Сэмюэл Крамер - История начинается в Шумере
В этом отрывке под «матерью Ниназу», очевидно, подразумевается богиня Нинлиль, которая, согласно мифу о рождении бога луны Сина, опустилась вслед за Энлилем в ад (см. гл. 14).
Энкиду опустился в подземное царство, но не последовал советам Гильгамеша. Наоборот, он совершает все то, от чего его предостерегали. Поэтому Кур схватил его, и он не смог вернуться на землю. Гильгамеш один отправился в Ниппур, чтобы принести жалобу Энлилю:
«Отец Энлиль, мой пукку упал в подземное царство,
Мой микку упал в подземное царство.
Я послал Энкиду за ними, и Кур захватил его.
Намтар[34] не смог завладеть им, Асаг[35] не смог завладеть им,
Но Кур захватил его.
Коварный ловец Нергала[36], никого не щадящий, не смог завладеть им,
Но Кур захватил его.
В сражении, где торжествует храбрость, он не был повержен,
Но Кур захватил его!»
Однако Энлиль отказывается помочь Гильгамешу, и тот отправляется в Эриду, чтобы обратиться с той же жалобой к Энки. Мудрый Энки приказывает богу солнца Уту проделать в крыше подземного царства отверстие, чтобы тень Энкиду могла вернуться на землю. Уту повинуется, и вот тень Энкиду приходит к Гильгамешу. Господин и слуга обнимаются, затем Гильгамеш просит Энкиду рассказать о том, что он видел в подземном царстве.
Задавая первые семь вопросов, Гильгамеш интересуется, как принимают в аду тех, у кого было «от одного до семи сыновей». Дальнейший текст поэмы сохранился плохо: остались лишь отрывки, в которых Гильгамеш и Энкиду говорят о том, какая участь уготована в царстве мертвых дворцовым слугам, матерям, воинам, павшим в бою, людям, о тенях которых никто на земле не заботится, и тем, кто остался на равнине без погребения.
Вавилонские писцы перевели вторую часть этой поэмы практически дословно и присоединили возникшую таким образом двенадцатую табличку к «Эпосу о Гильгамеше». Для ученых это было бесценным открытием, ибо с помощью шумерского текста удалось восстановить многие слова, фразы и целые строки, недостающие в аккадском варианте и, таким образом, наконец-то прояснить смысл двенадцатой таблички, долгое время остававшийся непонятным, несмотря на усилия целой плеяды выдающихся ассириологов.
Гильгамеш не был единственным героем Шумера. Его предшественники, Энмеркар и Лугальбанда, пользовались у шумерских поэтов не меньшей популярностью. Можно даже сказать, что у шумеров, если судить по их эпической литературе, была целая эпоха героев. Об этом и пойдет речь в следующей главе.
27. Эпическая литература
Первый «героический век» человечества
«Героические эпохи», относящиеся у разных народов к разным периодам, вовсе не являются литературным вымыслом, а представляют собой очень важный для истории цивилизации этап общественного развития. Сегодня — главным образом благодаря трудам английского ученого М. Чадвика — все историки вынуждены с этим считаться. Достаточно привести три наиболее известных примера: эпическое время Греции, относящееся к самому концу II тысячелетия до н. э., эпическое время Индии, наступившее, видимо, всего столетием позднее, и эпическое время у древних германцев на севере Европы (IV–VI вв. н. э.). Эти три периода отличаются сходным общественным строем, политической организацией, религиозными верованиями и аналогичными эстетическими критериями. Ясно, что в основе всех трех эпох лежали аналогичные социальные и политические факторы и психика.
Эпос о шумерских героях, о котором идет речь в этой и предыдущей главах, открывает еще один «героический век» в мировой истории и литературе — «героический век» Шумера. По времени он совпадает с концом первой четверти III тысячелетия до н. э. и, следовательно, он более чем на 1500 лет предшествует древнейшему из индоевропейских «героических веков» — эпическому времени Греции. Тем не менее в его культуре множество черт, характерных для более поздних и хорошо известных «героических периодов» у других народов.
Изучение литературных памятников соответствующих эпох привело М. Чадвика к выводу о том, что и у греков, и у индийцев, и у германцев эпическое время относится к периоду варварства и отличается одними и теми же характерными особенностями.
