Валерий Шамбаров - Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства
А в ноябре 1667 г. к государю пожаловало польское посольство для ратификации Андрусовского договора. Встретили его чрезвычайно пышно. Но Ордин-Нащокин начал гнуть в международных делах собственную линию. Кроме ратификации, он взялся конструировать союз с поляками. Казалось бы, его польза была очевидной. Крымцы были врагами обеих держав, а Дорошенко втягивал в борьбу за Украину Турцию. Проведя переговоры, выработали и подписали Московское Союзное постановление. В случае нападения турок и татар на Польшу или Россию стороны обязались действовать сообща, совместными усилиями «привести непослушных к послушанию казаков» (имелись в виду казаки Дорошенко). Условились и о том, чтобы следующим летом организовать со Швецией конференцию о балтийской торговле, вместе нажать на шведов и принудить к уступкам.
После приема у царя Ордин-Нащокин позвал поляков для долгой неофициальной беседы. Изливал перед ними глобальные перспективы – дескать, на свете существует множество стран, населенных славянами, они занимают все пространство «от Адриатического до Германского моря»! Не пора ли России и Польше нацелить усилия «по славянскому делу»? Если бы две державы объединились – например, путем избрания одного из царевичей на польский трон, никакой враг не смог бы противостоять им… Для панов подобные откровения оказались неожиданными. Они уклонились от обсуждения, сослались, что не имеют для этого полномочий. Пообещали лишь передать предложения в Варшаву.
Победы над Польшей неизмеримо подняли авторитет нашей страны. Все чаще приезжали греческие, болгарские, сербские, молдавские, грузинские священники. Получали «милостыню», везли на родину книги, отпечатанные в Москве. Увозили и рассказы о русском могуществе, надежды на будущую помощь. Западных купцов прищемили Новоторговым уставом, однако торговля с Россией оставалась настолько выгодной, что их понаехало еще больше, чем до войны. А персидские армяне задумали через русскую территорию поставлять в Европу шелк. Создали государственную компанию под покровительством шаха Аббаса и обратились в Москву. Ордин-Нащокин смекнул, какие прибыли это сулит, предложил ступенчатую систему пошлин. Если шелк будут продавать в Астрахани – 5 %, если в Москве – 10 %, а если повезут в Новгород, Смоленск или Архангельск – 30 %. Армяне охотно согласились, на западе шелк стоил во много раз дороже, чем в России.
Но Ордину-Нащокину пришла еще одна мысль. Среднее и Нижнее Поволжье оставались малозаселенными. Там гуляли шайки кочевников и «воровских казаков», грабежи были обычным явлением. Афанасий Лаврентьевич подал идею, чтобы Россия за отдельную высокую плату взяла на себя сопровождение и охрану шелковых караванов. Для этого он замыслил создать на Волге и Каспийском море регулярный флот. Царь чрезвычайно заинтересовался. Такого в России еще не бывало! Свой флот! Как его не хватало под Ригой! 19 июля 1667 г. Алексей Михайлович издал указ об учреждении судоверфи в Дединове, у впадения Москвы-реки в Оку. Для начала наметили построить трехмачтовый 22-пушечный корабль «Орел», одномачтовую 6-пушечную яхту, две шнеки и один бот.
Наняли голландских судостроителей и 14 моряков, остальных набирали русских. Капитан Бутлер и Ордин-Нащокин разработали первый в России корабельный устав: «артикулы, как капитан должен меж корабельных людей службу править и расправу чинить». А голландцы подсказали – каждый корабль должен нести флаг своего государства. Единого флага в нашей стране еще не было. В 1669 г. государь вынес этот вопрос на Боярскую думу, она утвердила три цвета, белый, синий и красный. Выбрали их из-за того, что они преобладают на иконе св. Георгия-Победоносца. Все эти инициативы обеспечили дальнейший взлет Ордина-Нащокина. Под его начало, кроме Посольского, были переданы Малороссийский, Полоняничный приказы, Новгородская, Галицкая, Владимирская четверти, ему поручили курировать металлургические заводы. Алексей Михайлович пожаловал ему титулы ближнего боярина и еще один, особенный: «Царственной большой печати и государственных великих посольских дел оберегатель». Европейцы переводили – «канцлер».
