Рудольф Баландин - Тайны Всемирного потопа и апокалипсиса
Да, овеществленная сила знаний позволяет человеку активно проявлять свою волю в природе. Однако необходимо иметь в виду два принципиально важных обстоятельства.
Во-первых, цель человечества (пусть даже не осознанная, четко не сформулированная) вовсе не расцвет земной природы, а удовлетворение своих постоянно растущих количественно и качественно материальных потребностей.
Во-вторых, из средства техника превратилась в колоссальную, наиболее мощную на земной поверхности геологическую силу. Она требует для себя огромного количества энергии, разнообразных материалов, заводов и фабрик, шахт и карьеров, обширных территорий. Вдобавок ко всему техногенные отходы загрязняют все компоненты биосферы.
Мыслители-гуманисты мечтали о прекрасной ноосфере. Тем временем на планете свершалось нечто совсем иное: уничтожались леса, менялся режим рек, скудели растительность и животный мир, деградировали почвы, менялись ландшафты… Мыслители жили в городах, в «окультуренной среде» — более или менее комфортной. Даже война представлялась им явлением скоротечным, подобием тяжелой, но недолгой болезни, после которой организм быстро набирает силу и переходит на более высокий интеллектуальный, моральный, физический уровень.
Прогресс и регресс
Вопреки христианскому догмату о Страшном суде и конце мира, Апокалипсисе, в среде интеллектуалов утверждались концепция неизбежного постоянного прогресса в природе и обществе. Этакая устремленность — вперед и выше!
Правда, не все так просто, и это поняли историки давно. Например, итальянский философ Джамбаттиста Вико в 1725 году издал «Основания новой науки об общей природе наций», в которой обосновал три фазы каждого цикла развития и деградации: эпохи богов, героев и людей. Первоначально господствует теократия и патриархальный уклад, затем устанавливается аристократическое государство с культом героической личности, а оно вырождается в монархию или демократию, при которых растут противоречия внутри общества, слабеют гражданские и патриотические чувства, начинается деградация личности, преобладание эгоистических устремлений. В результате общество распадается, приходит в состояние хаоса. С этого может начаться новый цикл развития.
Общественный организм таким образом обретает аналогию с Человеком, в жизни которого наблюдаются стадии подъема, рассвета и деградации. В отличие от конкретного организма, общество имеет возможность преодолеть кризис и возродиться, перейдя в новое состояние… какое? На более высокой или низкой ступени развития?
Так возникает фигура спирали — восходящей или нисходящей (сочетание кругового и поступательного движений). Здравый смысл нам подсказывает: спираль обязательно должна быть восходящей. Ведь каждое поколение опирается на достижения предыдущих, получает в наследство комплекс объектов материальной и духовной культуры, внося свой вклад и передавая это общее достояние потомкам.
Данные палеонтологии ясно свидетельствуют о том, что чем ниже залегают слои осадков, чем они древнее, тем примитивней встречаемые там отпечатки и окаменелости животных. Геологи и биологи выстроили основную линию эволюции видов земных организмов. Происхождение человека от обезьяноподобного предка тоже стало еще одним доказательством биологического прогресса. (Только в легенде одного африканского племени, переложенной на стихи Р. Киплингом, люди представлены поглупевшими обезьянами, которые оторвали себе хвосты и променяли свободу на заботы и работу.)
Любопытное обстоятельство: едва ли не все крупные ученые признали совершенно верной теорию прогрессивной эволюции в) природе и распространили эту идею на общество — науку, технику, промышленность, законодательство, нравственность. Ведь все постепенно, а то и быстро усовершенствуется, а то и улучшается…
Тут-то бы и задуматься: вот ведь и паралич бывает прогрессивным. Бурно развивается техника уничтожения любых форм жизни, все шире распространяются пустыни и очаги загрязнения в биосфере, все больше накапливается ядовитых отходов, истощаются и вырабатываются напрочь месторождения полезных ископаемых. Все это развивается. То есть в абстракции такие процессы могут считаться проявлением прогресса. Но ведь они свидетельствуют о тяжелом недуге всей земной природы. Однако для ученых, привыкших к формальным показателям, подобные негативные процессы выглядят досадными издержками всеобщего развития. Странно, что никто не стал проверять это предположение хотя бы приблизительными расчетами! Все представлялось настолько очевидным, что сомнения отбрасывались вопреки требованиям научного метода.