Во всех трех случаях основной политической единицей были мелкие княжества или царства, управляемые князьями или царями, которые приходили к власти благодаря своей воинской доблести. Чтобы удержать власть, они опирались на дружины, состоявшие из верных воинов, слепо повиновавшихся своему вождю, в какое бы безрассудное и опасное предприятие он ни пускался. В некоторых случаях существовал совет, но он созывался лишь по желанию правителя и главным образом для того, чтобы подтверждать его волю. Князья и царьки поддерживали друг с другом постоянные отношения, зачастую вполне мирные и даже дружественные. Они стремились создать нечто вроде международной касты аристократов, члены которой и помыслами, и деяниями были бесконечно далеки от своих подданных.
С точки зрения религии, все три индоевропейские «героические» эпохи характеризуются культом антропоморфных божеств, принятым практически во всех княжествах и царствах. Считалось, что эти божества живут сообща в избранных ими местах, но, кроме того, каждое имеет свое собственное обиталище. Хтонический культ и культ предков уже не играют в эти периоды сколько-нибудь заметной роли. Души умерших должны были пребывать в каком-то отдаленном месте — царстве теней, едином для всех государств, народов и всех прослоек. Некоторым героям приписывали божественное происхождение, но их не обожествляли и им не поклонялись. Все это характерно для «героических эпох» не только Греции, Индии и Северной Европы, но и Шумера.
Однако сходство между ними этим не ограничивается: оно еще заметнее в области эстетики и, в частности, в литературе. Для всех четырех «героических эпох» весьма характерно появление героических сказаний, воплощенных в поэтической форме, — сказаний, которые рассказывали или пели. Именно в них отразился дух и характер этих эпох. Представители правящей верхушки жаждали прежде всего личной славы, и вот придворные певцы и поэты создают эпические поэмы и сказания о приключениях и подвигах своих царей и князей. Эти сказания предназначались для того, чтобы развлекать гостей на празднествах и пирах, поэтому их, очевидно, исполняли под аккомпанемент арфы или лиры.
Ни одно из древних эпических сказаний не дошло до нас в своём первоначальном виде. Они возникли в те времена, когда письменность еще не существовала, а если и существовала, то была, как правило, недоступна певцам-сказителям. Записи эпических произведений «героических эпох» Греции, Индии и Германии были сделаны много позднее и представляют собой сложный литературный труд, в который из ранних песен вошли лишь немногие, да и то в сильно измененном и расширенном виде. То же самое произошло и в Шумере. Есть все основания полагать, что древние эпические сказания были впервые записаны на глиняных табличках только через пять-шесть столетий после окончания «героического века» и, разумеется, после значительной переработки, проделанной жрецами и писцами. Тем не менее следует подчеркнуть, что почти все дошедшие до нас записи эпических поэм Шумера восходят к первой половине II тысячелетия до н. э.
Между сохранившимися эпическими сказаниями трех индоевропейских «героических веков» существует разительное сходство как с точки зрения формы, так и содержания. Прежде всего во всех этих поэмах воспеваются отдельные личности, поэта не интересует судьба и слава общины или государства. Далее, если некоторые описываемые в таких сказаниях события действительно основываются на исторических фактах, то наряду с ними всегда можно найти чисто сказочные, фантастические элементы (например, безмерное преувеличение силы героя, вещие сны, явление богов). С точки зрения стиля все подобные произведения грешат обилием постоянных эпитетов и традиционных схем, бесконечными повторами и чересчур подробными описаниями деталей. Особенно же характерно, что в эпических сказаниях важное место занимает прямая речь. Все эти признаки присущи героическому эпосу Шумера в такой же степени, как эпосу древних греков, индийцев и германцев.
Трудно себе представить, чтобы такой своеобразный по стилю и форме жанр, как эпическая поэзия, мог возникнуть совершенно самостоятельно в разных странах и в самые разные эпохи. И поскольку самые древние героические сказания появились в Шумере, можно предположить, что родиной эпической поэзии было Двуречье.
Разумеется, между эпосом шумеров, греков, индийцев и германцев существует ряд немаловажных различий. Например, шумерские героические сказания, независимо от их величины, повествуют о каком-нибудь одном подвиге, одном эпизоде и совсем не связаны друг с другом. Шумеры не пытались собрать такие отдельные сказания и объединить их в нечто целое. Как видно из предыдущей главы, это впервые сделали вавилонские поэты, которые заимствовали у шумеров сравнительно короткие и отрывочные поэмы, в частности поэмы о Гильгамеше, переосмыслили, переработали их и сплавили в довольно сложный, длинный, но единый эпос.
