Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 2. С Юрием Гагариным
А крестик-индикатор над ним в любое мгновение показывал Титову, над какой частью Земли он находится.
Космический обед. Каков он?.. Пластмассовая фляга с надписью: «Залить водой перед стартом». Мягкие тубы. На них этикетки: «Мясное пюре», «Соус смородинный», «Кофе».
Космонавт честно зарабатывал свой «космический хлеб». На стенде — фотокопии листов из бортового журнала. Торопливые, но четкие записи: рапорт, пометки о температуре, о месте пролета. Отдельно экспонируются цветные снимки Земли, сделанные с огромной высоты.
Люди много и тщательно думали о том, как здоровым и невредимым вернуть человека на Землю. На выставке показана подлинная контейнер-кабина, в которой опустились разведчицы трассы — Белка и Стрелка. Плакаты и схемы показывают путь космонавта и изумительно точное приземление. Ну а если бы чуть отклонился? И это «если бы» учтено. В специальной корзине под сиденьем космонавта упрятан так называемый «НАЗ» — наземный аварийный запас. Допустим, корабль отклонился. Сработала катапульта. Вместе с космонавтом на парашюте опустилась непотопляемая корзина, в которой: радиостанция с антенной-удочкой, консервы, хлеб, шоколад в обертке с рисунком «Кон-Тики», аптечка, рыболовные снасти, ножик, компас, фонарик. Ну а если вода под ногами?.. Вместе с космонавтом, автоматически надуваясь, на парашюте спускалась лодка.
Приборный щит корабля «Восток-2».
Фото автора. 15 октября 1961 г.
Высокое напряжение
Братск сегодня — море воды, море людей, море огней и море радости. Победили! В бетонной громаде, спрятанное под шатром от морозов, забилось могучее сердце. Гудит гигантская турбина, рвется из-под бетона огромная белая грива воды. Днем, как после грозы, рождается радуга среди водяной пыли. Первый агрегат готов трудиться. Возле установки с хитрыми инструментами ходят еще инженеры, пробуют пульс, меряют температуру. Но все уже ясно. Машина готова. Теперь перерезать ленточку, включить рубильник. Сорок пять тысяч людей кинут вверх шапки — победа!
Сорок пять тысяч мужественных людей строят чудо на Ангаре. Никогда и нигде еще такого не строили. Это чудо в два раза больше двух самых больших американских электростанций, если сложить их силу. Эти цифры сладки, как музыка. Победа! Шесть лет у Падуна грохали взрывы, пулеметной дробью стучали воздушные молотки, ревели машины, падали в воду гранитные глыбы и слышались песни. Но этого звука не было, это особый звук. Всякий, кто проходит сегодня по эстакаде, невольно остановится:
— Работает…
Сорок пять тысяч людей возводят чудо у Падуна. Не все в одно время пришли, не всех одинаковые дороги привели к Ангаре. Но когда зажжется первая лампочка, каждый вспомнит свою дорогу к этому празднику…
Сегодня на плотине был обычный трудовой день, по-особому напряженный, как часто бывает в канун торжества. Монтажники только что поставили на место рабочее колесо четвертой турбины, бетонщики бригады Дмитрия Демидова уложили в плотину четыреста кубов бетона.
Нелли Шалихманова
Стучат молотки, на замерзшее, покрытое снегом море с плотины падают звезды электросварки.
Мы разыскали бригадира Демидова, чтобы вспомнить, с чего начиналось бетонное чудо.
— Я думаю, все началось со спички, — улыбнулся молодой бригадир. — В июне пятьдесят пятого я выпрыгнул из лодки на правый беper как раз против вон той сосенки. Мошка, заросли черемухи… Натянул палатку. Чтобы хоть как-нибудь спастись от мошки и сварить ужин, собрался костер разложить. Полез в карман, а в кармане — одна спичка. Как мальчишка, загадал тогда: зажгу костер, значит, работать тут, значит, быть делу. Зажег костер. Жену с ребятишками перевез тем же летом прямо в палатку… Трудности? Да разве перечтешь все трудности? Однажды жена подхватила мальчишек — и ходу. На вокзале часа три сидел, уговаривал. Трудно тогда было разглядеть нынешний праздник…
Вряд ли кто-нибудь шесть лет назад смог бы угадать нынешний праздник. Двенадцать выпускников Одесского гидротехнического института в пятьдесят пятом направляли своего ходока в Москву добиваться, чтобы послали непременно в Братск, непременно на место, где все начиналось с костров и палаток. Все двенадцать приехали. Все двенадцать и сегодня работают. Пусть никто не говорит, что легко привыкать к морозам после южного моря. Но никто из двенадцати не уехал, не пошел искать легкой работы. На плотине, на самом ветру, на самом морозе, на самом трудном месте выросли уважаемые на стройке специалисты. К фамилиям: Конько, Герасименко, Мороховский, Сотников, Днепровский — прибавились рабочие звания: мастер, прораб, инженер. Потом и к этим словам появились прибавки «главный», «старший» — старший прораб, главный инженер. Недавние студенты, по-прежнему влюбленные в город у моря, стали мастерами нелегкого дела.
