Лев Демин - Семен Дежнев
Посылал ли Селиверстов воеводе свою челобитную с лживым утверждением насчет открытия корги? Сам Дежнев как будто бы убежден в том, что да, посылал: Писал де он, Юрье, в Якуцкой острог…» Если бы Семен Иванович не был в этом убежден, то не посылал бы воеводе свое опровержение. М.И. Белов считает обратное. «Очевидно, Селиверстов не решился послать свою челобитную в Якутск, узнав, что Дежнев собирается ее опровергнуть. В противном случае в архиве Якутской съезжей избы, где сохранились все челобитные Ссливерстова, нашлась бы и эта бумага».
Вынужден был Юрий Селиверстов признать приоритет Дежнева на открытие корги. И все же он не унимается, пишет якутскому воеводе клеветническую жалобу — «Дежнев с товарищы меня Юшка не слушают, не дают на государя промышлять на той корге тое кости моржового зубу». И это была ложь. В действительности Дежнев не препятствовал Селиверстову и его людям промышлять па корге, даже оказывал им всяческое содействие.
Пытался Селиверстов настраивать людей против Дежнева, вовлекать в интриги тех, кто почему-либо затаил обиду па Семена Ивановича. Одним из таких оказался беглый казак Евсевий (Еисеп) Павлов, вздорный и недисциплинированный, задиравший товарищей. Его постоянные проступки заставили Дежнева устроить суд над смутьяном. Для этого были выбраны судьи, люди наиболее авторитетные. Евсевий повел себя на суде вызывающе, пререкался с судьями, поносил их непотребными словами, стоял перед ними в развязной позе, опершись на палку. Не сдержался Семен Иванович, хотел малость поучить батогом Евсейку «за невежество». Павлов покинул судилище и в дальнейшем уклонялся от суда, перебежав в лагерь Селиверстова. Юрии охотно принял перебежчика.
По подстрекательству Селиверстова Евсевий Павлов и Василии Бугор составили донос на приказчиков и при первой оказии послали его воеводе Михаилу Лодыженскому. Донос содержал вздорное обвинение в том, что Дежнев и Семенов «не радели государю», разогнали ясачных людей. Видимо, бывшим беглым казакам привыкшим к разгульному образу жизни, не по душе была требовательность Семена Ивановича. Селиверстов использовал для всяких интриг против Дежнева и его писаря Павла Кокоулина, которого перетянул на свою сторону. Это все осложняло обстановку на Анадыри
Дежнев не мог не ощущать, как за его спиной плетутся интриги, как Селиверстов вносит в ряды его отряда раздоры, что писарь, пользовавшийся его доверием пишет клеветнические доносы. И все же Семен Иванович старался не доводить дело до открытой ссоры, пытался, как мог, смягчать постоянно возникавшие трения с Юрием, наладить с ним сотрудничество.
Летом 1654 года Дежнев и Селиверстов вместе отправились на коргу за моржовой костью. Как сообщает Семей Иванович, приказчики снабдили Юрия всем необходимым для промысла. «Да мы ж, Семейка и Микитка, с товарищы с служивыми и промышленными людьми для государевы службы дали ему, Юрью, с товарищы два судна деланы и готовые кочи и со всею снастью и карбас, чтоб у них государева служба без судов и без снасти в год не застоялась и путем бы не испоздать к морскому промыслу, и чтоб государеве казне учинилась прибыль большая». Заботясь об успехе общего дела, о государственной прибыли, Дежнев старался не думать о личных обидах и кознях соперника. Далее из дежневской отписки мы узнаем, что один из кочей Селиверстов «потерял своим небреженьем». По распоряжению Дежнева людей с гибнущего коча, среди которых был и сам Юрий разместили по другим ночам. «И пошол он, Юрья, к тому морскому промыслу с нами вместе». И здесь мы видим, что Дежнев руководствовался не личной обидой и неприязнью к Селиверстову, который никак не мог вызывать у него симпатии, а чувством товарищества, стремлением выручить товарищей из беды.
Первый совместный промысел прошел не совсем удачно. Начался он поздно — на ильин день, 20 июля. По объяснению Дежнева, у берегов корги долго стоял плотный ледяной прибой, и «морж долго с моря не вылегал».
