Джордж Бейкер - Август. Первый император Рима
Люди часто недоумевают: какие разительные перемены могли превратить мир Августа и Вергилия в мир Нерона и Сенеки? Это было возвращение духа Марка Антония. Война шла на небесах — столкновение идей и нарушенное согласие, которые не утихали со времен Траяна. Однако лихорадка, раздражение, неустроенность и дым этих времен не смогли уничтожить плодов деяний Августа. Они сохранялись во все времена несчастий и стали основой длительного периода мира при императорах второго века.
С начала своего правления под именем Августа он правил сорок один год. Если же считать со дня, когда он прибыл в Италию принять наследие Цезаря, прошло пятьдесят семь лет. Он заслужил это наследие, показал себя истинным преемником Юлия, отомстил его убийцам, устранил всех соперников и претендентов и принес мир Римской империи. Он реформировал конституционное устройство Рима; он расширил границы государства до Данубы, очертил их по границам Рейна, перешел Эльбу, вернул штандарты, которые парфяне когда-то отняли у Красса, и сделал мир настолько стабильным и безопасным, как только мог это сделать военный и государственный деятель. Для него писали Гораций и Вергилий, и, хотя он и не знал об этом, уже жил палестинский плотник, которому суждено было сделать его правление еще более величественным и бессмертным и тем самым положить начало еще одной эпохе в истории. Август прокладывал свой путь, он был победителем поколения необычных людей. Когда он умер, ему было семьдесят пять лет. Он пережил всех своих современников, которые способствовали появлению золотого века. Он был младшим из них, и он пережил их, встретив старость; он с его хрупкостью, слабым здоровьем, диетами и режимом жил долго и сделал больше их всех. Лишь одно не дало ему Провидение — ему не дано было контролировать будущее.
Все согласны с тем, что его смерти предшествовали различные предзнаменования. Он хотел сопровождать Тиберия в его поездке в Иллирию, но, отвлекаемый делами, наконец воскликнул, что не останется в Риме, даже если все там останутся. Люди потом вспоминали эту фразу, которая предсказывала его кончину. Он ехал по дороге в Астуру, сел на корабль в Кампанию, поскольку это считалось менее утомительным путешествием, чем по суше. Однако в пути он подхватил какую-то простуду или дизентерию.
Сохранились подробности его последнего путешествия, как если бы их запоминали специально. Когда он высадился южнее Путеол, там находился вновь построенный александрийский корабль. Команда и пассажиры в белых парадных одеждах жгли факелы и осыпали его добрыми пожеланиями и благодарностью, заявив, что они живы и путешествуют по морям, наслаждаются свободой и благоденствием благодаря его стараниям. Очень этим довольный, он раздал каждому члену команды по сорок золотых аур, чтобы они использовали эти деньги для покупки исключительно александрийских товаров. Он остановился на четыре дня на своей вилле на Капри, наблюдая за гимнастическими состязаниями местных школьников, и устроил им праздник, на котором сам присутствовал. На празднике было много веселья. Сам он также был весел, хотя и страдал от приступов дизентерии… Он развлекался, декламируя греческие стихи, а затем просил греческого компаньона Тиберия, знаменитого Трасилла, назвать автора, которого он цитировал. Трасилл был слишком хорошим поэтом, чтобы его можно было застать врасплох, и тактично отвечал, что стихи хороши, кто бы ни оказался их автором, что вновь развеселило Августа. Наконец, он провожал Тиберия в Беневент. Затем он вынужден был слечь в Ноле, и Тиберия срочно отозвали из путешествия.
Старый человек — старым стал тот, который был так молод, когда начинал, — постепенно угасал. 19 августа — в месяц, носящий его имя, — он почувствовал приближение смерти. Он спросил, нет ли каких-либо беспорядков в связи с его состоянием, а затем (вероятно, убедившись, что все спокойно) попросил принести зеркало, привел в порядок себя и прическу. Друзья были допущены к нему проститься. Он спросил их, хорошо ли он сыграл свою роль в комедии жизни, и процитировал греческие стихи о том, что если он исполнил роль хорошо, то ждет аплодисментов. Затем они его оставили. Позже он поцеловал Ливию со словами: «Ливия, вспоминай о нашей жизни вместе и прощай», а затем спокойно умер. Он всегда желал такой смерти и восхищался теми, кто ее удостоился.
