Пол Брикхилл - Затопить Германию
Чешир решил, что прежде чем взлетать, ему следует немножко поучиться. Но все эти благие намерения разлетелись вдребезги, когда на следующее утро Кохрейн приказал совершить налет на пусковые установки возле Сиракур. Они обнаружили, что дымовые бомбы не удается подвесить под крыльями «Мустанга». Оружейники работали, как проклятые, смастерив какие—то тросовые подвески. Один из штурманов помог Чеширу разобраться с курсами, он записал их на листке бумаги и сунул в наколенный карман. Он взлетел на «Мустанге» за полтора часа до вылета, чтобы ознакомиться с самолетом, но даже и не пытался садиться. Слишком велик был риск разбить самолет при первой посадке, и если он собирался куда—то лететь на нем, посадку разумнее было отложить на потом.
Вряд ли до этого, да и после, в операции участвовал подобный пилот. Особенно учитывая то, что Чешир был специалистом высокого класса, отправиться в боевой вылет, сев в самолет первый раз… Да еще пересев с многомоторного бомбардировщика на легкий истребитель, что делает положение вообще из ряда вон. Однако Чешир благополучно справился со всеми трудностями. Он прибыл к цели, разминувшись с бомбардировщиками всего на пол—минуты. Скорость «Мустанга» была на 90 миль/час больше, чем у «Ланкастера». Он просто не мог учесть изменения ветра, чтение карты и пилотирование. Ведь теперь Чешир был сам себе штурман, бомбардир, стрелок и радист. И к тому же за 1 час он выучился управлять новым самолетом так здорово, что смог спикировать сквозь плотный огонь зениток.
С самого начала «Мустанг» восхитил его, и уже через полчаса Чешир понял, что «почувствовал» самолет. Он был легче, чем «Москито», и не шел ни в какое сравнение с «Ланкастером». С высоты 7000 футов Чешир заметил бетонные плиты, которые прикрывали подземный ракетный ангар возле Сиракура. После того, как бомбардировщики достигли исходной точки, он спикировал до высоты 500 футов, по ходу дела превысив дозволенную для «Мустанга» скорость, и сбросил дымовые бомбы в паре футов от бетона. Кто—то из пилотов положил «толлбой» прямо в центр бетонной плиты, бомба пробила 16 футов железобетона, прежде чем взорвалась. Еще одно попадание пришлось в западную стену и разрушило ее. Одна бомба взорвалась глубоко в земле под краем плиты.
Спускалась ночь, когда они вернулись из налета на Сиракур. Первая посадка Чешира на «Мустанге» стала ночной посадкой, которая всегда вдвое труднее. Он плохо помнит, как все происходило. Просто внезапно он обнаружил, что «Мустанг» катит по взлетной полосе, к великому изумлению пилота.
(Если кому—то бомбежки 617–й эскадрильи покажутся однообразно меткими, пусть он вспомнит, что бомбы сбрасывались на скорости 200 миль/час с высоты 18000 футов и в нескольких милях от цели, которая представляет собой небольшую бетонную площадку, зарытую в землю. Бомбардир чаще всего просто не видит ее. С такой высоты и на таком расстоянии даже белый квадрат мишени на полигоне кажется не больше булавочной головки. Дымовые бомбы Чешира были наилучшей возможной точкой прицеливания, но обычно над землей стоит дымка, которая скрадывает дым. Ни одна другая эскадрилья не могла сделать то же самое.)
Серые тучи все еще стояли над Па—де—Кале. Они формировались над Северным морем и ползли на сушу. 617–я эскадрилья каждый день на рассвете ожидала, что тучи развеются, ведь самолеты—снаряды продолжали падать на Лондон. На юге силы вторжения завязли на плацдарме, но даже прорвавшись, они встретили бы препятствие на пути к пусковым установкам — Сену. В Лондоне лидеры нации (хотя народ этого не знал) с тревогой ожидали первых стартов с таинственных пусковых площадок. Они предполагали, что работы почти завершены.
Несколько раз экипажи занимали места в самолетах, однажды они даже взлетели, но все рейды постоянно отменялись. Со стороны не видны тяжелые испытания даже отмененного налета. Нервотрепка ежедневных инструктажей в 5.00, затем отмена и ожидание в готовности. Подготовка в старту, когда никто не знает, останется ли в живых к вечеру. А потом сумерки приносят передышку до 5.00 завтрашнего дня. Так проходит день за днем, вся война кажется всем летчикам именно такой. Часто они взлетают, прорываются сквозь огонь зениток и истребители прикрытия, только чтобы обнаружить, что цель закрыта тучами. Поэтому им приходится тащить бомбы назад и готовиться к вылету на следующий день.
Чешир совершил 98 вылетов. Учитывая среднюю продолжительность карьеры пилотов, он оставался жив просто чудом. По статистике, его должны были сбить уже раза 4. Артур Поллен, офицер разведки в Вудхолле, спросил Чешира, что он об этом думает. Тот ответил:
— Никакого напряжения, Артур. Ты продолжаешь свое дело более или менее автоматически и ни о чем не беспокоишься.
