Вольдемар Балязин - Русско-прусские хроники
В свою очередь, нас, детей, готовили к вступлению в ВКСМ, начиная чуть ли не с пеленок. Совсем маленькими нас называли "Ангелятами", и у нас уже были Старшие Братья из "Детского ордена Святой Великомученицы отрочицы Паулины". Они учили "Ангелят" трем первым молитвам, объясняли, что написано на той или иной картине, кто такой Христос, и особенно часто рассказывали о Святом Равноапостольном Илие, которого, чтобы нам, несмышленышам, было понятно, просто называли "дедушка Илия".
Илию показывали нам в двух образах. Во-первых, в детском, когда он был изображен подобным херувиму - с золотыми кудрями и прелестнейшим ликом. Это был чистый ангел, только что без крылышек. Рассказывали, что во младенчестве и детстве был он тих, незлобив, сам выучился читать и писать и это почиталось малым чудом,- и среди многочисленных братьев и сестер почитался он как старший брат, хотя таковым и не был. Он учился лучше всех, больше всего любил латынь и древнегреческий и в послушании также служил примером для всех.
Второй образ Ильи, который нам часто показывали, был совсем иным. Здесь Илья был уже мужем почтенным, лет пятидесяти. Изображен он был на большом живописном полотне в окружении детей, простиравших к Илие руки и умильно на него взиравших. Сцена происходила на папской вилле "Монте-Сперанца", где больной папа доживал последние годы. В Рождественские праздники Илия любил собирать у себя в доме деревенских детей и раздавать им сладости. Вот эту-то сцену - раздачи рождественских подарков детям, когда все они собирались возле "дедушки Илии" и, глядя на него, от радости плакали,- и изобразил художник. А мы - несмышленыши "Ангелята",-глядя на картину, сами чуть не плакали от умиления и восхищения бесконечной добротой дедушки Илии и очень завидовали, что нам не посчастливилось жить в то замечательное время и самим хотя бы раз взглянуть на доброго и щедрого дедушку.
А перед конфирмацией нас готовили уже к вступлению в "Детский орден Святой Великомученицы отрочицы Паулины" (сокращенно - Всеобщий Паулинский орден (ВПО).
Отрочица - великомученица Паулина - прославилась тем, что, будучи набожной, благочестивой и честной, однажды подслушала, как ночью отец и мать, выпив во время ужина вина - а они были лентяи, пьяницы и пустословы,стали говорить друг другу такие еретические вещи, что даже семилетняя "Ангелица" Паулина поняла, насколько все это мерзко и богохульно. Она, закрывшись с головой рваным одеялом - настолько бедны были ее бездельники-родители,- первую половину ночи неслышно плакала, глотая слезы, а вторую половину ночи молилась вразумить ее, несчастную, что ей делать и как поступить.
Измученная бессонной ночью и горем, праведная отроковица заснула лишь под самое утро и увидела дивный сон - раскрылась дверь ее лачуги, и через порог шагнул к ней прекрасный юноша в белом, с крыльями за спиной и золотым нимбом вокруг белокурой головы. Юноша подошел к ней так тихо, что она не слышала его шагов, а только почувствовала легкое дуновение нежнейшего и благоуханного зефира32. Юноша простер над Паулиной длани и проговорил голосом, нежнее эоловой33 арфы34: "Восстань, непорочная отрочица Паулина, и гряди в Святую Инквизицию. И не утаи ничего из того, что слышала. И примешь из-за того мученическую смерть, но будешь причислена к лику святых". И с тем исчез.
Паулина снова долго плакала и молилась, но, взглянув на потерявших человеческий облик мать и отца,- пьяных, голых, храпевших, во сне рыгающих и тяжко стонущих,- более похожих на скотов, нежели на создание Творца, сотворившего их по образу и подобию своему, осенила себя крестным знамением и пошла, куда было ей предначертано свыше.
И отцы-инквизиторы, поблагодарив отрочицу, привели богохульников к себе и увещевали их покаяться. И мать покаялась, испугавшись костра, и была всего-навсего повешена, а отец упорствовал, и его пришлось после пыток сжечь живьем.
Однако кто-то из родственников казненных изловил Паулину и утопил ее в отхожем месте. Когда же отцы-инквизиторы стали искать непорочную отроковицу и через неделю нашли ее и вынули из смрада и нечистот, то явилось чудо: Паулина лежала на траве как живая и была подобна херувиму, и одежда на ней сверкала чистотой и благоухала.
