Михаил Ишков - Кортес
- Ох, и бестия был этот Кортес! - воскликнул писец.
- Не без того, - кивнул Берналь. - Но ведь ты пойми, наши жизни висели на волоске. Случись что с Мотекусумой или сам он наберись отваги и прикажи ацтекам взбунтоваться, от нас бы только мокрое место осталось. Чтобы с головой в омут, на это любой дурак может решиться... А вот ты сумей все хорошенько обдумать и удачу подманить. Тут уж не до фанаберией... Почему Мотекусума смирился? Судить не берусь. Наверное, воля Божья, иначе не могу объяснить, почему такой могучий государь выдал на суд Кортеса своих военноначальников, обвиненных в нападении на Веракрус. С ними не церемонились, приговорили к смерти и на следующий день сожгли на площади перед дворцом. Семнадцать человек. Народу собралось... Все смотрели и помалкивали, сразу вся страна замирилась. Самого же Мотекусуму на время казни заточили в кандалы. Тот сперва начал возмущаться, затем покорился, затих и стал, как шелковый.
Покончив с казнью, Кортес лично снял с него оковы, принялся уверять, что по-прежнему любит его, как родного брата, и обещал покорить в его пользу ещё больше земель, нежели у него раньше было. Говорил, что Мотекусума может свободно посещать любой из своих дворцов, ежели ему этого захочется.
Выслушал Мотекусума эти слова и слезы потекли у него из глаз - отлично он понимал цену подобных обещаний и все же поблагодарил Кортеса за его доброту. Потом донна Марина попросила меня удалиться...
Что ещё могу сказать. Мотекусума был щедр - каждого солдата успел наградить. Мне, например, за верную службу досталась золотая цепь. Еще он подарил мне одну из своих жен. Патер Ольмедо окрестил её донной Франциской. Глянешь на нее, сразу видно, что благородного происхождения...
- Где же она теперь? - заинтересовался писец.
- Э-э, парень, в той круговерти, что завертелась в Теночтитлане месяц спустя не то, что жену, голову можно было потерять.
Старик примолк и долго смотрел в окно. Там, в пальмовой завеси покрикивала попугаиха - видно, чья-то, не дождавшаяся отпевания душа вселилась в неё и теперь мается, льнет к его дому. Он давно уже приметил эту пеструю птицу, подсып(л ей орешков. Пусть полакомится. Кто знает...
- И великодушие не было чуждо индейскому монарху, - неожиданно добавил он. - Когда кто-то из наших солдат украл какую-то безделушку из сокровищницы его отца, он заявил, что дарит нам этот клад с условием, что мы справедливо разделим его. То-то мы обрадовались! Заверили повелителя, что за справедливостью дело не станет...
* * *
Как только Берналь Диас оставил покои, в которых жил повелитель ацтеков, Мотекухсома укоряюще глянул на испанца.
- Какое следующее унижение ты приготовил для меня, Малинцин? Поверь, как человек я готов ко всему. Угроза смерти не страшит меня. Я вижу тебя насквозь, чужеземец. Теперь ты потребуешь от меня покорности и признания власти своего владыки, потом заставишь отказаться от своих богов и признать ваших, милосердных до такой степени, что они позволяют верующим заживо жечь людей. В чем тогда разница между вашими и нашими богами? Только в том, что наши не лицемерят, не взывают к справедливости, к всепрощению. Да, наши боги страшны для врагов, требовательны к отправлению обрядов, не знают пощады к предателям, но никто и никогда из наших небесных повелителей не объявлял жертве, что её лишают жизни во имя её же спасения. Немного у меня теперь осталось радостей. Я жду знамения, страдаю за свой народ, вот почему не выхожу из этого дворца, так как это послужит сигналом к началу резни, и в любом случае - победим мы или потерпим поражения - государство ацтеков будет уничтожено.
Кортес ответил не сразу, сначала прошелся по залу, потом только приблизился к возвышению, на котором располагался тлатоани, и сказал:
- Ваша милость, благодарю за откровенность. Что я могу ответить? В ваших словах много правды. Все правда!.. Кроме кощунственных замечаний, касающихся Иисуса Христа и святой Девы Марии, но я прощаю вам эти необдуманные упреки, так как понимаю, что свет истины пока вам не доступен... Однако оставим высокие материи - нам ли судить о божественной сущности! Согласно нашему учению мирянину не дозволено толковать вопросы, относящиеся к основам веры. У нас говорят: богу - богово, а кесарю кесарево. Давайте обратимся к нашим земным делам...
- Какое святотатство! - воскликнул Мотекухсома. - Замолчи, насылающий хулу на богов!.. Разве не на небесах решается, кому отдать власть в Мехико, а кого ввергнуть в прах? Как можно отделять одно от другого? - он с удивлением глянул на женщину-переводчицу.
