Иван Беловолов - Истра 1941
— Огонь по башне! — кричу я.
Третьим снарядом расчет разбил пушку вражеского танка. Теперь он не опасен. Стрелки, наблюдавшие за поединком, увидели, что и «рейнметалл» — «не такой уж страшный черт, как его малюют». С криками «ура!» они бросились добивать выскочивших из машины фашистских танкистов и сопровождавших их автоматчиков. Раненым тут же была оказана первая помощь. Меня эвакуировали в госпиталь с осколочным ранением в левую голень и легкой контузией.
За умелые и отважные действия в боях под Москвой старший сержант Василий Лиханов был представлен к правительственной награде, а мое имя одним из первых занесено в книгу боевой славы нашей части.
В РАЗВЕДКЕ
Род. в 1920 г. Был замполитрука саперной роты 40-го (18-го гвардейского) стрелкового полка, переводчиком разведотдела штаба дивизии. Дважды ранен. Награжден многими медалями.
В настоящее время В. А. Болотов живет в г. Челябинске.
В ночь с 6 на 7 декабря, когда наши части перешли в контрнаступление, старший сержант Виктор Гриневский получил задание от начальника разведотдела штаба дивизии капитана Тычинина сформировать группу добровольцев для разведки ближних тылов противника. Кроме Гриневского в группу вошли младшие командиры Торопчин, Артур Айспур и я. До этого только я и Гриневский бывали в разведке, но наш опыт в этом деле был невелик.
С собой я взял трехлинейку отличного боя, привезенную с Дальнего Востока, у остальных ребят были СВТ с кинжальным штыком. Кроме того, у каждого из нас было по две гранаты, да начальник химслужбы дивизии снабдил нас зажигательными шашками.
Из роты связи мы получили наушники со штырем для прослушивания телефонных разговоров противника.
Нарядившись в маскхалаты, мы направились в Нефедьево, где располагались позиции нашего стрелкового полка. Выяснив в штабе обстановку на этом участке фронта, мы скрыто подошли к нашему переднему краю.
Часовой предупредил, чтобы мы спрятались в окопе, так как немцы методически обстреливают наши траншеи из пулеметов и минометов. И правда, только мы спустились в окоп, как над нашими головами засвистели, защелкали, ударяясь о мерзлую землю бруствера, пули. Мы засекли вражескую огневую точку — пулемет находился в 120–150 метрах от нас.
Наступил самый ответственный момент — переход «ничейной полосы». Он требует максимальной осторожности, предельного напряжения сил. Мне неоднократно приходилось потом проходить во вражеский тыл, и каждый раз я испытывал это величайшее напряжение. И страшно, и надо.
Выбрались из окопа и осторожно, всматриваясь в темноту, пошли вперед. И вдруг — визг мин. Мы моментально нырнули в снег. Все вокруг осветилось взрывами. Еще залп. Мы энергично ползем вперед. Я прижимаюсь к какому-то, как мне сначала показалось, бревну. На миг из-за туч выглянула луна. Я увидел, что рядом со мной не дерево, а наш убитый красноармеец. Огляделся. Оказалось, он лежит здесь не один. Трупы бойцов в шинелях, но без белья и разуты. Меня словно кипятком ошпарило. Я вспомнил: несколько дней назад группа наших разведчиков именно здесь где-то попала в засаду. Эсэсовцы имели приказ не брать в плен гвардейцев. Они раздели бойцов донага, сняли с них обувь и в одних шинелях привели к переднему краю. Заставив людей бежать, они открыли по ним огонь и расстреляли всех до одного. Погибли ребята буквально в 50 метрах от наших окопов.
Я забыл об опасности и присел перед трупом на коленях. Некоторое время я глядел на застывшее лицо солдата, и чувство острой боли и горячей жалости к погибшим наполняло мое сердце.
Но вот команда шепотом: «Вперед!» Мы перебежками достигаем лесной опушки.
Углубляемся в лес. Слышим: за спиной трещит пулемет.
Значит, мы уже в тылу врага. Пошли быстрее. Виктор Гриневский ведет нас уверенно по прямой. Вскоре мы подходим к какому-то глубокому, с обрывистыми каменистыми краями, не то оврагу, не то карьеру. Вокруг большие воронки, поваленные и обожженные деревья, лишенные сучьев. Это сюда попали реактивные снаряды наших «катюш».
По верхней линии оврага замечаем проложенный телефонный кабель. Он тянется от передовой к деревне Трухоловке, откуда доносится шум моторов. Там, похоже, располагается штаб, который охраняется танками. Гриневский отметил это и приказал каждому из нас запомнить все, что видели и слышали.
В глубине оврага мы увидели землянку, в которой нашли убежище местные жители, изгнанные немцами из деревни. Гриневский был знаком с ними еще по прошлой разведке.