Казалось бы, кто-то, а уж выдающиеся ученые прекрасно знали: далеко не всегда разумно полагаться на очевидность. Не об этом ли напоминал еще Александр Сергеевич:
Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить.
Хвалили все ответ замысловатый
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей.
В отличие от безоглядных «прогрессивистов», Гердер не был склонен превозносить систему государственности. По его словам, «множество живущих на земле народов и знать не знают о государстве и тем не менее живут более счастливо, чем какой-нибудь распятый на кресте своих забот благодетель государства». Если всякое благоустроенное государство — машина, то «что за счастье служить простым винтиком в такой машине и ни о чем не думать?»
«Дикарь, спокойно и радостно любящий жену, детей, — пишет Гердер, — ограниченный в делах, болеющий за судьбу своего рода, словно за себя самого, — это существо в своем бытии подлиннее той культурной тени от человека, что воспламеняется любовью к тени всего рода человеческого, то есть к названию, слову. В бедной хижине дикаря найдется место для чужестранца, которого он гостеприимно встретит, как брата, встретит спокойно и добродушно, не поинтересовавшись даже, кто он такой и откуда пришел. А бескрайне разлившееся сердце праздного космополита — это хижина, куда не войти никому». В этих рассуждениях немалая Доля преувеличения, но суть верна. Как подлинный гуманист, он совершенно справедливо отметил, «что на протяжении веков Цель объединенной Европы состоит в том, чтобы тиранить народы Земли…»
С нравственных позиций идею прогресса категорически отвергал оригинальный русский мыслитель Н.Ф. Федоров: «Прогресс состоит в сознании превосходства, во-первых, целым поколением (живущим) над своими предшественниками (умершими) и, во-вторых, младшим над старшими». Происходит разобщение поколений, а значит и всего общества. «Прогресс есть именно та форма жизни, при которой человеческий род может вкусить наибольшую сумму страданий, стремясь достигнуть наибольшей суммы наслаждений… Прогресс как отрицание отечества и братства есть полнейший нравственный упадок…
Прогресс делает отцов и предков подсудными, а сынам и историкам дает суд и власть над ними: историки — это судьи над умершими, т.е. над теми, которые уже понесли высшую меру наказания, смертную казнь, а сыны — судьи над еще не умершими».
В полемике с известным социологом Н.И. Кареевым Федоров критиковал его взгляды на цели общественного прогресса, которые сводятся к формированию развитой и развивающейся личности при наибольшей мере свободы, доступной человеку. Ведь это — апофеоз разъединения, «наименьшая степень братства». Досталось и социодарвинистам: «Если борьба за существование, т.е. борьба между людьми за вещь, признана условием прогресса, то вещь как цель должна быть предпочтена людям как средству; каждый и ценит других людей лишь как союзников в деле приобретения вещи».
Н.Ф. Федоров критерием прогресса человеческого общества считал проявление чувства совестливости, благодарности, братства, взаимопомощи, человечности, отбрасывая как ложные и вредные принципы материального благосостояния, приобретения вещей, богатства, власти над другими людьми, а также накопления знаний. Статью о Всемирной выставке в Париже он назвал так: «Выставка 1889 года, или наглядное изображение культуры, цивилизации и эксплуатации. Юбилей столетнего господства среднего класса, буржуазии или городского сословия… Что XIX век завещает XX?». Федоров признал «прогресс промышленно-торговый, постоянно усиливающий внутреннюю борьбу, и прогресс полицейско-судебных учреждений…» Таким образом, цивилизация представляет собой «не братство, а гражданство; не отечество, а безродное государство»; в наивысшей степени технический прогресс выражен в создании орудий войны. «Выставка и должна быть изображением трех прогрессов: милитарного, юридического и экономическо-индустриального». Он сделал вывод: «Всемирная выставка, эта гигантская суета сует, поглощающая все силы души, не дает ни места, ни времени даже мысли о Боге, не говоря уже о Деле, об исполнении заповеди управления слепыми силами, которое только и освободит нас от ига этой силы и всяческой суеты…
