Федор Глинка - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год
Эйзенах есть участок герцогства Веймарского. И здесь уста и сердца всех и каждого согласно хвалят добродетели Марии Павловны. Фр-к пленил нас рассказом о ее обхождении с русскими. Каждый раз после обедни она разговаривает со всеми офицерами, приветствует солдат и осыпает ласками раненых. У тех, которые ранены в ноги, спрашивает, не высоко ль отводят им квартиры, и всегда подтверждает коменданту, чтобы помещать таких в нижних жильях, в самых чистых и покойных комнатах. Она сама заботится, чтобы содержание раненым было лучшее; всех русских называет своими милыми гостями, приглашает их гулять в зеленых садах и откушать хлеба, соли в палатах своих. Мой друг! Ты знаешь русских и можешь судить, как восхищаются они таким обхождением с ними! Русскому одно ласковое слово царя государя любимого дороже злата и серебра!
Как обходятся здесь с нашими
Немцы очень любят русских. Получа известие о взятии Парижа, одна богатая графиня Эльма сделала великолепный праздник. Комендант города Ф *** приглашен уже поздно; он входит после всех, и что ж? Его встречают десять прекраснейших девиц, поют хор и с словами "В лице вашем увенчаем всех русских офицеров, освободителей Европы!" надевают на него лавровый венок. Он должен был носить его несколько часов на голове и теперь бережет на память.
Еще пример: несколько русских солдат, ускользнув из плена, скрывались в лесистых вертепах около Эйзенаха, занятого французами. Знатнейшая из здешних женщин, сведав о сем, всякий день, под видом прогулки, ходила навещать несчастных. Она приносила им в корзинах пищу, одежду и деньги - и это продолжалось около трех месяцев. Ну, как же русским не любить здешних!
На сих днях проезжали здесь великие князья Николай и Михаил Павлович. Общий голос говорит, что они так же добры, умны и милы в обхождении, как и венценосная сестра их! Питомцы добродетельной матери оправдают неусыпные попечения ее об них.
Любопытные путешественники ходят смотреть на одной, из здешних скал чету окаменелых любовников. В глубокой древности, говорит предание, на двух противоположных скалах существовали тут два монастыря: один мужской, другой женский. Строгий надзор с обеих сторон полагал вечную преграду между близкими соседями. Но любовь не знает преград: с тонкою струею ветра прокрадывается она в мелкие скважины железных ворот; легкою ласточкою перелетает чрез высоту огромных стен, и где только есть сердца, является и она с очарованием своим. Молодой монах и соседка его виделись сперва издалека, смотрели друг на друга, кланялись, потом изъяснялись глазами, вздыхали... При каждом из сих свиданий сердце более и более брало верх над рассудком. Они подходили друг к другу ближе, ближе и наконец встретились вон там - на той скале. Вечер был прекрасный; владычество весны повсеместно. Все ожило для любви и радости. Касатки, гоняясь друг за другом, вились над мшистыми зубцами черных башен; горные горлицы, воркуя, лобызались на расцветающих ракитах. Юная чета имела также сердца. Сильно забились они при общем ликовании природы; невольно раскрылись объятия, невольно заключили они в них друг друга. Уста хотели что-то сказать и сблизились - они поцеловались!.. Но, о боже! Какая ужасная казнь за сей поцелуй! Небеса меркнут... свет исчезает... все темнеет в их глазах... непостижимый холод быстро пробегает из сердца по всем направлениям жил и медленно, вместе с цепенеющей кровью, возвращается опять к умирающему сердцу. Мраз и ужас пронизают до мозга костей! Они стынут, цепенеют, как светлый источник в последний день осени; нет жизни, нет движения - они окаменели!!!
От Эйзенаха до Фаха и Гундфельда природа дикая, гористая. Стороны эти ужасно разорены войною; даже нивы не возделаны!.. Люди бедны, лица бледны; довольства не видать. Мальчишки в лохмотьях бегают толпами и самым странным охриплым голосом кричат: "Гир-гер крейцар!"
Фульда
Очень красивый город. Тут бы должно посмотреть дворец, церкви и мало ль еще что! Но мы проехали через город, не останавливаясь в нем: перемена лошадей в деревне.
Шлюхтер небольшой городок. Если увидишь в здешних местах запустевшие поля, бедных поселян и проч., то и не спрашивая знай, что это - Вестфалия. Брат Наполеонов оглодал ее, как кость. Не знаю, каково в Касселе; но здесь зато во всякой деревне сельская гвардия в оборванных кафтанах с пиками! Наполеон и товарищи его хотели всех людей сделать воинами, а свет превратить в казарму!
Сальмюнстер
Город, бывший некогда епископским. Кому теперь принадлежит Сальмюнстер? Фульде. А Фульда? Покамест еще никому! Сколько стад без пастырей! И как пострадали стада за то, что пастыри дрались!.. Тут ночевали мы у монахов в старинном монастыре, в мрачной зале за тесными перегородками, которые замыкаются, как шкафы, на выдвижных монашеских постелях. Ветер чрез целую ночь расхаживал по коридорам, выл.
Недалеко от Гебгаузена обедали мы в прекрасном доме у человека, одетого в топкое сукно, с премилою его дочерью, девушкою очень воспитанною - у кого же бы это, ты думал? У простого крестьянина! Так живут здесь крестьяне; а за несколько отсюда миль в Вестфальских горах - нищие! Счастие народа зависит от правителей его. Здесь, на квартире, стоял один французский офицер и подписал на стене свое имя, название своего полка, год, месяц и число, когда он тут был. Французское самолюбие воображает; что это для всякого очень любопытно!
