Дмитрий Володихин - Опричнина и «псы государевы»
1. Основные принципы кадровой политики в опричной военной иерархии
До какой степени опричнина была сломом традиционных иерархических отношений в той социальной среде, из которой формировалась военная элита России?
Виден ряд серьезных расхождений с устоявшимся к середине 1560х годов порядком. Расхождений, продержавшихся, однако, недолго. В русской армии середины XVI столетия титулованная аристократия («княжата») обрела абсолютное преобладание как поставщик кадров для высших воеводских назначений. Старомосковское боярство получило над титулованной знатью «реванш» в армейском командовании опричнины. Более того, можно говорить о ярко выраженном характере этого явления. Всего несколько семейств, главным образом Плещеевы да Умные-Колычевы, контролировали бóльшую часть важнейших воеводских назначений в опричном боевом корпусе. Однако на позднем этапе военной истории опричнины доминирование старомосковской нетитулованной знати исчезает. Разрушение господства Плещеевых, казни и опалы, ударившие по этому семейству в связи с «новгородским делом», полностью изменили картину в опричном боевом корпусе. Боярский «реванш» оказался нестойким и кратковременным: в 1570 м он сходит на нет и до 1572 года уже не возобновляется; картина воеводских назначений в опричной среде перестает сколько-нибудь значительно отличаться от среды земской. С середины 1570 года воеводский корпус опричнины, включая и высшие должности, формируется в значительной степени из высокородных аристократов. Роль опричного главнокомандующего исполняет князь Ф. М. Трубецкой, в опричнину приходит опытнейший военачальник князь В. И. Барбашин. Осуществляется залповое «вливание» княжат, связанных службой или родственными узами с семейством Старицких, разгромленном в 1569 году: в статусе опричных воевод оказываются князь С. Д. Пронский, князь А. П. Хованский, князь Н. Р. Одоевский, князь В. И. Темкин-Ростовский, а также знатнейшие выходцы из тверского боярства Г.Н. и Н. В. Борисовы-Бороздины, имевшие прочные связи с домом Старицких удельных князей.
Представители неродословных и худородных фамилий добивались высоких воеводских назначений, однако подобного рода случаев мало. Кроме того, «высоких» — не значит «высших». К руководству крупными самостоятельными полевыми соединениями в годы опричнины никого из них не допустили. Ни единого раза. Их потолок был — командование полком или недолгое пребывание во главе крепостного гарнизона, да и то не столь значительного, как, например, новгородский, псковский или казанский. Заметными людьми в опричной военной иерархии были Нащокины (прежде всего М. А. Безнин, затем Р. В. Алферьев), кроме того, опытнейший в военном деле И. Б. Блудов. Из царских любимцев высоко поднялся в опричной армии К. Д. Поливанов. Прочие государевы фавориты, в том числе и знаменитый Г. Л. Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта, либо вообще не получили воеводских постов, либо ставились на второстепенные воеводские должности — в качестве разовой почести. После отмены опричнины считанные единицы «худородных выдвиженцев» Ивана IV сохранили положение воевод (Нащокины и тот же И. Б. Блудов).
Еще в начальный период опричнины продвижение получили представители младших ветвей и захудалых родов княжеской знати, оттесненных до опричнины на второй план. Это в первую очередь Телятевские, затем Вяземские, Хворостинины, Гвоздевы-Приимковы, князь И. П. Охлябинин, князь В. А. Сицкий, князь Д. М. Щербатый, князь А. И. Морткин. Из их числа вышло несколько способных и талантливых военачальников, — прежде всего следует назвать великого полководца князя Д. И. Хворостинина (который, впрочем, не получил в опричнине значительного карьерного продвижения). Разумеется, никакими «новыми людьми» они не были. Они-то как раз обрели в опричную эпоху превосходный шанс возвыситься, преодолеть барьер сравнительно низкого положения на шкале местнических счетов, да и воспользовались им сполна. В послеопричное время многие из них сумели закрепить за собой карьерные достижения. И это — главный результат того нарушения традиционных иерархических отношений в среде военно-служилой знати России, каким была опричнина.
