Герд- Хельмут Комосса - Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает.
Шеф службы безопасности бундесвера наблюдал за советским военным атташе генералом Книрковым, который явно старался привлечь к себе его внимание. Как бы случайно он все время оказывался недалеко от шефа, но, казалось, тот не замечал русского. Не стоит, полагал он, затевать беседу здесь. Разумеется, ему было известно, что советский генерал всего два дня как вернулся после доклада из Москвы. Знал он (не будем строить догадки, как и от кого), что русский генерал Книрков получил указание вступить в разговор с новым шефом. Похоже, однако, что сегодня вечером генералу это не удастся. Шеф считал, что ему не следует здесь, на глазах у всех, вступать в разговор с русским генералом. Поэтому он избегал даже случайного обмена взглядами с русским и находил все новых собеседников. Но русский знал свое дело — недаром он столько лет прослужил в ГРУ. Внезапно он оказался перед супругой шефа службы безопасности и попытался завязать с ней разговор. Он представился: «Сударыня, разрешите представиться. Генерал Книрков, советский военный атташе». И спросил: «И как вам нравится здесь, в Бонне?» Шефу ситуация показалась абсурдной. Он обернулся к генералу и спросил того по–русски: «А вам, генерал, как нравится в Бонне?»
Русский выглядел удивленным. Вряд ли до этого ему приходилось встречать немецкого генерала, владеющего русским, что он и сказал. Как где–то выше уже отмечалось, в бундесвере не придавали значения владению русским языком на генеральском уровне, полагая, что вряд ли он сможет пригодиться.
Отношения Германии и России в ближайшие годы будут становиться все более значимыми. Германия, которая как раз к началу нового столетия сформулировала свою стратегию, будет вынуждена уже в самом скором времени ее менять. Это вытекает из современной ситуации в регионах активных действий НАТО. Мы включены в систему договоров и не можем просто игнорировать требования, вытекающие из этих договоров и относящиеся к Германии. Как, например, в ноябре 2006 г. в связи с Афганистаном. Какое–то время мы можем пренебрегать требованиями США и других партнеров по НАТО Но долго так продолжаться не может. «Немцев на фронт!» — этот клич будет все громче звучать в наших ушах. НАТО ждет немецкие войска на юге Афганистана. Наша подпись под договором дает ей на это право. Военное планирование в рамках союза входит в компетенцию НАТО, сколько бы мы тут ни пытались отвертеться. Потому что альтернатива только одна — союз начнет крошиться, что совсем не в наших интересах.
«Солидарность» — прекрасное слово. Но уж слишком часто его используют в определенных целях. Всего лишь вопрос времени, и немецким солдатам, рядом с американскими и британскими, придется закапываться в землю под огнем противника.
Насколько я понимаю, немецкая внешняя и оборонная политика весьма скоро начнет все сильнее влиять на политику внутреннюю.
В области экономической Россия уже развертывает свои порядки на подходе к Германии. Русских все сильнее влечет в Германию, гораздо более привлекательную, чем Польша. Кто задумывается над тем, что в Германии уже свыше трех миллионов переселенцев с российских просторов? У кого болит голова при виде самого настоящего вторжения русского капитала в Германию? Он скупает виллы в Баден—Бадене, а футбольный клуб «Шальке 04» не нарадуется появлению русского спонсора. Сырьевой экспорт при нынешнем уровне цен позволяет русским оказывать влияние на нашу экономику. Особенно значимо их присутствие в энергетических концернах и в металлургии. Русские нередко осуществляют крупные сделки через третьи фирмы. В этом им очень хорошо помогает бывший германский канцлер. И не важно, в какой области бывший федеральный канцлер дает свои советы, в любом случае он усиливает российское влияние' в Европе. Наблюдатель этой игры не может не восхищаться российской стратегией в этом сражении без оружия. Примеров успеха этой стратегии сколько угодно.
В последнее время Россия пытается протиснуться и в крупный европейский концерн по производству вооружений EADS. Если это удастся, русских можно будет поздравить с удачным «гешефтом». Разве в Западной Европе позабыли, что EADS не просто крупный концерн вооружений, но и особенно масштабно сотрудничает в том, что военные стратеги в свое время окрестили стратегической оборонной инициативой (СОИ), т. е. в развертывании космического оборонительного щита? Ведь это настоящий прорыв в совершенно новые, глобальные масштабы оборонительной политики. И нет второй такой фирмы, кроме EADS, которая столь интенсивно работала бы над программой «звездных войн».
