Сергей Ковалёв - История Рима (с иллюстрациями)
В 358 г. латины вынуждены были принять старый договор 493 г.[95], который в следующие годы был распространен на значительную часть Лация. Однако вряд ли договор 358 г. был механическим повторением документа 493 г. Правда, краткая заметка Ливия (VII, 12), нашего единственного источника по этому вопросу, говорит только о возобновлении прежнего договора, но маловероятно, чтобы при новой ситуации, изменившейся не в пользу латинов, Рим согласился на прежнее равноправие сторон. По-видимому, в договор были внесены какие-то пункты, закреплявшие руководящую роль Рима в латинском союзе.
Итак, результаты галльского нашествия для Рима были очень велики и в конечном счете положительны. Экономический кризис обострил сословно-классовую борьбу и тем самым доставил плебеям решительную победу. Поражение при Аллии и разгром города вызвали необходимость в создании новой системы укреплений и явились исходной точкой военной реформы, сыгравшей огромную роль в дальнейшей истории Рима. Наконец, резкое ухудшение внешнего положения государства в 80-х годах послужило мощным стимулом к мобилизации всех сил римского народа и привело к тому, что маленькая община на Тибре к середине IV в. превратилась в самое крупное государство Средней Италии, занимавшее вместе с союзниками территорию более 5 тыс. кв. км. Все эти факты сыграли решающую роль на следующем этапе римской истории — на этапе борьбы за Среднюю Италию.
Возросшее значение Рима в Италии сказалось в возобновлении с Карфагеном в 348 г. договора 508 г. (Полибий, III, 24). Он повторял в основном прежние условия, но в несколько измененной форме, менее выгодной для Рима. Так, в договор был включен пункт, запрещавший римлянам плавать в Испании дальше Мастии (на юго-восточном побережье, около мыса Палос)[96]. Всякая торговля в Африке и Сардинии для римлян теперь была закрыта, тогда как в старом договоре она разрешалась. Но существенно было то, что новый договор подтверждал права Рима на прибрежную полосу Лация от устья Тибра до Таррацины.
Завоевание Средней Италии. Так называемая Первая Самнитская война
Продвижение Рима на юг Лация привело его в непосредственное соприкосновение с группой самнитов, которая жила на р. Лирисе, и с кампанцами. Под именем последних понимают смешанное население, образовавшееся в результате длительного процесса миграций и внутренних изменений. Коренное население Кампании греки называли авзонами. Позднее сюда присоединились греческие и этрусские элементы. Во второй половине V в. главный город Кампании, этрусская Капуя, был захвачен самнитами, спустившимися к побережью с гор Центральной Италии[97]. Кумы, древнейшая греческая колония в Италии, скоро разделила судьбу Капуи. Единственным оплотом греков в Кампании остался Неаполь. Самниты, захватившие Кампанию, быстро ассимилировались с остатками этрусской и греческой знати и усвоили ее культуру. Так в Кампании образовалась правящая аристократическая верхушка, не имевшая почти ничего общего с родственными ей по происхождению самнитами горных областей.
Последние стояли еще на уровне военной демократии и составляли довольно непрочную федерацию мелких племенных групп. В 354 г. Рим заключил с самнитами союз. По-видимому, это были не племена собственно Самния, а западная группа, занимавшая область р. Лириса. Вряд ли можно допустить, что в союз с Римом вступила самнитская федерация в целом: такой масштаб внешней политики в эту эпоху был еще невозможен ни для Рима, ни для самнитов.
Римлян и западных самнитов толкала на союз, во-первых, общая угроза со стороны галлов, продолжавших свои набеги на Среднюю Италию; во-вторых, обе стороны искали в союзе средства для решения своих частных задач: римляне хотели его использовать для борьбы с новым движением среди латинов, самниты желали опереться на Рим или по крайней мере обеспечить его нейтралитет в своих военных предприятиях против кампанцев. Итак, в 354 г. союз был заключен.
Однако 11 лет спустя, в 343 г., в Рим прибыло посольство из Капуи и, предложив римскому правительству дружбу и союз, просило заступничества перед самнитами как союзниками римлян. Положение сената было довольно сложным: с одной стороны, нельзя было заключить союза с кампанцами, врагами самнитов, при наличии договора 354 г., с другой стороны, был слишком велик соблазн союзом с Капуей укрепить свое влияние в Кампании. Выход был найден: кампанцев под видом их формальной сдачи Риму фактически приняли в состав римского гражданства с сохранением внутренней автономии. К самнитам немедленно было отправлено посольство с просьбой не трогать новых «подданных» римского народа. Но самнитов было трудно обмануть. Римскому посольству был дан очень грубый ответ, и самнитские отряды отправились грабить Кампанию. Тогда римское правительство объявило самнитам войну. Таково, согласно традиционному изображению, начало Первой Самнитской войны (343—341 гг.).
