Джон Феннел - Кризис средневековой Руси 1200-1304
Хотя другие источники не упоминают о требованиях Василия, версия Татищева, по нашему мнению, не является плодом его воображения и представляется довольно правдоподобной. Нежелание Василия княжить в Новгороде на тех же условиях, которые был вынужден принять его брат, было, несомненно, главной причиной, определившей выбор бояр в пользу Дмитрия.
На этот раз войны было не избежать. Василий не собирался просто так уступать Дмитрию. Как только известие о восшествии Дмитрия на новгородский престол достигло Василия, он предпринял попытку запугать новгородцев: занял Торжок, сжег там несколько зданий и посадил в городе своих представителей или правителей (тиунов, наместников). В то же время он послал дружину под началом воеводы по имени Семен в поход против удаленных от Новгорода волостей[157]. Когда стало ясно, что военные действия не принесли заметного результата, он призвал татарские войска. Племянник Василия Святослав Тверской с войском, состоявшим из тверичей и татар, напал на пограничные районы Волока Ламского, Бежичей и Вологды, а сам Василий «с великим баскаком володимерскимъ… и с многыми татарами царевыми» вторгся на новгородскую территорию. В это же время на новгородцев было оказано экономическое давление: все новгородские купцы, которым случилось оказаться в то время во Владимире, Твери и Костроме, были арестованы, а их товары конфискованы. В результате в Новгороде произошло резкое повышение цен на зерно[158].
Война и нехватка продовольствия заставила новгородцев зашевелиться. Им ничего не оставалось, как предпринять ответные действия, и зимой 1272/73 года Дмитрий и все новгородские силы, какие ему удалось собрать, выступили на восток, на Тверь, ближайший район Суздальской земли. Однако перед тем, как решиться на военное столкновение с соединенными силами татар и Суздальской земли, Дмитрий послал трех старших бояр (среди них одного будущего посадника) к Василию во Владимир. Они поставили перед великим князем четыре условия: вернуть все захваченные новгородские районы, прекратить попытки завоевания новгородского престола, освободить всех арестованных купцов и заключить мир. Эти условия были совершенно неприемлемыми, и Василий, уверенный в своем военном превосходстве и своем неотчуждаемом праве великого князя на новгородский престол, отверг их. От победы его отделял один шаг. Когда Дмитрий и его войско прибыли в Торжок на пути в Тверь, весь город, управляемый тиунами Василия, поднял восстание против Дмитрия и Новгорода. Горожане натерпелись уже достаточно. Запуганные татарами и своими соседями из Суздальской земли («вся Низовская земли на нас» — такие слова вложил в их уста редактор Никоновской летописи), они примкнули к Василию. У Дмитрия не было иного выхода, как оставить Новгород и вернуться в Переславль, что он и сделал в январе 1273 года. Он княжил в Новгороде всего лишь три месяца[159].
Таким был конец невзгод Новгорода, по крайней мере на какое-то время. Должны были, конечно, последовать некоторые перестановки. Когда Дмитрий оставил Новгород, бежал и Павша Онаньич, бывший посадником с 1269 года, но позднее в том же году он помирился с Василием и был восстановлен в должности. Тысяцкий Ратибор Клуксович, миссия которого в Орду в 1270 году была столь успешно сорвана Василием, был арестован, а виновные в крамоле наказаны[160]. Но кроме этих мер, ничего не было сделано для разрешения тех противоречий, которые оставались между Василием и Новгородом. Василию не было предъявлено никаких новых требований, и сам Василий не пытался изменить условия соглашения, подписанного его братом: во всяком случае, никаких новых договоров не составлялось. До конца правления Василия в качестве великого князя спокойствие Новгорода не было потревожено ничем, что могло бы заслужить упоминания в летописях.