Поллен подметил, что когда Чешир говорил это, его правый глаз дергался, но сам Чешир этого не замечал.
Наконец 4 июля небо очистилось. Не слишком—то рано. Лондон продолжал подвергаться ударам. Тучи улетели прочь из Франции, и 617–я эскадрилья поднялась в воздух. На сей раз целью были ракетные хранилища и самолеты—снаряды в пещере возле Крейля под Парижем. Пещера уходила под холм, над ней лежали по крайней мере 25 футов известняка и грунта. Было решено обрушить свод и похоронить все там. Фок полетел вперед на «Москито», чтобы уточнить погоду и ветер по маршруту. Чешир полетел на «Мустанге», который успел полюбить. За ним 17 «Ланкастеров» взлетели с «толлбоями».
Чешир спикировал до 200 футов и так аккуратно положил маркеры, что Фоку не пришлось возвращаться. Несколько «толлбоев» проломились в пещеру сквозь свод на удивление легко. Остальные обрушили вход и уничтожили железнодорожную ветку, по которой самолеты—снаряды доставлялись в пещеру.
На следующий день был налет на Мимойек, где немцы упрятали под землю фантастические орудия с длиной ствола 500 футов, чтобы выпускать по 600 тонн взрывчатки в день по Лондону. Военный кабинет об этом не знал. Они только знали, что там находится одна из секретных установок Гитлера. С воздуха орудие было почти незаметно. Камуфлированная бетонная плита 30 х 20 ярдов прикрывала тоннель.
За час до заката Чешир на «Мустанге» нашел точку в известняковых холмах позади Кале, спикировал и сбросил свои маркеры. Когда вниз полетели «толлбои», он заметил 1 прямое попадание и 4 «очень близких разрыва», которые могли оказаться и более эффективными.
Когда он сел, ему вручили сообщение с вызовом Кохрейна. Поэтому Чешир поехал прямо в штаб группы. Кохрейн сказал ему, когда он входил:
— Я посмотрел документы и обнаружил, что вы совершили уже 100 вылетов. Хватит, пора отдохнуть. Я приказал Тэйту принять командование. — Чешир открыл было рот, чтобы возразить, но Кохрейн добавил: — Не надо просить… Сожалею, но это решено. Сотня — очень хорошее число, чтобы остановиться. — Он поблагодарил Чешира, спокойно и просто, без лишних красот. А потом бросил новую бомбу: — Шэннон, Манро и МакКарти тоже отзываются. Они летают уже 2 года, и им тоже нужен отдых.
Как Чешир и ожидал, эта троица запротестовала. Но с этого момента они резко изменились, и Чешир понял, что напряжение сказалось на его неизменных командирах звеньев. Манро, известный под кличкой «Счастливчик», потому что никогда не улыбался, вел себя, как маленький мальчик. Они бегал вокруг столовой, невнятно лепеча, и постоянно смеялся.
Все они заслужили отдых. Все имели Ордена за выдающиеся заслуги, Кресты за летные заслуги, пряжки к ним. Эскадрилья устроила им проводы, на которых кое—кто чуть не расплакался (возможно, спьяну). Но прежде чем они отбыли, появился подполковник авиации Вилли Тэйт. Он поставил Фока командовать звеном, командование двумя другими звеньями приняли ветераны Кокшелл и Айвесон. Тэйт был валлийцем. Загорелый, стройный, с прямыми черными волосами, он на все имел собственную точку зрения и свежий взгляд. Тэйт имел привычку ничего не говорить долгое время, стоя рядом с человеком. Он стоял, плотно сжав губы и зажав жестянку с пивом почти под мышкой — между предплечьем и запястьем. Если он открывал рот, то лишь чтобы сделать большой глоток. Ему было 26 лет, и он имел 2 Ордена за выдающиеся заслуги и Крест за летные заслуги.
Тучи снова укрыли Францию, поэтому 10 дней полетов не было. Это оказалось большим счастьем для пусковых установок, зато эскадрилья получила шанс получше познакомиться с новым командиром. А Тэйт получил возможность поучиться целеуказанию на «Мустанге».
17 июля метеорологи сообщили, что тучи уходят. Через 2 часа 617–я эскадрилья уже летела к Визернесу. На этот раз, во время первой попытки наводить бомбардировщики, Тэйт полетел на «Москито», взяв в качестве штурмана Денни Уокера. На земле лежала густая дымка, и им пришлось долго кружить под огнем зениток, прежде чем они ясно различили большой бетонный блокгауз, почти слившийся с землей. Тэйт спикировал с 7000 до 500 футов, прежде чем сбросить дымовые маркеры. Он сделал это точно, Фок тоже сбросил маркеры. Через несколько минут Найтс и Кирнс добились прямых попаданий «толлбоями», еще несколько бомб вызвали извержения всего в 40–50 футах, то есть примерно там, где и хотел видеть взрывы Уоллис.