После промысловой экспедиции Дежнев с Селиверстовым неоднократно ходили на чуванцев и ходынцев для сбора ясака и взятия аманатов. А в 1655 году обитатели Анадырского зимовья пострадали от стихийного бедствия. Во время весеннего паводка река разлилась, уровень воды в ней поднялся. Быстрый бурлящий поток, увлекающий коряги, сучья, целые деревья, сметал все на своем пути. Вода залила пойменные луга, прибрежные низины, островки. Не устояли перед напором воды и строения зимовья, не имевшего никаких защитных сооружений против паводковых вод. Смыло, словно пушинки, шесть изб и амбары. В одном из них хранилась моржовая кость, казенная и принадлежащая лично Юрию Селиверстову. Его потери были особенно ощутимы — 40 пудов драгоценного «рыбьего зуба»
Казалось бы, совместные походы, общие невзгоды должны были сблизить Дежнева и Селиверстова заставить Юрия смягчить свою злобу, отказаться от дальнейших козней. Но дежневский недруг не унимался. Селиверстов прибыл на Анадырь с наказной памятью от воеводы. «А велено ему, Михаилу, по той наказной памяти с Анандыри реки высл(ать) служивых людей Семена Мотору с товарищы, да торгового человека Онисимка Костромина, да промышленного человека Ивана Бугра с товарищы». В отношении Моторы наказ терял свой смысл — того уже не было в живых. Бугра и его товарищей могли ожидать якутские застенки и суровый спрос за прежние прегрешения.
До поры до времени Селиверстов помалкивал о наказной грамоте, присматривался, выжидал, чтобы нанести Дежневу наиболее чувствительный удар, раскрыть вовремя свою, так сказать, козырную карту. В марте 1655 года Юрий неожиданно объявил о воеводском наказе и стал настаивать, чтобы Василий Бугор, Федот Ветошка, Никита Семенов, Артемий Федотов Солдат, бывшие беглые, а с ними и торговый человек Анисим Костромин были высланы в Якутск на суд и расправу. Если бы это предписание было выполнено, дежневский отряд был бы серьезно ослаблен, Дежнев лишился бы пяти своих соратников, в том числе ближайшего своего помощника Никиты Семенова, второго приказчика.
Высылка этих людей посеяла бы в отряде смуты и раздоры, недоверие к начальнику — не сумел или не захотел Семен Иванович защитить своих людей. На это и рассчитывал Юрий Селиверстов, понадеявшийся, что теперь-то ему удастся свалить соперника и занять его место.
Дежнев проявил твердость и выдать товарищей категорически отказался. Ведь бывшие беглые усердной сноси государевой службой и суровых условиях Анадыря сполна искупили прежние свои прегрешения, вместе с товарищами делили все тяготы, вместе терпели голод, холод и всякую нужду. «И яз, Семейко, от государевы казны тех людей не отпустил, потому что служили мы государеву службу с ними вместе, и что есть государевы казны в зборе, и мы тое государеву казну и отпровадим вместе ж», — написал Дежнев воеводе. Якутским воеводой был к тому времени уже не Францбеков, благоволивший Селиверстову. Так что все усилия Юрия нанести удар Дежневу, ослабить его отряд казались тщетными. Примечательно, что Семен Иванович вступился за Василия Бугра, который пошел было на поводу у Селиверстова и даже писал кляузный донос. Вот еще один пример того, что Дежневу были в корне чужды мстительность, сведение личных счетов. Надо полагать, что Бугор и его товарищи оценили это качество своего начальника.
За последние годы произошло немало разных событии. Сменилось несколько воевод с тех пор, как Дежнев покинул Якутск. Все новые и новые отряды служилых и промышленных людей уходили к далеким окраинам Восточной Азии. Настало время отчитываться о своей деятельности перед властями воеводства, рассказать о том, что произошло с ним и его товарищами. Семен Иванович составляет свою отписку, емкий, насыщенный богатой информацией документ. Как и другие дежневские документы, они, видимо, писались грамотеем — писарем под диктовку Дежнева. Отписка лишена строгой последовательности изложения. Нередко автор прерывает изложение событий текущего года, возвращаясь в прошлое или забегая вперед. К отписке были приложены челобитные других служилых и промышленных людей, писавших о своих нуждах. Подал челобитную на Селиверстова его человек Данила Филиппов, очевидно, на почве личной обиды. В челобитной раскрывались всякие неблаговидные поступки Юрия. Хотя сам Дежнев говорил в своей второй отписке о злоупотреблениях Селиверстова довольно скупо и сдержанно, челобитную Данилы он принял, приложив к документам, направленным в Якутск. «Послана ж челобитная изветная охочего служывого промышленово человека Данилка Филиппова, который пришел па Анандырь с Юрьем Селиверстовым а охочим служивым, что сказан он Данилко, государево дело на нево, Юрья, послана ж под сею отпискою».
Трудным и хлопотливым делом была доставка почты в далекий Якутск. И дорога дальняя, занимавшая многие месяцы, и не исключалась возможность нападения немирных юкагирских князцов на Анюйском камне. Вес же решился Дежнев снарядить в дорогу двух казаков — Сидора Емельянова и Панфила Лаврентьева. Проводником вызвался пойти аманат Чекчой. Из заложника он стал преданным другом русских, вызвавших его расположение к себе добрым, гуманным обращением. В голодное время зимовщики сами голодали, а Чекчоя кормили.
