Игорь Маношин - Июль 1942 года. Падение Севастополя
Вместе с тем командование Кавказского фронта переоценило результаты победы на Керченском полуострове и недооценило возможности противника к маневру и созданию прочной обороны.
2 января был утвержден план наступления войск Кавказского фронта в направлении Джанкой — Чонгар — Перекоп (51-я армия) и частью сил на Симферополь (44-я армия). 9-й стрелковый корпус 44-й армии наступал вдоль южного берега Крыма с одновременной высадкой десантов в Алуште, Ялте, Евпатории. План отражал незнание состояния войск противника из-за отсутствия разведданных, завышение своих возможностей и просчеты в определении соотношения сил. Задача уничтожения крымской группировки врага и освобождения всего Крыма в тот момент была явно нереальной.
Продолжая наступать, войска 51-й и 44-й армий к 6 января 1942 года вышли на рубеж реки Чурук-Су, где были остановлены противником. 14 января 1942 года начали наступление уже немецкие войска. 18 января войсками вермахта вновь была захвачена Феодосия, а части Красной армии отошли на Акмонайские позиции.
Несмотря на разгром вермахта под Москвой и на других участках советско-германского фронта, боеспособность вооружённых сил Германии оставалась достаточно высокой. Особенно это ощущалось на юге, где большинство советских соединений были недавно сформированы, нуждались в оснащении и не получили боевого опыта. При этом условия наращивания сил в Крыму ухудшались — немецкая авиация становилась многочисленнее и активнее. В тот период Генеральный штаб полагал, что в Крыму советских войск и боевых средств достаточно, чтобы разгромить противника на этом ТВД. Ставка продолжала требовать от командующего фронтом новых и новых наступательных действий. Для помощи в организации наступления 20 января она направила в Крым своего представителя — армейского комиссара 1-го ранга Л. З. Мехлиса и генерал-майора П. П. Вечного.
Если подходить к анализу неудач Красной армии объективно, то недостаточная подготовленность частей в ходе проведения десантной операции не зависела от отдельных личностей. Она заключалась в объективных упущениях подготовки и организации управления войск, наиболее ярко проявившихся в боях на Керченском полуострове. Так, перед войной в теории и практике обучения армии и флота десанты не превышали одной дивизии. Таким образом, ни теоретически, ни практически войска не были подготовлены к высадке такого крупного десанта. Не обладая специальными десантными судами и высадочными средствами, флот не был готов к подобному десанту и в техническом отношении.
Командование фронта не имело полноценного штаба в ходе планирования и управления десантной операцией, так как основной состав штаба оставался в Тбилиси, а в Краснодаре находилась лишь его оперативная группа.
Штабы флота и фронта недооценили проблему сбора транспортных (плавучих) средств и их подготовки к операции. Не было даже ориентировочного плана перевозки войск, техники и снабжения в Севастополь, Керчь, Феодосию и между портами Кавказа. В связи с общим недостатком морского транспорта было принято решение перевозить дивизии на плацдарм в уменьшенном составе, оставляя на Кавказском побережье тяжелые орудия, танки и, как тогда говорили, обозы. Это обстоятельство главным образом и определило малый оперативный успех войск 51-й и 44-й армий после их высадки в Крыму.
Лев Захарович Мехлис прибыл на Кавказский фронт 20 января 1942 года. Накануне (18 января) немецкие войска, перейдя в наступление, захватили Феодосию. Под угрозой потери оказался важный оперативный плацдарм, захваченный советскими войсками на Керченском полуострове в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции. А ведь отсюда по плану Ставки ВГК должно было начаться освобождение всего Крымского полуострова.
Вместе с армейским комиссаром 1-го ранга прибыли заместитель начальника Оперативного управления Генерального штаба — начальник Южного направления генерал-майор П. П. Вечный и военный комиссар артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления дивизионный комиссар П. А. Дегтярев.
Двух дней хватило армейскому комиссару, чтобы составить представление о положении дел на фронте. 22 января он докладывал И. В. Сталину: «Прилетели в Керчь 20.01.42 г…Застали самую неприглядную картину организации управления войсками…
Комфронта Д. Т. Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Д. Т. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…»
Основные положения этой телеграммы были подробно раскрыты в приказе войскам фронта № 12 от 23 января 1942 года, анализировавшем итоги неудачных для Кавказского фронта боев 15–18 января, копия которого также была отправлена И. В. Сталину. Приказ, подписанный командующим войсками фронта Д. Т. Козловым, членом военного совета Ф. А. Шаманиным, а также представителями Ставки Л. З. Мехлисом и П. П. Вечным, констатировал, что были допущены «крупнейшие недочеты в организации боя и в управлении войсками».