Президент США и Генеральный секретарь Михаил Горбачев подписали 21 ноября 1985 г. на саммите в Женеве, 22 года тому назад, заявление, в котором оба государственных деятеля провозгласили своей целью «…воспрепятствовать гонке вооружений в космосе и положить ей конец на Земле, а также ограничить потенциал ядерных вооружений и их количество».
Для России не может быть сегодня на Западе более привлекательного проекта!
Германия и Россия — вот тема, которая должная нас занимать гораздо больше сейчас, чем в недавнем прошлом. Проблема эта затрагивает не только немцев, но и всю Европу, и довольно непосредственно.
Сотрудничество под скрещенными знаменами
Взаимодействие с французскими вооруженными силами было совершенно лишено каких–либо трений. Генералы обеих армий относились друг к другу с обоюдным уважением, Можно утверждать, что сотрудничество во всех областях было особенно доверительным. Отношения с французами (в отличие от отношений с американцами, канадцами и британцами) хотя и совершенно незначительно, но все же затруднялись обоюдной слабостью знания языка. Лишь ничтожно малый процент выпускников Военной командной академии в Гамбурге выбирал в качестве изучаемого языка французский. Большинство делало выбор в пользу английского. Но желание сотрудничества с французами было очень сильным.
Еще будучи командиром 12–й танковой дивизии, я приложил немало усилий для углубления сотрудничества и заложил основы официального партнерства с 5–й танковой дивизией. Сотрудничество было закреплено после совместных полевых учений построением обеих частей и речами командиров. Когда я вышел вперед, по колонне пробежал гул: порыв ветра всколыхнул и переплел наши национальные флаги. Это было всеми воспринято как своего рода символ. Это парадное построение после совместных учений было и впрямь символом нашей сплоченности. Мы присягали братству по оружию и скрепляли его.
В дальнейшем прошло много встреч, прежде всего на батальонном уровне. Обмен идеями между командующим территориальной группой войск «Юг» и верховным командующим французскими вооруженными силами в Германии, одновременно командовавшим и их 1–й армией, не превратился во что–то повседневное и рутинное, но с обеих сторон стал гораздо более интенсивным.
В связи с визитом в Бонн начальника французского генштаба и его встречей с генеральным инспектором бундесвера генералом де Мезьером я вписал в памятку последнего для беседы требование «привилегированных отношений» между вооруженными силами обеих стран. И меня очень порадовало, что канцлер Хельмут Коль впоследствии перенял эту формулу и возвысил ее до постулата.
Примеру, поданному тогда в Гейдельберге частями территориальной группы «Юг», последовали нижестоящие командиры. Всегда особенно сердечно проходили встречи в Страсбурге, в 1–й французской армии. Тем не менее существовал один пункт, на котором дальнейший разговор всегда пресекался. Это было неоднократно высказанное мной пожелание согласовать с моим французским партнером вопросы применения ядерного оружия в моем секторе ответственности. Я находил просто невыносимым, что внутри союза НАТО определенный элемент боевых действий не мог стать предметом обсуждения двумя военачальниками высокого ранга. Всякий раз моя попытка заговорить при встрече на эту тему пресекалась замечанием с французской стороны: «Это вопрос политический. И обсуждать его надлежит не солдатам, а в Париже и Бонне». О французскую стойкость расшибались остатки моего восточнопрусского упрямства. Конечно, у меня было общее представление о потенциале французского ядерного оружия. Знал я и самое для меня важное: радиус полета ракет средней дальности покрывал южный регион Федеративной Республики, а именно он и был сектором моей ответственности.
Когда в Страсбурге я прощался по случаю моего убытия на новую должность и после особо торжественной (во французском духе) церемонии мы с французским генералом де Л. уединились за чашечкой кофе от наших делегаций, я с легкой улыбкой заметил, что так и не утратил интереса к французским ядерным планам. И генерал не может этого не понимать.
Он понял. Последовавший за этим разговор над картой Центральной и Южной Европы я не могу расценить иначе, как знак огромного доверия. Теперь я был в курсе. Но и по сей день на моих глазах и моих губах печать. Впрочем, в Бонне интерес к национальному французскому ядерному планированию был не столь велик, как могло бы быть полезным.