На этот раз та не опустила глаза и ответила сама.
- Пополокас считают, что их бог надеется на человека и любит его. Христос верит, что люди сами способны найти истину, постоять за себя. Они должны бороться за то, чтобы душа наша - вторая сущность - после смерти попала в чудесный сад, где будет испытывать вечное блаженство, а не томиться в гнусной стране Миктлане, куда попадают все, кроме воинов и беременных женщин, вынашивающих в своем чреве тех же воинов. За что им такая честь, повелитель? Что хорошего ваши воины сделали для всех племен, населяющих четыре части света?
- Помолчи, женщина, - поморщился Мотекухсома. - Ты бредишь? Тебя не страшит гнев богов? Тебя первой следует принести в жертву Тлалоку, ибо из-за таких, как ты погибнет мир, обрушится небо и воды затопят землю.
- Все это я уже слышала. В Чолуле обманутые жрецами люди тоже начали выворачивать камни в основании храма Кецалькоатля. И что же? Только пыль столбом.
Кортес встревоженно переводил взгляд с Малинче на Мотекухсому, потом резко прикрикнул.
- Чтоб вас, а ну, замолчать! - когда донна Марина повернулась к нему и неуклюже сделала реверанс, он добавил. - О чем вы говорили?
- О земных делах, ваша милость. О том, что клада отца светлейшего владыки Мехико далеко не достаточно, чтобы утолить нашу жажду золота.
- Вот именно. Добавь, чтобы он распорядился, чтобы золото доставили со всей страны. И пусть не скупятся!..
Войсковой раздел золота Ашайякатла едва не кончился открытым бунтом. Солдаты, получив приказ выносить сокровища, тут же приволокли из обоза давным-давно припасенные гири - ацтекам понятие веса было незнакомо - и с нескрываемым лихорадочным блеском в глазах, в присутствии королевского нотариуса принялись взвешивать драгоценные изделия. Тут же их переливали в бруски. В плавильню шло все подряд: изящно изготовленные уточки, фигурки ягуаров, орлов, койотов, колибри, нагрудные пластины, металлические части шлемов. Рубили на части жезлы, изображающие стебли кукурузы, ломали массивные браслеты, изумительной работы нагрудные пластины... Где можно было, выковыривали драгоценные камни. Глазки священных птиц колибри не поддавались - их так и бросали в тигель.
Общий вес сокровищ оказался равным 162000 песо ( сноска: В пересчете на нынешние цены, очень приблизительно, сумма составляет около ста миллионов долларов.) Солдаты не могли найти себе места. Затаив дыхание, следили за каждым взвешиванием, переговаривались тихо, ожидая раздачи, время от времени сплевывали на каменные плиты. На долю каждого, добравшегося до Теночтитлана, приходилась умопомрачительная сумма примерно по полтыщи песо на брата. В Испании такие деньги мало кому снились!
Сход собрался сам собой. Без долгих разговоров постановили - золото делить немедленно, на глазах у войска.
Тут во дворе появился Кортес. Шел он во главе офицеров, лица у всех были суровы и озабочены. Прежде всего капитан-генерал приказал солдатам построиться. Люди неохотно, собравшись поротно, замерли вдоль стен. Заметив в одном из рядов покинувшего пост бойца, Кортес тут же приказал выдать ему полсотни плетей. Тот завыл от отчаяния, однако кто-то из более опытных товарищей шепнул ему - не ори, а то доли лишат. Тот сразу повеселел, охотно зашагал в караулку.
- Ребята, - спросил капитан-генерал, - я выполнил свое обещание, которое дал в тот день, когда мы подняли якоря и отправились в плавание к Юкатану?
Общий восторженный рев был ему ответом.
- Почему же вы не выполняете своих? Вы обещали хранить мне верность и смело следовать за своим командиром, сражаться храбро, безропотно сносить лишения. Тогда по делам вашим будет награда. Славу вы уже заслужили. Теперь золото - вот оно перед вами.
Он указал на солидный штабель золотых слитков. Солдаты заревели ещё громче.
- Я слышал, кто-то неразумный предлагает поделить все поровну. Но так поступают разбойники, а мы, как вы знаете, находимся на службе у его католического величества, короля нашего дон Карлоса. Будет ли справедливым лишить его причитающейся доли?
"Об чем говорить! - закричали в строю. - "Король и есть король, он наш защитник!"
- Далее я хотел бы напомнить о заключенном с вами договоре, по которому моя доля тоже составляет пятую часть всех доходов. Был такой уговор?
В рядах несколько смешались, там уже менее охотно закричали: "Был! Как не быть!"