Где еще на земле, в каких краях найдется ровесник этим ребятам, с таким же опытом, с такой же закалкой, с такой же верою в жизнь!
На завтрашнем празднике увидим мы и Шалихманову Неллю. Мы попросили диспетчера вызвать по радио девушку, которая недавно на стройке. Смущенно улыбаясь, к диспетчерской подошли сразу двенадцать. Мы попросили рассказать о себе Неллю Шалихманову.
— Я на плотине шесть месяцев. Приехала из Бурятии. Меня спросили, что я умею делать. Я сказала: после десятилетки работала массовиком в клубе. Умею класть грим, пишу лозунги, играю на пианино, пою, умею плясать.
«На плотину нужны рабочие. Пойдете?» Я сказала: «Пойду». Расчищала площадку под кранами. Сейчас «грею» бетон. Это очень важно — уберечь бетон от мороза… Нравится ли мне на стройке? Да, очень.
Вечером мы снова встретили Неллю. Она запевала, а небольшой клубный хор подхватывал песню. Девушки готовились к празднику первой турбины.
Фото В. Пескова. А. Глазов, В. Песков. Братск.
25 ноября 1961 г.
Под парусами…
На небе прорвало, должно быть, главную запруду. Сухими остались только спички, завернутые в целлофановую тряпицу. Мы свернули с оленьей тропы под пихту и пытались зажечь огонь. Это совсем нелегкое дело, если пять дней подряд боги ленились чинить запруду… В банку с консервами падают тяжелые, созревшие на ветках капли. Сухари превратились в мокрую кашу.
— Теперь бы щей — на кровать под косматое одеяло, — сказал Валька, прилаживая для просушки налитый тяжелым холодом спальный мешок.
— «Мама, я хочу домой…» — напомнил я для поддержания бодрости туристскую песню. В эту минуту я и сам думал о полке с книжками, о чистой постели. Во всяком путешествии бывают дни, когда узнаешь цену домашнего тепла.
Мы приготовились лезть в палатку, как вдруг у огня показалась лошадиная голова. На землю спрыгнул парень в брезентовой куртке и кирзовых сапогах.
— Люди! Вижу людей! — шутливо крикнул он в темноту.
К костру подъехали еще двое: молодой бородач и девушка в солдатских ботинках, с пучком намокших цветов в руке.
Веселый парень увел в темноту спутанных лошадей. Бородач стал раскладывать вьюки:
— Два месяца без людей…
Царство камней.
Девушка повесила над костром помятое ведро.
— Ужинали?.. Сейчас нашей геологической каши хлебнем.
— Да, мы из Москвы… — ответил бородач, бережно укладывая возле огня мешок с камнями. — Ищем…
Помолчали. Поймал в ладонь тяжелую каплю.
— Это вот, поди, приедается?..
Парень кинул в огонь валежину, порылся в мешке.
— Правду сказать, на горы к осени глядеть тошно… Дождь, комары, пешие километры, мозоли от кирки. А главное — почтальоны сюда не ходят. У меня сыну год и семь месяцев… Иногда думаешь: живут же люди на якоре. Надо ли поднимать парус? Но приходит весна… Да что говорить, если он есть, парус, он сам собою… А ветру много… Седьмой год сушимся у костров…
Весь вечер лил дождь. Сквозь дрему казалось, что палатку посыпают частым пшеном.
В щелку виднелся костер. Девушка писала, усевшись под навесом из брезента. Парни разглядывали большой с серыми блестками камень.
— За этой штукой еще Владимир Семеныч охотился. Ты его помнишь? — говорил бородач. — Нет, ты его не помнишь.
У него лошадь оступилась над пропастью. Там и схоронили, под валунами…
…Утром мы попрощались. Я записал фамилии и адрес ребят: Москва, Геологическое управление. Оля Колобродова, Лев Тарасов, Александр Лезин.
У горной речки вместе напоили лошадей, потом разъехались. Поднявшись над лесом, мы снова увидели встречных. Они медленно поднимались на перевал.
— Когда ожидать в Москве-е?! — сложив трубкой ладони, крикнули мы с Валькой.