Василий прожил еще четыре года. За это время не было больше ни междоусобных войн, ни признаков вражды между правителями Северо-Восточной Руси. Но последние четыре года его правления были отмечены существенным и исключительно пагубным ростом зависимости русских от Золотой Орды, другими словами, усилением господства татар над Суздальской землей. Численность татарских войск, размещенных в то время в стране, была значительной; на это указывает та легкость, с которой и Василий, и его племянник Святослав смогли вызвать татарские подкрепления для борьбы против Новгорода в 1272 году. Но если эти подкрепления подчинялись русским военачальникам и действовали только в их интересах, то татарские отряды, участвовавшие в неудачном совместном русско-татарском нападении на Литву в 1275 году, совершенно игнорировали русских военачальников и действовали по своему усмотрению, принося немалый ущерб тем русским землям, через которые они прошли как до, так и после сражений в Литве. «Того же (1275) лета ходиша татарове и Русстии и князи на Литву, не успевше ничто же, възвратишася назад Татарове же велико зло и многу пакость и досаду сътвориша христианом (т. е. русскому населению), идуще на Литву, и пакы назад идуще от Литвы того злее створиша, по волостем, по селом дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили, облупивше нагого пустять»[161]
Конечно, этот фрагмент Троицкой летописи мог быть добавлен к первоначальному сообщению в начале XV века, когда эта летопись была скомпилирована, но заключительная фраза — «это я написал так, чтобы люди помнили и учились на этом» — выглядит принадлежащей современнику описываемых событий. Похоже на то, что в 1275 году началась целая серия разорительных военных походов, предпринимавшихся татарами независимо от русских князей.
Еще более угрожающим выглядело растущее недовольство татар русскими князьями. В 1275 году Василий был вызван в Орду; он взял с собой дань татарам. Согласно «Истории» В. Н. Татищева, единственному источнику, в котором приводятся более или менее правдоподобные сведения об этом эпизоде, хан счел размер собранной дани слишком малым[162]. Василий возразил ему, что число плательщиков подати соответствует последней переписи, в результате чего хан приказал провести вторую перепись всей Русской земли, исключая духовенство. В этот раз летописи ничего не сообщают о реакции русских княжеств на перепись. Противодействия переписчикам те не оказывали. И действительно, большинство летописей вообще не упоминает о переписи[163] Сопротивлению пришел конец.
Василий возвратился из Орды в 1276 году. В январе 1277 года, тридцати пяти лет от роду, он умер, не оставив наследников, и был похоронен в своем городе Костроме В событиях правления Василия и его брата в полную силу проявило себя политическое наследие Александра. Ни Ярослав, ни Василий не сумели предпринять действенных шагов к укреплению власти великого князя или каким-то образом обеспечить будущее независимого государства на северо-востоке Руси. Среди потомков Всеволода III остро ощущался недостаток истинного единства. Новгородцы постепенно добивались самостоятельности своего местного войска, пытаясь поставить назначение князя-наемника в меньшую зависимость от оборонительных нужд; они старались разрешить противоречия между боярами, наносившие в прошлом ущерб сопротивлению политике князя; они ограничивали деятельность князя письменными соглашениями; и они вырабатывали систему, которая в конце концов привела к установлению Совета господ, состоявшего из представителей пяти районов города (концов) и к ежегодному назначению посадников. Все это сильно уменьшало риск междоусобных столкновений среди различных группировок, поддерживавших того или иного претендента на престол, заметно ограничивало возможный произвол правителя Новгорода и прокладывало путь к тому, что можно назвать олигархической республиканской формой правления.
Ни Ярослав, ни Василий не сделали ничего, чтобы распространить свое влияние к югу или к западу от Суздальской земли. Правда, за этот период западные рубежи новгородских владений и вся граница Суздальской земли остались нетронутыми, а нападения тевтонских рыцарей на псковскую территорию заметно ослабли Но все это время Литовское государство, переживавшее период становления, набирало силу, проникая и мирными, и военными путями в глубь северо-западных районов старого Киевского государства и устанавливая свою власть на этнически русских территориях Полоцка, Черной Руси (т. е в землях, омываемых верхним течением Немана), в северной части Волынской земли (районы Берестья и Дорогочина) и на западной половине того, что когда-то было Турово-Пинским княжеством[164]. Воспользовавшись беспомощностью правителей Суздальской земли, Миндовг спокойно закладывал основы огромного Литовского государства, которое позднее включило большую часть Белоруссии и Украины. Если бы Довмонт получал помощь и поддержку в осуществлении своих литовских авантюр, то границы Восточной Европы в XIV и XV веках могли бы иметь совершенно другие очертания. Но, как уже было показано, Ярослав активно препятствовал планам Довмонта и был готов поддерживать его военные начинания только в Северной Эстонии, оказавшиеся в конце концов бесплодными.
