Эльвира Ватала - Любовные утехи русских цариц
Бездетная царица еще девятнадцать лет после смерти мужа будет томиться и изнывать от скуки и злости, пока наконец русские бояре, минуя прямую наследницу престола, дочь Петра Великого Елизавету, позвали Анну Иоанновну садиться на русский престол.
Что было делать: либо от скуки и безденежья погибать в своем худом княжестве, либо пойти Россией управлять. А поскольку не дура была и до денег больно охоча, конечно, второй вариант выбрала. Еще бы! Всяк бы выбрал! И никаких особых условий посланцам не ставила, единственное, попросила, чтобы курляндского князька Бирона, с которым уже давно амуры крутила, с собой прихватить разрешили. Ну, бояре разрешили, не подозревая даже, какие беды на Россию навлекли. Целых десять лет он, а не Анна Иоанновна, будет Россией править весьма по-прусски, то есть смертельно ненавидя русских. Но о Бироне позже речь будет. А пока же едет счастливая тридцатисемилетняя Анна Иоанновна в Россию с одним только Бироном и его семейством, потому что она его для близиру и приличия женила. Бирону выбирать не пришлось, кого дают, ту и взял, а дать ему Анна Иоанновна постаралась очень некрасивую, рябую (о, психология женщин!), захудалую баронессу Бенингу, к которой впоследствии Бирон очень почему-то привязался и даже детишек с ней произвел, осыпая разными почестями и богатством. Анна Иоанновна не обижалась. Любовный треугольник был на редкость согласный.
Мало ли в мире таких любовных треугольников процветает!
Как самое что ни на есть естественное явление принималось женой Бирона, когда Анна Иоанновна откушает в их обществе (свой стол редко держала), после обеда в широкий, удобный восточный халат облачится и уляжется на кушетке с Бироном почивать. Жена Бирона им не мешала, быстро уводила детей и самолично дверь в опочивальню плотно закрывала.
И, как мы уже упоминали, когда время от времени любовные утехи Анны Иоанновны с Бироном кончались прозаическим рождением ребеночка, жена Бирона без малейшей неохоты или неудовольствия к своему стаду их зачисляла и воспитывала как своих собственных. Вот что значит настоящая дружба и любовь!
Но нас другой вопрос мучает: чем это так пленил Бирон Анну Иоанновну, если она совершенно своего „я“ лишилась? Чем он ее так загипнотизировал, какое любовное зелье в стакан подсыпал, если она ни охнуть, ни вздохнуть без него не могла? В глаза и рот ему со страхом глядела. Хмурится чело Бирона, и ее чело хмурится, улыбнется Бирон, что, правда, редко бывало, и она целый день радостная и веселая ходит и дворовых девок за косы не таскает.
О Бироне мы знаем лишь то, что родился он в 1690 году в семье польского офицера, и каким-то образом ему удалось, не будучи дворянином, получить титул герцога Курляндии. В молодости был буен и морально нечистоплотен, в подозрительные аферы замешан: став студентом Кенигсбергского университета, был дважды посажен в тюрьму за какие-то мошенничества или даже за кражу. Анна Иоанновна тем не менее без него жить не могла, власть полностью в его руки передала, во всем ему уступала, а жену его и детей осыпала милостями и всевозможными дорогими подарками.
Леди Рондо, светская дама того времени, женщина крайне воспитанная и на суровую оценку неспособная, по отношению к Бирону была сурова. „От их, графини и графа Бирона, сурового или ласкового взгляда, — пишет она в своих записках, — зависит бедствие или благополучие всех жителей империи. Все повышения зависят от их благосклонности. Здесь нет никого, кто мог бы им противиться, напротив, все у них в руках. Он презирает русских и это высказывает публично самим вельможам“[101].
Историк К. Валишевский: „Анна Иоанновна занимается только своими удовольствиями. Управляет страной герцог Курляндский. У немца нестерпимо высокомерная и дерзкая манера обращения. Сенаторы не могли не относиться к нему враждебно, когда, например, по поводу того, что его растрясло в проезде на одном мосту, он сказал, что положит их, сенаторов, под колеса своего экипажа“[102].
Высокомерие Бирона мы не одобряем, естественно. Негоже государственных чиновников под колеса бросать. И что это за мода такая? Чуть что не так, неудобство какое в жизни появится — сразу транспорт за них отделывайся. Во все времена и народы так. То под поезда бросались из-за любви несчастной, как случилось с героиней Льва Толстого, то на рельсы ложились или на рельсы ложиться обещали. Никакого покоя от людской суеты транспорту нет и не было на протяжении веков.