Айспур и Торопчин остались наверху, а мы с Виктором спустились к землянке и постучали в дверь. Нас впустили. Посредине стояла докрасна раскаленная железная бочка, заменяющая печку. Вокруг на нарах сидели и лежали женщины и дети. Единственный мужчина подбрасывал в печку дрова.
Нас встретили радостно и приветливо, как своих близких. Подростки, окружившие нас, наперебой снабжали интересовавшей нас информацией. Они подробно рассказывали, где стоят орудия, минометы, на каких просеках установлены пулеметные точки, в каких домах располагаются немецкие солдаты, где находятся обозы.
Ребята сообщили, что немцы сняли с разбитых танков двигатели, закрепили их на толстых досках на улице и всю ночь заводят, чтобы русским казалось, будто в Трухоловке стоят танки. На самом деле их там нет. А вот многие дома фашисты превратили в настоящие опорные пункты — проделали в нижних бревнах амбразуры, оборудовали подполья как огневые точки, выставили оттуда пулеметы и даже минометы.
Мы узнали, что в Трухоловке находится до 200 немцев. Значит, делаем мы вывод, здесь размещен штаб батальона или полка.
Направляемся к Трухоловке. Идем сплошным лесом. Вот и просека, где, по словам ребят, установлен пулемет. Пересекаем ее и выходим на Волоколамское шоссе. Деревня находится налево. Подходим к ней. Шоссе метрах в десяти от нас. Гриневский прошел вперед. Видим, едет грузовая машина, останавливается неподалеку от Гриневского. Кузов набит солдатами. До нас доносится чужая речь, беспечный смех. Водитель вылез из кабины, поднял капот, заглянул в двигатель. Один солдат спрыгнул с машины и пошел в нашем направлении. Мы замерли. Наткнувшись за кустом на Гриневского, солдат опрометью бросился бежать назад к машине, что-то истошно крикнув своим. Водитель торопливо захлопнул капот, вскочил в кабину, завел двигатель, и машина умчалась.
Мы бесшумно отошли в глубь леса и двинулись параллельно шоссе в сторону Высокова. Остановились приблизительно на полпути между Высоковом и Трухоловкой, решив понаблюдать за дорогой, что входило в план нашей разведки. Проходит час. Полтора десятка машин прошло в Трухоловку, десяток — в Высоково, причем две из них штабные. Мы примерно определили характер перевозимых грузов.
Сидим в кустах у самого края дороги. Мимо нас вихрем промчался вражеский мотоцикл. Хотелось швырнуть в гитлеровца гранату, но Гриневский не подал сигнала, а самовольничать в таких условиях нельзя.
Вдруг раздался оглушительный залп минометной батареи. Приподнявшись, я увидел, что вражеские минометчики расположились от нас метрах в 200–300. Даже разглядел огонек, горевший в блиндаже, и сыпавшиеся из высокой железной трубы искры. Пересек дорогу и обнаружил на другой ее стороне два телефонных кабеля, тянувшиеся вдоль кювета; штыком от винтовки Гриневского я перерезал оба провода и возвратился назад.
Мы решили прекратить наблюдение, выбрать подходящий объект и напасть на него. Лучше всего обстрелять и сжечь машину, и хорошо бы — штабную.
Вскоре наш слух уловил натужное гудение мотора — машина шла к нам. Как только она дошла до условленного места, Айспур выстрелил. Желтый свет фар заметался из стороны в сторону. Грузовик влетел в кювет и остановился. В кузов полетели гранаты и зажигательная шашка Гриневского… Мы побежали в лес. Бежим и слышим, как шумит горящая шашка. Пылает брезентовый чехол, что-то хлопает и рвется. Послышались крики — это прибежали к машине минометчики.
Стемнело. Пора возвращаться. В 5. 30 мы должны выйти в расположение своих частей, так как в 6.00 наша артиллерия начнет обработку переднего края обороны противника и мы можем оказаться под огнем своих пушек.
К знакомому оврагу возвращались долго. Часто меняли направление, чтобы не попасть в засаду, и прошли мимо него по другой стороне.
Скоро отдых. На душе легко, настроение отличное. Ведь мы совершили диверсию и добыли ценные данные о противнике. Забыв всякую предосторожность, первым иду по протоптанной в снегу тропинке. Ножом перерезаю встретившийся на пути телефонный кабель в одном месте, а метров через 70 — в другом. Отдаю конец провода Гриневскому и прошу его смотать и забросить подальше, а сам быстро ухожу от товарищей вперед. Винтовка в левой руке, в правой — граната. Огибаю густой кустарник, выхожу на широкую поляну, подхожу к группе молодых березок и… замираю в двух метрах от вражеского часового. Он стоит ко мне спиной. На утоптанной площадке установлен пулемет. Рядом лежит винтовка, под березкой — телефонный аппарат и жестяная коробка с пулеметной лентой.
