей.
Наличие на большей части поля (Правобережье) многочисленных скрытых пространств, внезапно возникающих частных позиций, внешне безобидных бугорков, овражков, перелесков, лощин более благоприятствует пехоте чем коннице; а внутри этих родов войск создаёт относительно лучшие условия для «полуправильных» действий лёгкой егерской пехоты, в которой русская сторона серьёзно превосходила французскую как в количестве(1/3 списочного состава полков против 1/5), так и в качестве подготовки; в кавалерии более способствует успеху подвижной маневренной лёгкой, и универсальной средней, где у русских также имелись преимущества: при равенстве в числе всадников большая выносливость конского состава и наличие совершенно уникальной казачьей конницы, равного эквивалента которой для действий на пересечённой и малопросматриваемой местности Европа не имела вообще.
Те же условия предъявляли и особые требования к артиллерии: наличие закрытых пространств, обратных скатов поднимали значение навесного огня относительно настильного, а большое тактическое разнообразие обстановки Правобережья побуждало к более тесному чем это было тогда в обычае взаимодействию с пехотой и конницей, в своих движениях всё время попадавших в новые условия борьбы – в обоих этих направлениях русская сторона определённо первенствовала, как в боевой практике, с середины 18 века традиционно поддерживая действия наступающих войск в Русско-турецких войнах навесной стрельбой через головы каре и колонн при безотрывном с ними следовании, так и в обусловленном этим техническом составе артиллерии, до 1/3 которой составляли гаубицы-единороги; утверждалось в тактических воззрениях офицерского состава – русские уставы и наставления были глубже проникнуты этими идеями, нежели европейские. Главноначальствующий над этим родом войск у Бородино генерал Кутайсов был совершенно свободен от «узко-родовых» пристрастий и требовал от своих подчинённых самого тесного взаимодействия и непрерывного сопровождения войск огнём и колёсами. К сожалению, многие русские общевойсковые военачальники воспринимали эту «услужливость» отечественной артиллерии как принижающую «несамостоятельность», рассматривали её только как вспомогательное средство поддержки пехотно– кавалерийских строев, и не озабочивались её массированием на поле боя, обращающим артиллерию в качественно иной и уже определяющий элемент борьбы.
В окрестностях Бородино использование артиллерии обуславливалось лучшим обзором с Востока на Запад по Правобережью Колочи; и отличным с Юга на Север через долину реки на Левобережье. При этом по характеру рельефа на Правобережье, или при необходимости совершить маневр берегами реки перемещение артиллерийских масс встречает ощутимо больше естественных препятствий относительно движения других родов войск: при потребности сменить артиллерийские позиции согласованное взаимодействие артиллерии с другими родами войск неизбежно нарушалось или в боевых действиях возникала явственная пауза, что было на руку обороняющейся стороне – фактически каждый её «отскок» за пределы зоны действия неприятельских батарей порождал и новые условия борьбы; и выделенным внешним временным интервалом прекращения полноценных боевых действий открывал «новое сражение», перед которым итоги «предыдущего» отчасти обесценивались. Размахом этих отскоков (1–1,5 км.) Бородинское поле как бы нарезалось на последовательные автономные боевые зоны – оно было столь же многослойным как и душа выбравшего его военачальника…
Любопытно однако следующее: эта «многослойность» особенно ярко подчёркивается в направлении Восток-Запад естественными рубежами долин и оврагов, ручьёв и речек, впадающих в Колочу преимущественно справа – и относительно мало проявляется в направлении Север-Юг, где выраженным естественным рубежом является только Колоча; и если в первом направлении по Правобережью раскрываются богатые возможности разнообразных форм переходных боевых действий со смещениями в пространстве, то во 2-м условия местности задают жестокий ударно-позиционный бой ЗА и ВОКРУГ берега Колочи, т. е. Бородинское поле не только «многослойное», но и «поляризованное». В первом случае оборонительные формы боя, например в форме завязывающего начала более соответствуют условиям поля – во втором устремление на прорыв через линию Колочи одного из противников задаёт беспощадно-бескомпромиссное развитие с самыми решительными целями и активнейшими формами борьбы т. к. серьёзные рубежи далее в направлении Север-Юг отсутствуют и французский прорыв на Правобережье грозит рассечением и вдавливанием русской армии в леса за Старой Смоленской дорогой, а русский прорыв на Левобережье задаёт потенциальную угрозу опрокидывания французской армии в излучину Колочи – Москвы-реки на Северо-Восток при захождении левым флангом от Шевардино на Валуево по плоской позиционно-девственной равнине Левобережья.
При этом позиционное богатство Правобережья опять задаёт определённые вдохновляющие условия для владеющей им стороны: его овраги и долины становятся отсечными позициями, препятствующими расширению прорыва, и за которыми собираются и выстраиваются войска для подрубающих атак по долине Колочи на основание неприятельского клина, особенно страшные справа, от Гряды; артиллерия высот флангов (Шевардино, Курганная – Горки) берёт в огневое окаймление зарвавшегося неприятеля, в то время как его собственная застрянет на переправах, и вообще прекратит огневую поддержку войск, т. к. из-за превышения правого берега над левым перестанет видеть поле боя.
Позиционная бедность Левобережья задаёт и бедность выбора способов борьбы, как и отсутствие временных развязок в них. Всё её содержание сводится к Единственной Неостановимой Атаке-Бойне, так как ставшие на равнине войска в отсутствии природных заслонов и укрытий уподобляются дуэлянтам у барьера и взаимоистребляются в полчаса – час; преобладающей формой боя является стремительный маневр на сближение и опрокидывающая атака белым оружием, расстраивающие организацию и нацеливание истребительного огня; а главные тактические характеристики: внезапность, быстрота, ошеломляющая сила первого удара; сам бой выглядит как однократное действие без промежуточных развязок и смены целей, замедляющих движение. Как самостоятельная форма он малопродуктивен и имеет смысл лишь в ознаменование или завершение какого-либо целенаправленного боевого мероприятия и выдыхается, когда развёрнутая хорошо прикрытая войсками артиллерия кладёт предел всякому творчеству полководцев и значению отчаянного натиска пехоты и конницы – т. е. крупная операция на Левобережье может быть в основном лишь опосредованием событий на Правом берегу. В отсутствие позиционных факторов определяющим становится уже тактическое своеобразие войск, и некоторые преимущества здесь проступают на французской стороне: относительно больший удельный вес тяжёлых ударных компонент в составе пехоты и конницы; большая дальность настильного огня преимущественно пушечной артиллерии; наличие стратегического массирования конницы (корпус Мюрата), обеспечивающий как быстрый перехват маневров противника, так и упреждающее навязывание своих угроз. В то же время русские войска, воспитанные в суворовских традициях ударных ближних схваток и виртуозного владения белым оружием, имели большие способности к такому бою, а их психологическая устойчивость, обожжённая оскорблённым национальным чувством, была выше, чем у неприятеля.
