Продолжатель Феофана - Жизнеописания византийских царей
25. В июне месяце позвал царя Константин Липе в свой монастырь вблизи Святых апостолов, дабы совершил освящение и позавтракал[46]. И начался ветер, который зовется липе[47], сильно дул до третьего часа, рушил дома и церкви, так что все бежали в открытые места и говорили, что быть бы концу света, если бы Божье человеколюбие не уняло дождем эту бурю.
26. Когда отплыл агарянский флот против ромеев, царь назначил логофета дрома Имерия командующим всем флотом. Приказано было и Андронику Дуке соединиться с Имерием и воевать агарян. Но Самона, оставаясь неизменным врагом Андронику[48], копал ему яму, одевал путы на ноги, ненавидел же его из-за помехи в бегстве. Он подговорил одного человека тайно написать Андронику, чтобы не садился на корабли, ибо, по его словам, Имерий получил приказ от царя, коего подговорил Самона, схватить и ослепить тебя. Все время побуждал Имерий Андроника сесть на корабли, ибо теснят агаряне, но тот уклонялся и отказывался это делать. И Имерий в одиночку в день памяти святого Фомы вступил в битву и одержал великую победу[49]. Андроник об этом узнал, пришел в отчаяние вместе с родственниками своими и слугами занял город Кавалу и учинил мятеж. Самона же, давно поджидавший удобного случая, сказал царю: «Не всегда ли говорил я тебе, господин, что Дука – бунтарь, мятежник и враг твоей царственности?» И тотчас послал он доместика схол Григория Ивирицу, зятя Андроника, воевать его. Узнал об этом Андроник, услышал также о том, как изгнан был из церкви патриарх Николай, и всем домом бежал к агарянам, выступившим тогда против ромеев. Амермумн [155] принял его торжественно и с честью. Опечалился царь из-за Андроника и пожелал послать ему собственноручно подписанное письмо, чтобы вернулся к ромеям. Посоветовал кто-то царю, чтобы приветил он кого-нибудь из сарацин претория и отправил его в Сирию с подписанным письмом. Он так и сделал. Написал киноварью, скрепил золотой печатью и запечатал снаружи кусочком воска. Когда вышел сарацин от царя, подозвал его Самона и сказал: «Знаешь, что несешь?» – и прибавил: «воск, который держишь в руках, – гибель для Сирии». Он дал ему денег и велел вручить письмо в руки визирю. Сарацин пошел и сделал, как велел Самона. Андроник был схвачен и брошен в тюрьму со всеми своими родственниками. Он понял, что случилось это из-за коварства Самоны, и вынужден был вместе со своими отречься от веры. Константин же, его сын, зная, что уйти оттуда невозможно, воспользовался советом отца и бежал из Сирии, вернулся со своими спутниками к царю[50], а царь щедро его одарил и, встав с восточной стороны от образа Господа и Спасителя нашего, сказал ему: «Да не введет тебя в заблуждение молва, глаголящая, что воцарится над ромеями Константин. Клянусь всевидящей справедливостью и образом Господа нашего, не достанется тебе царства, хотя зовешься ты Константином, но перейдет оно по Божьему повелению от предков к любимому моему сыну, в чем я получил подтверждение у многих святых отцов. Если же попытаешься убить его, пронесут твою голову через эти ворота отдельно от тела»[51]. Так все и случилось, ибо поднял он мятеж, и пронесли его голову, замаранную кровью и грязью, через эти самые ворота.
27. Царь по какому-то подозрению сместил с поста друнгария виглы Евстафия Аргира и отправил в его имение в Харсиан. По дороге к Арану он был отравлен одним из своих людей, умер и был похоронен в Спини (это вершина Арана). Потом его сыновья, Пофос и Лев, имевшие достоинство манглавитов, перенесли и похоронили его в родовом их монастыре святой Елизаветы в феме Харсиана, освященном их предком турмархом Львом. Это тот самый, что получил имя Аргира, то ли из-за чистоты и святости тела, то ли из-за красоты и благородства облика, то ли из-за характера рода и собственного мужества[52]. Ведь не было второго такого воина при царе Михаиле. Не раз вместе со своими людьми сходился он в бою с агарянами из Тефрики, обращал их в бегство и обрекал гибели, так что само имя его ввергало их в дрожь и трепет[53].
28. Для обмена пленными явились из Тарса Авелвак и отец Самоны. Царь принял их, большой красой украсив Магнавру. Нарядил он и Великую церковь и показал агарянам всю ценную утварь. Недостойно это было для христианина выставлять на обозрение неверным и инородцам богослужебную утварь. Отец Самоны пожелал остаться с сыном, тот, однако, ему отказал и убедил вернуться домой и держаться собственной веры. «А я, – сказал он, – как смогу, скоро вернусь к тебе».