Ганау, пространный, красивый и прелестными окрестностями украшенный город. Собственно, о нем не скажу ничего потому, что пробыл в нем не более получаса; но здесь очень кстати описать тебе бывшее сражение у баварского генерала Вреде с войсками Наполеона; а чтоб яснее описать самое сражение, обратимся назад и посмотрим предшествовавшие ему обстоятельства.
Обстоятельства, предшествующие битве при Ганау
Наполеон оставил Эрфурт 13 октября 1813 и пошел к Готе. 14 октября большая армия союзников двинулась вслед за неприятелем. Австрийские войска и российская гвардия пошли влево чрез Шмалканден по Тюрингскому лесу. Князь Шварценберг имел в сей день главную квартиру свою в деревне Ельлебен, на пути между Веймаром и Арнстатом. Войска графа Витгенштейна и прусского генерала Клейста получили повеление обложить Эрфурт. Фельдмаршал Блюхер 14 числа пошел, с силезскою армиею, к Готе и Эйзенаху, нанося беспрестанный вред задним войскам отступавшей армии. Храбрый генерал Рудзевич, настигнув неприятельский отряд у Готы, отхватил две тысячи в плен, а прусский генерал Йорк, став на дороге, в долине Горзельской, близ Эйзенаха, отнял у неприятельской пехоты Эйхрод и, устремя все силы свои против 4-го французского корпуса, отбросил его от Эйзенаха и загнал в Тюрингский лес, из которого он, окольными путями, едва мог пробраться к Ваху.
Отступление французской армии к Рейну
Французская армия с такой поспешностью отступала чрез Фульду к Франкфурту, что передовые войска союзных армий с большим трудом могли иногда только настигать ее. Солдаты сей бегущей армии обнаруживали тогдашнее состояние ее: везде мертвые и умирающие; везде оставленные пушки и брошенные обозы. Леса и горные ущелья наполнены были больными и ранеными, усталыми и скитающимися бродягами французскими. Смятение и беспорядок были почти таковы, как в прошлом году на реке Березине. Конные войска союзников, сторожа под дорогою, всякого, кто только от толпы отлучался, хватали и часто на целые колонны, из узких мест выходящие, нападали храбро. Проворные казаки, с графом Платовым и генералом Иловайском, заскакивая вперед, бегущим пути копьем и саблею загораживали. Но столь решительной, жаркой и славной битвы, как в 1812 году 6 ноября под Красным, не было. Однако ж много причинено вреда бегущим истреблением хлебных запасов, оттого-то они сотнями умирали с голоду.
Генерал Чернышев 13-го, а граф Платов 15-го нападали внезапно: первый при Ельстероде, близ Эйзенаха; а второй, между Гейсом и Гунфельдом, при Роздорфе. Желанный успех увенчал оба нападения, 15-го числа генерал Чернышев, соединись с Иловайским, ударил с крыла на выходящую из Фульды молодую французскую гвардию. Полковник Бенкендорф, отряженный вперед, привел 500 пленных и сжег магазин[2] с хлебом.
С сего времени армия французская ускорила и без того поспешный ход свой; ибо Наполеон, как мы сказали выше, предчувствовал приближение Вреде, долженствовавшего отсечь ему путь к Маинцу. С усугублением скорости хода усугублялось число усталых и отставающих.
Оба союзные императора неотлучно находились при главной своей армии, князем Шварценбергом предводимой. Армия сия, пройдя Смалканден и Мейнинген, потянулась к Франкфурту по двум дорогам, разделясь на две половины: одна проходила Фульду, Шлюхтер и Гебгаузен; другая следовала чрез Швейнфурт и Ашафенбург. Фельдмаршал Блюхер не оставлял наносить удары правому неприятельскому крылу, обходя оное чрез города Гиссе и Ветцлар. Граф Витгенштейн выступил из Готы 18-го; а Эрфурт облегли войска генерала Клейста; принц же Шведский с особою армиею пошел чрез Кассель на север Германии, дабы, воюя отдельно от прочих, те страны от многих и сильных еще неприятелей очистить. Между тем время обратить взор на войска баварские, храбрым генералом Вреде предводимые. Три дивизии пехоты и три бригады легкой конницы баварцев да две пехотных и одна конная дивизия австрийцев составляли армию Вреде. 3 октября генерал граф Вреде как принял главное над нею начальство, так и выступил тотчас в поход, 5-го главная квартира его была в Ландсгуте, 6-го в Необурге, 7-го в Донауверте, 8-го в Нердлингене, 9-го в Динкельсбюле, 10-го в Аншпахе, а 11-го в Оффенгейме. Таким образом войска сии в восемь дней сделали более 40 немецких миль, то есть около 300 верст[3*]. И в хорошее время года поход сей почелся бы довольно поспешным, но среди дождей и непогод осенних, по скользким горным путям он, конечно, показался бы для войск несносным, если б не подстрекало их желание достичь цели и биться с врагом. 10 октября Вреде получил приятное известие о великой победе, одержанной союзниками на полях Лейпцигских. Баварцы приняли весть сию с восторгом и общим голосом просили боя. Прекрасно укрепленный город Вирцбург стоял у Вреде на пути. Должно было продолжать чрез него путь силою и оружием. Главнокомандующий сделал все нужные к тому распоряжения. Два раза посылали к коменданту, требуя сдачи; но гордый француз не хотел и слышать о ней. Тогда вместо мирных убеждений генерал Вреде употребил другие, приличнейшие обстоятельствам средства. Он подвез 82 пушки и, щадя сколько возможно город, открыл пальбу по замку. Три тысячи выпущенных бомб и ядер и все приготовления к приступу склонили коменданта к уступчивости; он оставил город и засел в нагорном замке. Генерал-майор Спретти, со многими баталионами, обложил неприятеля, 15-го генерал Вреде прибыл в Ашафенбург, а 16-го велел одному легкоконному баварскому полку занять Ганау.