Так, после успешного завершения десантной операции в районе Феодосии и выхода частей 44-й и 51-й армий на реку Чурук-Су войска не закрепились на занятом рубеже, не организовали соответствующей системы огня, бдительного боевого охранения, непрерывной разведки и наблюдения. В период боев командование и штабы этих армий не сумели организовать взаимодействие пехоты с авиацией. Командиры дивизий не использовали всей мощи огня артиллерии, мелкими группами бросали легкие танки Т-38 и Т-26 на неподавленную противотанковую оборону. При контратаках пехота за танками не шла, артиллерия ее не поддерживала. Плохо было организовано управление войсками от штаба армии и ниже. Штаб фронта не знал истинного положения дел в районе Феодосии. Основной рубеж обороны Керченского полуострова — Акмонайские позиции — был также подготовлен неудовлетворительно.
В приказе отмечались факты «позорного бегства в тыл» и потери управления войсками старшими и высшими командирами: командиром 9-го стрелкового корпуса генерал-майором И. Ф. Дашичевым, к тому времени уже арестованным по приказу Ставки, командиром и военным комиссаром 236-й стрелковой дивизии комбригом Морозом и батальонным комиссаром Кондрашовым, командиром 63-й горнострелковой дивизии подполковником Цендзиевским и некоторыми другими. При этом констатировалось, что в отношении трусов и дезертиров репрессивные меры на поле боя, как того требует приказ Ставки ВГК № 270, не применяются, а в войсковом и армейском тылу до сих пор отсутствует должный порядок.
Приказ обязывал:
«1. Командованию армий, дивизий, полков учесть опыт боев 15–18.01.42 г., немедленно навести порядок в частях.
…Полковую артиллерию и артиллерию ПТО иметь в боевых порядках пехоты…
2. Паникеров и дезертиров расстреливать на месте как предателей.
3. В трехдневный срок навести полный порядок в тылах. Организовать бесперебойное питание в любых условиях.
4. За проявленную трусость, потерю управления в бою Мороза и Цендзиевского снять с занимаемых должностей и предать суду военного трибунала».
Предавались суду также несколько политработников и работников военной прокуратуры фронта, без приказа оставивших поле боя.
Л. З. Мехлис дал указание специально проверить состояние ВВС и артиллерии фронта, в решающей степени определявших его боеспособность. Здесь также были вскрыты серьезнейшие недостатки[400].
Л. З. Мехлис действовал с присущими ему энергией, напором, свои возможности как заместителя наркома обороны и представителя Ставки ВГК использовал сполна. С ходу невысоко оценив командующего войсками фронта генерала Д. Т. Козлова, он взял все нити управления на себя. Л. З. Мехлис вел почти непрерывные переговоры по «Бодо» (тип телеграфного аппарата. — Прим. авт.) и обменивался телеграммами со Ставкой, Генеральным штабом, главными управлениями Наркомата обороны. Запрашивал людское пополнение, технику, боеприпасы.
Уже 23 января 1942 года заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант A. M. Василевский проинформировал Л. З. Мехлиса, что в соответствии с просьбой последнего и по указанию члена ГКО товарища Г. М. Маленкова фронту отпускается 450 ручных пулеметов, 3 тысячи автоматов ППШ, по 50 минометов калибра 120 мм и 82 мм. В пути находились два дивизиона реактивных минометов М-8. Были также обещаны средние танки и танки KB, противотанковые ружья и патроны к ним, другое вооружение и техника.
24 января в ходе новых переговоров с Василевским Мехлис узнал об удовлетворении его просьбы, обращенной к Сталину, о направлении пяти (просил четыре) «рот Мельникова» (очевидно, имеются в виду огнеметные роты — по фамилии начальника ГВХУ генерала П. Г. Мельникова). А вот получить штурмовики и бомбардировщики пока не удалось, вместо них высылались ремонтные бригады и запасные части для организации ремонтных работ на месте.