Но настоящей войны, по-видимому, даже не было, хотя Ливий (VII, 32—37) рассказывает о походе обоих консулов и о трех битвах на территории Самния и Кампании. Рассказ традиции страдает здесь такими несообразностями, что некоторые ученые даже склонны отрицать Первую Самнитскую войну вообще. Но вряд ли нужно идти так далеко. Вероятно, война действительно была объявлена, консульские армии через область аврунков (авзонов) дошли до границ Кампании и вернулись обратно, оставив римский гарнизон в г. Суессе на территории аврунков. С самнитами вновь начались переговоры, и был полностью восстановлен прежний союз. Гарнизон из Суессы после этого был отозван.
Такую мирную развязку конфликта можно объяснить двумя причинами: во-первых, настроение латинских союзников было очень тревожным — в 343 г. их войска готовы были ударить в тыл римлянам, а при таких условиях поход в Самний и Кампанию был чрезвычайно рискованным; во-вторых, полагаться на кампанцев тоже было нельзя — дальнейшие события показали, что они в любой момент могли изменить Риму[98].
Почти полвека потребовалось римлянам, чтобы полностью оправиться от галльского погрома. Но, когда им это удалось сделать, Рим был готов к решению глобальной задачи подчинения своей власти всей Италии. Первая Самнитская война (343—341 гг.) открыла качественно новый период в истории Рима. Это осознавали уже сами римляне. Ливий (VII, 29) пишет: «С этих пор [343 г.] речь пойдет уже о более значительных войнах, так как сражались с врагами более сильными, в краях более отдаленных и по времени много дольше. Дело в том, что именно в этом году пришлось обнажить мечи против самнитов, племени многолюдного и воинственного; за Самнитской войной, ведшейся с переменным успехом, последовала война с Пирром, за Пирром — с пунийцами. Сколько вынесли! Сколько раз стояли на краю гибели, чтобы воздвигнуть наконец эту, грозящую (теперь) рухнуть, державную громаду!» (пер. Н. В. Брагинской).
Латинская война
При таких обстоятельствах к 340 г. в Центральной Италии сложилась следующая обстановка: с одной стороны, был восстановлен римско-самнитский союз; с другой — образовалась обширная коалиция латинов, кампанцев, аврунков и вольсков. Традиция выставляет поводом к войне требование латинов о предоставлении им одного консульского места и половины мест в сенате. Возможно, что такое требование является модернизацией, внесенной позднейшей анналистикой, и в действительности речь просто шла о восстановлении старой независимости латинских общин. Но каков бы ни был характер ультиматума, римское правительство его отклонило, и началась война, известная под названием латинской войны (340—338 гг.).
Традиция о ней изобилует множеством вымышленных фактов и в значительной своей части недостоверна.
В частности, у Ливия (VIII, 6—10) мы находим известные легенды о консулах 340 г. — Тите Манлии Торквате и Публии Деции Мусе. Так как борьба с латинами носила характер почти гражданской войны[99], то консулы строжайшим образом запретили всякое общение с врагами и даже сепаратные стычки вне общего строя. Сын Манлия, храбрый и всеми любимый юноша, во время рекогносцировки, забыв о запрещении, вступил в единоборство с командиром латинского отряда и убил его. С торжеством вернулся он к отцу, рассказывая о своей победе. Но суровый консул перед строем осудил его на смерть как солдата, нарушившего приказ, и, несмотря на ужас и мольбы всего войска, приказал казнить сына, показывая пример жестокой, но необходимой дисциплины.
Другая легенда гласит, что оба консула видели один и тот же сон. Им представился муж необычного роста и вида, который сказал, что на чьей стороне вождь обречет на смерть неприятельское войско и самого себя, той стороне будет принадлежать победа. Консулы решили, что тот из них обречет себя на смерть, чье войско начнет отступать. В битве около горы Везувий в решительный момент левое крыло, которым командовал Деций, дрогнуло. Тогда консул, в торжественных словах принеся в жертву богам самого себя и неприятелей, бросился в гущу врагов и погиб. Смерть его вызвала такой подъем духа у римлян, что они с удвоенной силой бросились на противников и одержали блестящую победу.