Политику государства он взялся определять самостоятельно, и поляки с иезуитами могли считать свой успех фантастическим. Глава царского правительства, самый влиятельный человек в Москве, сохранял откровенные симпатии к Речи Посполитой, подыгрывал в ее пользу. Еще недавно об этом можно было только мечтать. Но… Польша скатилась в такой разброд, что уже не могла этим воспользоваться. Проигранная война, набеги татар, возбудили против короля и магнатов, и шляхту. Ян Казимир из последних сил удерживался на престоле. Уцепился за надежды на поддержку Ватикана, и додумался до наивной прямолинейной провокации. Предложил вдруг царь свое посредничество в заключении… церковной унии. Расписывал, что Алексей Михайлович или его сыновья смогут в подобном случае претендовать на польский трон, а патриарх Московский получит право занять престол папы римского. Заверял, что он, Ян Казимир, приложит все усилия для избрания патриарха на этот пост. Разумеется, государь не стал даже рассматривать подобный бред.
А Ордину-Нащокину мешали его безудержные амбиции и склочный характер. Он возомнил себя величайшим государственным деятелем, не считался ни с кем. В итоге перессорился со всеми боярами. Алексею Михайловичу приходилось вмешиваться, мирить приближенных, атмосфера в Боярской думе стала совсем не рабочей. Ордин-Нащокин нашел хитрый способ склонять царя на свою сторону. То и дело бежал к нему жаловаться, что аристократы ненавидят его за «худородство», нарочно затирают, мешают его начинаниям. Государь жалел любимца, брал под защиту.
Но противовесом канцлеру в окружении государя стал Артамон Матвеев. Уж он-то никак не мог похвастаться знатным происхождением. Был сыном дьяка, продвинулся на стрелецкой службе до командования полком, Алексей Михайлович отметил в походах его доблесть и ум, стал привлекать в совет. Матвеев тоже увлекался зарубежными новинками, покупал картины европейских мастеров, занимался математикой и химией, устроил домашний театр. Но он умел проводить грань, где кончаются полезные вещи и знания и где начинаются отнюдь не здоровые веяния. Несмотря на «худородство», он умел ладить с боярами, помогал царю урегулировать конфликты в Думе.
Между тем «красивые» начинания Ордина-Нащокина стали оборачиваться просчетами. Начиная строить флот, он не поинтересовался, что аналогичную попытку уже предпринимали 33 года назад. Тогда корабль построили голштинцы. Но для волжских условий навигации большие суда «европейского» типа совершенно не годились. Тяжелый корабль то и дело садился на мели, еле-еле дополз до Астрахани, а в Каспийском море поврежденное днище не выдержало, дало течь, и его пришлось бросить. С «Орлом» случилась похожая история. Он несколько месяцев тащился от мели к мели. В «Астрахани» встал на ремонт. А потом налетели казаки Разина. Корабль, по идее, предназначался как раз против таких банд. Но на реке он не мог маневрировать, оказался беспомощным против лодок и стругов. Его захватили и сожгли.
Московское Союзное постановление стало грубой политической ошибкой. Союз с измочаленной Польшей практической ценности не представлял. Но сами же паны разболтали секретные пункты, еще и приукрасили собственными выдумками – пугали казаков, что договорились усмирять их вместе с русскими. Антироссийские круги использовали это для клеветнической агитации, и в 1668 г. на Левобережье полыхнуло восстание Брюховецкого. Малороссийский приказ возглавлял Ордин-Нащокин, но никаких мер не предпринимал. Только разводил руками, дескать, он же предупреждал, Левобережье следовало отдать.
Канцлер в критический момент вообще отстранился от украинских дел. Куда более важной задачей он видел выполнение договора с Польшей, взялся организовывать Балтийскую торговую конференцию. Местом проведения определил Курляндию, ведь курляндский герцог был его другом. Туда пригласили делегации Польши, Бранденбурга, Швеции. Ордин-Нащокин планировал, что Бранденбург станет посредником между Варшавой и Москвой, они вместо перемирия заключат «Вечный мир». Общими усилиями надавят на шведов и вынудят к льготным условиям торговли.
Канцлер сам выехал в Курляндию с огромной свитой. Но затея с треском провалилась. Шведы отказались участвовать в конференции. Объявили, что правила их торговли с Россией и Польшей включены в мирные договоры, менять что-либо они не хотят, а кого не устраивает – можно и повоевать. Но и поляки не прислали делегатов, им было не до того. В августе 1668 г. король под давлением панов отрекся от короны, и в Речи Посполитой разбушевались выборные страсти. Вмешались Франция, Швеция, германский император, торговали своими кандидатами, мешками везли золото. Свистопляска заварилась настолько безумная, что даже Ордин-Нащокин пришел к выводу: России лезть в нее не стоит. Писал царю: «Корону польскую перекупят, как товар, другие».
