Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей
Монсаид не преувеличивал. Каликут был самым оживленным деловым портом Индии и более двух веков являлся краеугольным камнем мировой торговли пряностями. Огромный рынок тянулся от побережья на целую милю, его лавки были открыты до поздней ночи и, как вскоре обнаружили португальцы, полнились «всеми пряностями, пилюлями, мускатами и прочими вещами, каких можно желать, всевозможными драгоценными камнями, крупными и мелкими жемчугами, мускусом, сандалами, прекрасными фарфоровыми блюдами, лакированными шкатулками, золочеными ларцами и всеми сокровищами Катая [358], золотом, амброй, воском, слоновой костью, тонкими и грубыми хлопчатыми тканями, как белеными, так и окрашенными в разные цвета, многими кручеными шелками и шелком-сырцом, тканями из золота и шелка, золотой парчой, кисеями, зерном, шелковыми коврами, медью, ртутью, красителями, кораллом, розовой водой и всевозможными сушеными и вялеными лакомствами» [359]. Перец, имбирь и корицу выращивали на плантациях в глубине материка и привозили на рынок в огромных количествах; другие пряности и экзотические товары купеческие караваны привозили с юго-востока. По улицам между переполненными складами тяжело шагали вереницы носильщиков, сгибаясь под тяжестью взваленных на спины мешков и то и дело останавливаясь, чтобы подвесить свою ношу на длинные с крюком на концах посохи.
В это время года гавань практически пустовала, но вскоре она заполнится флотилиями из Аденского залива, из Ормуза и Джедды, которые повезут индийские товары в Аравию и Иран, в Египет и в Европу. И китайцы тоже регулярно сюда наведывались, пока Срединное царство не замкнулось в величественной изоляции. Купцов манил не сам порт Каликута (португальцы уже обнаружили, что на каменистом дне его залива не за что зацепиться якорям, что он плохо защищен от муссонных ветров, а ближе к суше слишком мелок и войти туда могут только самые малые суда), а его тщательно культивируемая репутация честности. Иранский посол Абд ар-Раззак, когда наконец добрался в Индию, сообщал, что купцы из дальних стран настолько уверены в безопасности и справедливости Каликута, что отправляют свои ценные грузы, не трудясь даже заранее составить опись: «Чиновники таможни, – объяснял он, – берут на себя обязательства по надзору за товарами, которые стерегут день и ночь. Когда заключается сделка, они взимают с нее налог в размере одной четырнадцатой доли; непроданные товары вообще никакой пошлиной не облагаются» [360].
Местные рассказывали легенду об одном богатом арабском купце, чей корабль, груженный золотом из Мекки, дал течь в виду Каликута. Купец кое-как добрался в гавань, соорудил в подвале у заморина особый тайник и сложил туда свои сокровища. Вернувшись много позднее в Каликут, он вскрыл тайник и обнаружил все свое добро в целости. Тогда он предложил половину правителю, но тот отказался от награды. С тех пор купец бросил торговать где-либо еще, и так родился здешний базар. Согласно другой легенде, один арабский купец решил испытать правителя Каликута, доверив ему на хранение бочонок и сказав, мол, в нем всего лишь маринад. Любой другой правитель, которого он испытывал сходным образом, неизменно открывал бочонок и присваивал себе найденное там золото, но заморин разгадал его уловку. «Ты перепутал одно с другим, – указал он. – Там не маринады, а золото» [361]. И этот купец тоже будто бы обосновался в Каликуте.
Да Гама послал ко столь добродетельному заморину Фернана Мартинса и еще одного гонца. Проводником к ним вызвался услужливый Монсаид. Тем временем португальцы воспользовались представившимся случаем побольше разузнать о местных жителях.
Их первое открытие вроде бы подтверждало все, о чем они мечтали десятилетиями.
«Город Каликут населен христианами» [362], – записал Хронист.
Верно, это были неортодоксальные христиане. «Кожа у них смуглая, – заметил он. – Одни носят длинные волосы и бороды, а другие стригутся очень коротко либо головы бреют, оставляя на макушке лишь прядь в знак того, что они христиане. Еще они отпускают усы. Они прокалывают себе уши и носят в них много золота. Они ходят нагие по пояс, прикрывая нижние свои конечности очень тонкими хлопчатыми тканями. Но так поступают лишь самые уважаемые люди, ибо остальные перебиваются как могут».
