Алексей Исаев - Когда внезапности уже не было
Неудача наступлений трех армий Калининского фронта стала фатальной для карьеры М.А.Пуркаева. Старый соратник Г.К.Жукова был сослан на Дальний Восток. Отстраненному командующему 41-й армии генералу Г.Ф.Тарасову была дана возможность себя реабилитировать: в феврале — марте 1943 г. он возглавлял 70-ю армию в наступлении К.К.Рокоссовского. Однако наступление было в целом неудачным, Тарасов вновь был смещен и погиб в Венгрии осенью 1944 г. в должности заместителя командующего 53-й армии. Управление 41-й армии было расформировано, и больше армии с таким номером в составе Красной Армии до конца войны не появилось. Действия М.Д.Соломатина были признаны адекватными обстановке, и он сохранил пост командира механизированного корпуса до конца войны.
Итоги операции
«Марс» является одним из ярких примеров возникновения позиционного кризиса на качественно новом уровне развития военной техники и оперативного искусства. Танки, которые в Первую мировую войну стали одним из инструментов решения проблемы прорыва фронта, во Второй мировой войне сами часто оказывались жертвами новых средств борьбы. Противотанковые пушки выкашивали наступающие танки с той же ужасающей быстротой и эффективностью, как пулеметы и скорострельные орудия останавливали пехотинцев на Марне. Поздней осенью 1942 г. танки все чаще стали сталкиваться с противотанковой артиллерией в самом ее опасном варианте — с целиком защищенными противоснарядным бронированием САУ. В дневнике немецкого лейтенанта Бурк, захваченного в боях за Подосиновку и цитируемого в отчете о боевых действиях 20-й армии, написано:
«Мы думали, что уже погибли, но нас спасло длинное штурмовое орудие. Этот день я никогда не забуду. Наконец, атака отбита».
«Длинное штурмовое орудие» — это САУ StuGIII с длинноствольным 75-мм орудием. Всего одна САУ могла решить судьбу опорного пункта обороны. В разделе «Выводы» отчета штаба 20-й армии об участии САУ этого типа в «Марсе», в частности, говорится:
«Следует как можно скорее организовать надежную борьбу с самоходными пушками противника, часто срывавшими наш наступательный порыв».
Обороняющийся получил в свое распоряжение мощные, маневренные и дальнобойные средства борьбы с танками наступающего. Массированная танковая атака, сокрушавшая оборону Первой мировой войны, четверть века спустя легко могла захлебнуться. Сотни танков, которыми оказались заставлены поля сражений «Марса», свидетельствуют об этом более чем красноречиво.
В оперативной плоскости «Марс» демонстрирует нам возникновение позиционного кризиса вследствие появления в составе воюющих армий подвижных соединений. Задача обороны протяженного фронта сама по себе весьма сложная задача вследствие неопределенности планов противника. Обороняющийся заранее не знает, по какой точке нанесут удар, и поэтому успешность или неуспешность оборонительной операции в значительной степени зависит от возможностей быстрого маневра резервами. Эффективно обороняться возможно, обладая значительным числом подвижных соединений. Ярче всего этот фактор проявился в боях на западном фасе Ржевского выступа, в полосе Калининского фронта. Войска фронта в целом успешно решали проблему прорыва фронта, но после взлома обороны пехотных дивизий сталкивались в глубине обороны с подвижными резервами немцев. Передвигавшиеся на автомашинах и мотоциклах части танковых и моторизованных дивизий немцев образовывали новый фронт на пути прорвавшихся в глубину советских танков и пехоты, а также наносили контрудары. На два механизированных корпуса Калининского фронта обрушились силы шести подвижных соединений немцев: 1, 12, 19 и 20-й танковых дивизий, моторизованной дивизии «Великая Германия» и 1-й кавалерийской дивизии СС. В районе Молодой Туд участвовали в отражении советского наступления 14-я моторизованная дивизия и части «Великой Германии». Помимо изначально моторизованных соединений, автотранспорт использовался для переброски обычно пехоты, например, группы Беккера. Сковать подвижные резервы обороняющегося, находящиеся в большинстве случаев в глубине обороны, было затруднительно. Поэтому альтернативой сомнительной стратегии «брусиловского прорыва», то есть сковыванию части сил противника вспомогательными ударами, было планирование операции с учетом наряда сил на борьбу с оперативными резервами.