О том, что он оставил после себя, о содержании его завещания, подробностях погребения, о памятниках, ему воздвигнутых, можно прочитать у Светония. Главное, что он оставил, — это традиция. Мир, компромисс, правление в интересах людей, населявших Римскую империю, — это основное, чего он добился и оставил потомкам.
Список иллюстраций
Римский мир в I в. до н. э.
Рим в эпоху Августа
Мутинская кампания
Битва при Филлипах
Область Кампания
Вторжение на Сицилию
Сражение при Актии
Дом Цезаря
Примечания
1
Знамения и знаки, сопровождавшие убийство Юлия Цезаря, были не просто плодом народных суеверий; их современник Вергилий перечисляет их в «Георгиках», 1, 461–497.
2
Светоний, кажется, ошибается, полагая, что М. Атий Бальб был особенно знаменитым предком. Атилий Бульб, консул в 245-м и 235 гг. до н. э., видимо, не был его предком. Антоний (см.: Светоний, «Божественный Август», IV, 2) слышал, будто Бальб был сыном парфюмера и булочницы в Ариции. Это, разумеется, история особого свойства, и она могла оказаться правдой.
3
Юлий отправился из Рима в Галлию весной 58 г. до н. э., когда маленькому Октавию было четыре с половиной года. Он не вернулся в Рим и не видел племянника до 49 г. до н. э., пока мальчику не исполнилось четырнадцать. Их тесная связь началась в том же году, а сотрудничество особенно плодотворным было в 45 г. до н. э., когда восемнадцатилетний Октавий находился вместе с Юлием в Испании.
4
Атия снова вышла замуж, и ее второй муж (который оказался хорошим отчимом для пасынка) был гораздо более значительной личностью, чем Гай Октавий. Это был Луций Марций Филипп, который происходил из сенаторского сословия, его отец, дед, прадед и прапрапрадед были консулами и фигурировали в консульских списках; сам он также дважды исполнял консульские обязанности. Разница — весьма существенная — заключалась в общественной значимости, достигнутой Юлием. В 64 г. до н. э. Юлий был политическим банкротом, и Октавий был достаточно хорош для его племянницы; в 58 г. до н. э. Юлий начал завоевание Галлии, и теперь его племянница могла претендовать на Филиппа с его длинным списком предков-консулов. Это имело значение для укрепления общественного статуса и сына Атии.
5
Его учителями были Аполлодор Пергамский, а потом Арей и его сыновья Дионисий и Никанор. В 84-й и 88-й главах Светоний («Божественный Август», LXXXIX) подробно это описывает, а также говорит об особенностях стиля и дикции Августа.
6
Светоний. Божественный Август. 79–83. См. также отдельные подробности биографии Юлия Цезаря у Плутарха.
7
Возможно, Октавий рассуждал именно так, мы, однако, не обязаны с ним соглашаться. Цицерон («Письма Аттику», XV, 4) полагал, что Юлий никогда не возвратится. Вполне вероятно, что тактические трудности, которые уже оказались непреодолимыми для такого полководца, как Красе, и даже для Марка Антония, стали бы непреодолимыми и для Цезаря; в Месопотамии он, может быть, утратил бы лавры, которые приобрел в Галлии. Бессмертная военная слава Юлия, возможно, осталась в памяти благодаря его ранней кончине, охранившей его от опасностей, исходивших от парфянских горных племен и по-парфянски одетых в кольчуги вооруженных жителей, которые сражаются на своей земле. Интересно поразмышлять о возможной реакции относительно восточного поражения Юлия. История Гая Октавия определенно была бы другой!
8
В письме к Аттику после 18 мая Цицерон называет молодого человека Октавием. Но уже в конце июня он называет его Октавианом («Письма к Аттику», XV, 2, 12).
9
В Рим — то есть на Игры в честь Аполлона. Встреча происходила 26 июня, за десять дней до начала Игр.
10
Содержание этого разговора приводится столь подробно, поскольку его сохранил для нас Цицерон в «Письмах к Аттику», XV, 11.
11