И решением папы Василиска была Паулина причислена к лику святых, и ее память все члены "Детского Ордена" отмечают каждый год 19 мая в день ее великомученической кончины. Так и я сначала был в "Ангелятах", потом стал "юным Паулинцем", а, начав посещать "Воскресные чтения" - о чем речь пойдет впереди,- стал членом "Общества Любящих Христа" и вступил во "Всеобщий Католический Союз Молодых". Отсюда мне открывалась и дальнейшая дорога в ВКП(б). Однако пока это были лишь прекрасные мечты, далекие от земных забот, ибо из-за того, что трех детей, бабушку и мать отцу прокормить было невмочь, родители стали подумывать, куда бы пристроить хоть кого-нибудь из нас троих: так как двойняшки были еще совсем несмышленыши и им нужна была и мама и бабушка, то речь могла идти лишь обо мне. И потому, поразмыслив, решили отдать меня в семинарию и учить на священника.
Сделать это было не так просто, но из-за того, что и мать и отец пели по воскресеньям в церковном хоре, а отец иногда заменял то регента, обязанности которого обычно исполнял маэстро Сперотто, то органиста, нашему доброму патеру Иннокентию нелегко было отказать в просьбе отца, и он разрешил мне прислуживать в церкви и вместе с еще тремя мальчиками учиться у него латыни.
Это произошло вскоре после того, как я прошел конфирмацию и не только начал чувствовать себя членом общины, несмотря на мои восемь лет, но и стал намного серьезнее, чем хотя бы год назад. Такому моему повзрослению весьма способствовало то, что случилось в тот самый год - год моей конфирмации.
Как раз тогда началась Вторая Великая Религиозная война, и ее начало как бы перерубило жизнь всех христиан на две части. Мы, современники и свидетели всего произошедшего, так и говорили потом до конца жизни:
"Это было до войны, это было во время войны, это было вскоре после войны".
К счастью, король Пруссии остался нейтральным" редкий, должен я заметить, случай в истории Пруссии, чтоб в какой-нибудь войне, особенно большой, оставалась она нейтральной.
Однако на сей раз дело обстояло именно так. Но должен заметить, что нейтралитет был не очень уж пуританским35. Король почти в открытую сочувствовал Бранденбургскому маркграфу Зигфриду Берксерьеру, который был, пожалуй, не лучше Лютера и поклялся распространить безбожие на весь мир, сокрушить вселенскую империю папы и закопать католицизм в могилу36.
В общем, он крутостью характера напоминал папу Василиска, но только был совсем, как говорится, другого цвета. Мы, католики, всегда носили белые одежды, и даже наши крестоносцы ходили в белых плащах, а сторонники Зигфрида Берксерьера ходили во всем красном, а на их кокардах красовалась эмблема смерти - череп, что должно было означать, судя по цвету одежды, кровь, в которой они омоют мир, ну а о черепе я только что сказал.
Здесь я должен кое-что пояснить, потому что за давностью лет многие мои читатели ничего не поймут, так как о Второй Великой Религиозной войне хотя и много понаписано, да мало кто написал правдиво и справедливо. А я и помню кое-что сам и слышал от сотен моих современников постарше меня множество рассказов. И хотя не всем их рассказам следовало доверять, я и здесь действовал по принципу отбрасывать все сомнительное, "опираясь на согласные свидетельства многих"37.
***
Должно вам сказать, мои любознательные и благочестивые читатели, что волею судьбы Вторая Великая Религиозная война началась совсем неподалеку от нас, однако, прежде чем это случилось, мир стал свидетелем множества грозных и опасных событий.
Нам, католикам, говорили, а мы слушали это, когда подобное обсуждалось взрослыми, что в IX год Понтификата Василиска Великого власть в Бранденбурге захватил пришлый австрийский кондотьер Зигфрид Берксерьер со своими головорезами, изгнал законного Бранденбурского маркграфа фельдмаршала Имперских войск Пауля Бенкендорфа унд Танненберга, поджег городскую Берлинскую ратушу и обвинил в этом местных католиков.
Католики предстали перед судом, но с Божьей помощью сумели оправдаться, доказав, что ратушу подожгли "Черные ландскнехты" по наущению самого узурпатора Зигфрида.
Папа Василиск принял оправданных католиков и увенчал их лаврами героев и подвижников.
А Берксерьер, разозленный провалом процесса, объявил, что не вложит меч в ножны, пока не изрубит в куски всех католиков и иудеев. Католиков он терпеть не мог, а иудеев ненавидел больше Сатаны, хотя сам, как говорили католики, был его внебрачном сыном. (Хотя, по чести сказать, то же самое говорили поганые протестанты про папу Василиска Великого.) И еще одно удивительное, скорее всего апокрифическое, сказание38 довелось мне услышать недавно от одного признанного богослова и астролога, он утверждал, что оба они - сыновья Сатаны Гог и Магог, посланные на землю для ее погибели39.