29. В день пятидесятницы венчает царь Лев своего сына Константина Руками патриарха Евфимия[54]. Самона же отдал своего человека Константина, прежде служившего магистру и каниклию Василию, под начало августе. Сама царица и Лев так его полюбили, что даже Самона начал ему завидовать и клеветал, будто тот сблизился с августой. Царь принял [156] это за правду и послал людей постричь Константина в монастырь святого Тарасия[55], и дело это поручил самому Самоне. Вскоре, однако, царь пожелал вернуть Константина и приказал Самоне перевести его в монастырь Спиры. А когда совершал царь выход в Даматри и завтракал в монастыре Самоны, увидел он Константина и тотчас о нем распорядился. И вот одели Константина в мирское платье, дали за завтраком в руки царский кубок, и вернулся он с царем во дворец. Самона же, видя, как растет царская любовь к Константину, сочинил вместе с великим китонитом и Михаилом Цирифоном письмо, наполненное клеветой на царя. Составив его с помощью секретаря Самоны Константина Родосца[56], они подбрасывают его в митаторий. Царь, явившись в Великую церковь и войдя в митаторий, нашел письмо в том месте, на котором молился. Он прочел его, весьма огорчился и принялся разыскивать того, кто бы мог это сделать.
30. Случилось лунное затмение. Царь же, призвал синнадского митрополита Панталеона, желая узнать у него, чем грозит затмение. Когда тот явился к царю, Самона спросил его: «Кому беда?» А тот сказал: «Тебе, но если переживешь тринадцатое июля, никакого зла не потерпишь». Царю же сказал, что грозит затмение второму лицу. Царь решил, что это относится к его брату Александру. Цирифон потом тайно сознался царю, что письмо написал Самона. Лев тотчас повелел Самону удалить из дворца, постричь его в монахи и отправить в монастырь Мартинакия[57]. Он сделал Константина паракимоменом, соорудил для него монастырь в Носиях и явился туда вместе с патриархом Евфимием и освятил его.
31. В октябре месяце[58] произошло морское сражение между логофетом Имерием и агарянами Дамианом и Львом, стратигом же Самоса был Роман – будущий император[59]. Поражение потерпел Имерий, который едва спасся и чуть не погубил всех своих воинов.
32. Постигнутый желудочной болезнью царь Лев настолько обессилел, что, овладев собой, с трудом смог по царскому обычаю произнести: «Видите, как зачах и иссох я от болезни. Вряд ли пребуду с вами до дня христова воскресенья». Случился пожар в кирулариях Великой церкви, при этом сгорели все ящики и ларцы с бумагами и документами патриаршьей сакелы[60]. Одиннадцатого мая, в день третий, пятнадцатого индикта скончался царь Лев, передав царство своему брату Александру. Рассказывают, что, увидев приближающегося к нему Александра, Лев сказал: «Дурное случится через тринадцать месяцев»[61]. И горячо просил беречь его сына Константина.
Царствование Александра, сына Василия
1. Александр царствовал с Константином, сыном Льва, один год и двадцать два дня. Он вызвал Николая из Галакрин, низложил патриарха Евфимия и вторично посадил на патриарший трон Николая[1]. Александр устроил силенций в Магнавре, велел доставить на него Евфимия из Агафова монастыря, воссел вместе с Николаем и совершил низложение[2]. Будто дикие звери бросились сразу на священно-достойного мужа, рвали его почтенную бороду, толкали в шею, подвергли другим невыносимым мукам, при этом называли его вором, распутником и соблазнителем чужой жены. Но сей святой и достопочтенный муж все сносил спокойно и кротко, был отправлен в ссылку в Агафов монастырь и, закончив жизнь, был похоронен в городе, в собственном монастыре[3]. Ну а что касается патриаршего клирика, того, что рвал седины Евфимия, когда изгоняли его в Магнавре, то как вернулся домой, дом его в тот же час был предан незримому пожару. А дочь свою застал пораженной болезнью рук, уст и речи. И прожила она, прикованная к ложу и прося ежедневное пропитание, до царя Никифора-победителя[4].
2. У Александра и раньше только и было дела, что, пользуясь небрежением брата Льва, жить в неге и заниматься охотой. Исполнению царских обязанностей он предпочитал беспутство и роскошь, а уж воцарившись единолично, и вовсе не совершал ничего доблестного и достойного упоминания. Став единодержцем, он назначил отца Иоанна (Лазаря прозвищем) ректором; уже после смерти Александра он бесславно расстался с жизнью, играя в мяч в Евдоме[5].