Планирование борьбы с оперативными резервами было основной проблемой Красной Армии в «Марсе», следствием которой является провал всей операции. Причиной этого была неудовлетворительная работа разведки всех уровней. Разведчиками не были вскрыты оперативные и стратегические резервы немецкого командования. Особенно ярко это проявилось в наступлении 41-й армии Калининского фронта. 1-й механизированный и 6-й стрелковый корпуса наступали так, как будто на их правом фланге не было вообще никаких угроз. Однако именно по правому флангу наступающих корпусов был нанесен сильный удар танковыми соединениями противника в лице 19-й и 20-й танковых дивизий. Также не были ориентированы на появление резервов противника войска 20-й армии Западного фронта. В отчете разведки ОКХ от 3 декабря 1942 г. отмечалось:
«Сравнение задействованных противником сил с оперативными целями наглядно свидетельствует о том, что противник недооценил прочность нашей обороны; в особенности, как подтверждает дезертировавший начальник штаба 20-й кавалерийской дивизии, он был изумлен появлением «надежных немецких резервов» в решающие моменты атаки. На эти силы противник не рассчитывал. На картах, попавших к нам, никаких немецких резервов не отмечено» (Glantz D. Op. cit., S. 230).
Адекватная реальности информация о резервах противника могла повлиять на форму и методы ведения операции. В частности, это могло заставить командование Калининского фронта отказаться от распыления сил и сконцентрировать в полосе 41-й армии два механизированных корпуса. Один корпус мог продвигаться в глубину, а второй выполнять задачу прикрытия правого фланга наступления.
Но даже если мы предположим, что разведка выявила немецкие резервы, а командование фронтами соответствующим образом построило танковые и механизированные соединения, надежда на успех «Марса» все равно остается призрачной. В конце 1942 г. советское командование хотя и довольно далеко продвинулось в деле создания самостоятельных механизированных соединений, но по-прежнему не обладало полноценным формированием класса немецкой танковой дивизии. Даже новейшие механизированные корпуса были бедны артиллерией и в глубине немецкой обороны могли рассчитывать только на 76-мм пушки, пригодные больше для борьбы с танками противника, нежели для сокрушения его даже наспех построенной обороны. Авиационная поддержка, которая могла бы теоретически заменить недостаток гаубичной артиллерии, была слаба вследствие тяжелых погодных условий. Под Сталинградом советские танковые и механизированные корпуса смогли избежать столкновения с крупными оперативными резервами противника в начальной фазе операции. В «Марсе» оперативная обстановка была сложнее, и недостатки советских танковых войск проявились ярче, став фатальными для развития операции в целом.
Недооценка резервов была усугублена промахами в ведении операции. Одним из серьезнейших просчетов командующего Западным фронтом И.С.Конева была спешка с вводом в прорыв эшелона развития успеха фронта, несмотря на то что задача первого дня операции не была выполнена и войска 20-й армии не вышли ко второй полосе обороны. Фактически прорыва образовано не было, и эшелон развития успеха в лице 6-го танкового корпуса и 2-го гвардейского корпуса вводился не в прорыв, а в бой. Переправлявшиеся кавалеристы и танкисты заняли переправы, которые могли быть использованы для выдвижения на плацдарм артиллерии. Причем переправ было вместо четырех по первоначальному плану всего две. Если бы И.С.Конев повременил с вводом в прорыв подвижной группы фронта, то к 28 ноября обстановка была бы вполне созревшей для нормальной переправы подвижных соединений. Вследствие удачного хода с фланговым ударом 251-й стрелковой дивизии и 80-й танковой бригады войска 20-й армии к исходу 28 ноября образовали плацдарм, почти соответствовавший плановому. Это позволило бы использовать для выдвижения вперед все четыре подготовленные саперами переправы через Вазузу для группы Крюкова, а не протискивать кавалерийский корпус гуськом по одной переправе. Спешка с вводом в прорыв подвижной группы также воспрепятствовала переброске на плацдарм артиллерии. Переправы были заняты танками и кавалерией, и артиллерийские полки приняли участие в боях за вторую линию обороны только во второй фазе наступления 20-й армии.
В целом сражение развивалось по законам жанра позиционных «мясорубок» Западного фронта в Первой мировой войне. Момент внезапности действовал в лучшем случае первые несколько дней наступления. В дальнейшем на вскрытые направления ударов обороняющийся перебрасывал полки и дивизии с соседних участков фронта и из резерва и уплотнял оборону в наметившихся полосах наступления. Столкнувшись с возрастающим сопротивлением, наступающий тоже вводил в бой резервы и снятые из соседних армий соединения. Обе стороны бросали в бой все новые части. Наступающий надеялся, что новый введенный в сражение «последний батальон» станет соломинкой, ломающей спину верблюда. Обороняющийся всеми силами старался это предотвратить. В результате на сравнительно небольшом участке местности скапливались крупные силы обеих сторон, обильно поливавшие землю своей кровью под градом снарядов и пуль.