Ну, взял, значит, Бирон власть в свои руки, как очень часто в мировой истории бывало: не только в России случалось такое, но и в Европе регенты на царствующих особ огромное влияние имели. Монаршие особы становились как шелковые и свое королевское „я“ не выпячивали, а всецело подчинялись воле регента. Кардинал Мазарини, тайный муж Анны Австрийской, а по спекулятивным данным, и отец Людовика XIV, регентшу-мать побоку, а сам сел править страной. Она, бедняжка Анна Австрийская, никакой своей воли не имела. Лишний бриллиант на свое платье без позволения Мазарини пришпилить боялась. А любовник Изабеллы Французской Мортимер? Ведь когда она стала регентшей при малолетнем сыне Эдуарде III на английском троне, Мортимер сбоку уселся и всем руководил. А знаменитая королева Англии Виктория? Ее муж Альберт, прусский надменный принц, наплодивший с ней 9 детей, всю свою жизнь посвятил управлению страной и обузданию неуравновешенной, с генетически заложенными чертами безумия своей супруги. Виктория, обожавшая своего супруга, не могла совладать со своим истерическим характером. Вечно из комнаты в комнату в истерике бегала и скандалы мужу закатывала. А он со своим прусским хладнокровием вот так ее „воспитывал“: она в ярости стучится к нему в кабинет. „Кто там?“ — спрашивает Альберт. „Королева Англии“, — слышит в ответ. Молчание. Виктория дальше ломится в дверь. „Кто там?“ — спрашивает Альберт. „Королева Англии“, — слышит повторный ответ. Дверь не открывается. И только тогда открылась, когда за каким-то там разом Виктория покорно сказала: „Это я, Альберт, твоя жена Виктория“. Вот так-то укрощали мужья строптивых жен-королев.
В полную унизительную зависимость от третьего мужа Бонсуэла, убившего второго ее мужа, попала знаменитая Мария Стюарт. Она вообще от любви голову потеряла. Не посмотрела, что мир осуждает ее за шашни с любовником, взяла и вышла за него замуж, поскольку ничего со своей пламенной страстью поделать не могла. „Назло Европе отморожу себе уши“. Ну и доигралась, не только английского трона не дождалась, но и шотландского лишилась, а заодно и головы своей.
Вот так-то история учит — не носитесь вы, королевы, со своей страстью и любовью, как с писаной торбой. На первое место свое королевское достоинство выставляйте. И поучительной в этом отношении может быть Елизавета I Английская. Завлекать-то женихов с разных континентов она завлекала, но играла с ними, как с политическими пешками, а подданным своим твердо сказала: „Замуж никогда не выйду и свой народ под монастырь не подведу“. И слово сдержала. Кокетничала со всеми женихами мира не хуже хорошей куртизанки. За нос водила, обещала. Екатерина Медичи в течение десяти лет троих своих сыновей ей подсовывала, так стремилась в союз с Англией войти. Ну, двое сыновей, из которых один был почти на тридцать лет младше Елизаветы, согласились, а третий ни в какую. Мать ему про английскую корону толкует, а он: „Не лягу в постель с этой старухой с гнилыми ногами“ — и все. Уперся. И никак не понимал, что во имя политических интересов можно и пренебречь „гнилыми ногами“, как ни втолковывала ему матушка эти прописные истины.
А вот третий сын, рябоватый Генрих, переболевший оспой почти в одно время с Елизаветой I, живо смекнул, какие корысти может ему и Франции принести такое супружество, матери возражать не стал, а ринулся соблазнять Елизавету. Она кокетничала, „жабкой“ называла, надежды подавала и решительно отказалась от чести стать его женой. И такое похвальное постоянство делает честь английской королеве: не пошла она на поводу у мужчин. Да и наши царицы, в общем-то, хотя и безумно влюблялись, воли любовникам не больно давали. Кроме, конечно, Анны Иоанновны. Та прямо „дышала“ на своего Бирона.
Бирон же, чтобы царица из-под его контроля не вышла, поселился в том же дворце, что и Анна Иоанновна. Комнаты Бирона были смежные с покоями Анны Иоанновны, и каждую минуту они друг к дружке лазили и секунду даже друг без дружки прожить не могли. Вышивает, скажем, жена Бирона какую золотую салфеточку, а она была большая охотница до золотого шитья, царица тут же вертится, советы подает и рисунки рассматривает. Едет, скажем, Анна Иоанновна в роскошном экипаже в церковь Богу помолиться, на другой день Биронша в не менее роскошном экипаже с лакеями в ливреях на запятках в ту же церковь выезжает. Она как будто соревновалась с Анной Иоанновной в роскоши и богатстве. И так возомнила, что чуть ли не за царственную особу принимать себя придворным приказывала.