«Женщины этой страны, – неучтиво добавлял он, – как правило, уродливы и малого роста. Они носят много золотых украшений на шее, многочисленные браслеты на руках и кольца с драгоценными камнями на пальцах ног. Все эти люди дружелюбны и явно наделены мягким характером. На первый взгляд они кажутся жадными и невежественными».
Но к досаде новоприбывших, в Каликуте оказалось много мусульман. Они были облачены в прекрасные длинные одеяния и расшитые золотом шелковые тюрбаны, носили при себе кинжалы с серебряными рукоятями и в серебряных же ножнах и возносили молитвы в элегантных, похожих на пагоды мечетях [363]. Один путешественник отмечал, что в отличие от большинства индусов, которые «по обыкновению, весьма волосаты и с грубой кожей на груди и по всему телу» [364], мусульмане Каликута «весьма гладки волосами и кожей, каковую обыкновенно умащают маслами, чтобы она блестела». А кроме того, добавлял он, «они очень надменны и горды».
Мартинс и его спутник вскоре обнаружили, что заморин обитает во дворце, расположенном на некотором расстоянии от побережья. Троица направилась через огромный лес вечнозеленых лиственных деревьев, удивляясь незнакомым птицам и плодам и настороженно поглядывая, не бросятся ли на них тигры, леопарды или питоны. Достигнув королевской резиденции, они, согласно распоряжению да Гамы, объявили, что прибыл посол с письмами от великого короля Португалии. Если заморин пожелает, добавили они, посол явится к нему лично.
Заморин, как водится среди королей, не выразил особого удивления: разумеется, он понятия не имел, что за страна Португалия или где она находится. В ответ на его вопросы Мартинс объяснил, что они христиане из далекого далека, которые преодолели множество опасностей, чтобы достичь его владений. Ответ как будто удовлетворил заморина, и троица вернулась в Каликут с тюками тонкого хлопка и шелка и с сообщением для посла. Заморин просил передать, что послу тут крайне рады и что ему незачем утруждать себя дальней дорогой, поскольку заморин со свитой уже собирается выехать в Каликут.
Да Гама был поражен дружеским тоном послания и еще более доволен, когда объявился лоцман с приказом от заморина провести флотилию к месту более безопасной стоянки. Гавань Панталайини, учтиво объяснил штурман, лежит в четырех милях к северу от Каликута, и обычно крупные суда пристают именно там: акватория там глубже, а илистая отмель дает некоторое укрытие от приливов и муссонных волн.
Португальцев уже тревожило ухудшение погоды. К вечеру океан сделался устрашающе серо-зеленым, сгущались штормовые тучи. Внезапно задул сильный ветер, на землю западали капли дождя, и без предупреждения людей на берегу стало стегать порывами ветра. Корабли едва удерживались на месте, и командор приказал немедленно поднять паруса – хотя все еще осторожничал, невзирая на любезность заморина. «Мы не бросили якорь так близко к берегу, как того желал лоцман» [365], – записал Хронист.
Стоило флоту прийти на новое место стоянки, как прибыл гонец, доложивший, что заморин уже вернулся к себе во дворец. Тут же объявилась группа сановников, чтобы проводить туда гостей. Возглавлял ее вали (иначе говоря – губернатор) Каликута, исполнявший также обязанности главы полиции и явившийся в сопровождении двухсот стражников. Высокие, стройные солдаты приковывали взгляды европейцев. Они были босыми и нагими выше пояса, а на поясе носили дхоти, отрез белой ткани, которая, пропущенная между ногами, завязывалась сзади. Длинные волосы они носили стянутыми узлом на затылке и никогда не показывались на людях без своего оружия: меча и щита, лука и стрел или пики.
Невзирая на сановников и их большую свиту, да Гама решил, что час уже слишком поздний. Была у него и другая причина оттягивать. Тем вечером он созвал на совет старших офицеров, чтобы обсудить, следует ли ему нарушить собственное правило и сойти на берег лично.
Его осторожный старший брат резко возражал. Пусть даже туземцы христиане, спорил Паулу, среди них много мусульман, заклятых врагов да Гамы. Они прибегнут к любому средству, лишь бы его погубить, и сколь бы дружелюбным ни казался заморин, он все же не умеет вызывать к жизни мертвецов. Кроме того, мусульмане здесь живут, а он, Васко, совершенно чужой. Возможно даже, заморин сговорился с ними захватить и убить португальца, а тогда сама их миссия провалится, их труды окажутся напрасными, и всех их ждет верная погибель.