Таким образом, пользуясь словами А. П. Павлова, нарушение «традиционной иерархии внутри господствующего класса» оказалось недолгим и неглубоким. В армейской сфере реальные его последствия сводятся к введению нескольких новых семейств в тот аристократический слой, на основе которого формировался высший командный состав вооруженных сил Московского государства.
Радикальные мнения Р. Ю. Виппера и П. А. Садикова о «талантливых выдвиженцах» Ивана Грозного и противоположности «помещичье-дворянской опричнины» «княжеско-боярской феодальной знати» не находит ни малейшего подтверждения на материале верхних ярусов опричной военной машины. И даже более осторожная формулировка А. А. Зимина, согласно которой Иван IV «смело выдвигал новых людей», оказывается некорректной. «Новых людей» — неродовитых, происходящих из провинциальных городовых служилых корпораций — на верхушке опричной военной машины почти нет. Первый русский царь и впрямь обеспечил русскую армию целом рядом «выдвиженцев», поднявшихся по его воле выше, чем позволял их социальный статус. Но, во-первых, это все та же «княжеско-боярская знать», пользуясь терминологией Садикова, только чуть более низкого сорта. И, во-вторых, выбор Ивана IV обеспечил армию военачальниками далеко не высшего качества — по части опыта и тактических талантов. Если среди командиров самостоятельных отрядов или отдельных полков в составе крупных полевых соединений отыскивается немало даровитых военачальников или как минимум полководцев с большой «практикой» за плечами, то среди опричных главнокомандующих таковых очевидное меньшинство. А среди вторых, третьих и четвертых полковых воевод они и вовсе встречаются в виде исключения. Как правило, назначение на воеводство в полках и крепостях зависело от влияния родственников при опричном дворе Ивана IV, а также от доверия самого царя и монаршего благорасположения, никак не связанного с наличием у претендента тактического дарования или долгих лет службы на соответствующих должностях. Такова история карьеры Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского по прозвищу Малюта.
Необходимо подчеркнуть исключительно важную роль зимнего похода на Полоцк 1562–1563 годов. Именно он сыграл роль «кузницы кадров» для военной организации опричнины.
Конечно, можно предположить, что гигантский «военный смотр» вооруженных сил России, произведенный за два года до введения опричнины, должен был собрать будущих опричных воевод хотя бы по той причине, что вообще собрал очень значительное количество «служилых людей по отечеству». Ведь это было одно из самых масштабных военных предприятий Московского государства в XVI веке! Но, очевидно, дело не только в том, что опричные полководцы статистически «поглощаются» многолюдством начальных людей, назначенных для похода к Полоцку. Если бы дело обстояло так, то среди всех чинов опричного военного командования был бы примерно равный процент участников названного похода. Между тем, этот процент заметно падает, если идти от высшего «яруса» (главнокомандующих самостоятельным полевыми соединениями») к нижнему (вторые, третьи и четвертые воеводы в полках и отдельных отрядах опричников). 75 % командующих опричными полевыми соединениями участвовали в «полоцком взятии»; из числа первых воевод в опричных полках и небольших самостоятельных отрядах — 63 %, т. е. уже меньше; а из числа вторых, третьих и четвертых воевод в опричных полках — всего лишь 33 %. Таким образом, участие в Полоцком походе было фактором, который значительно усиливал возможность попадания на одну из ключевых должностей в командовании опричного боевого корпуса.
Опричный командный состав делится на две неравные группы. В одну из них входят военачальники, привлеченные на опричную службу ненадолго, исполнявшие «разовые поручения». Порой это были персоны случайные для опричной организации, порой — фигуры, отряженные в опричнину в поздний период ее существования (1570–1572 годы), когда воеводский корпус проходил переформирование и новым полководцам оставалось провести в составе «черного воинства» весьма краткий срок. Эта группа весьма многочисленна. Что же касается второй, меньшей по численности, группы, то она представляла собой костяк опричных командных кадров — полководцев, служивших в опричнине на протяжении длительного периода и получавших воеводские назначения многократно (как минимум 4 раза).
Можно считать твердо установленным назначение в опричнине на воеводские должности 47 представителей русской служилой аристократии и дворянства, а также 4 представителей выезжей иноэтничной аристократии (трое князей Черкасских и П. Т. Шейдяков).{349}
