Евгений Спицын - Россия — Советский Союз, 1917–1945 гг.
По мнению ряда современных авторов (В. Роговин, Ю. Жуков), из-за острейшей борьбы за власть было упущено драгоценное время для решения самых острых проблем НЭПа, в частности, корректировки отраслевого дисбаланса цен, усиления плановых начал и проблемы темпов индустриального развития страны. В результате уже в апреле 1925 г. в руководстве партии началась новая дискуссия, которая привела к распаду правящей «семерки» и резкому обострению борьбы за власть. В центре новой партийной дискуссии оказались две принципиально важных проблемы:
1) Вопрос о возможности построения социализма «в одной, отдельной взятой стране». Вплоть до конца 1924 г. такой проблемы в повестке дня партийных баталий в принципе не существовало, поскольку никто из членов высшего партийно-государственного руководства страны не ставил под сомнение известный марксистский постулат о том, что только победа пролетарской революции «в мировом масштабе», то есть в самых передовых буржуазных государствах, является необходимым условием победы социализма в СССР. Однако уже в декабре 1924 г. И.В. Сталин в своей работ «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов» впервые поставил под сомнение саму правоту данного марксистского постулата и заявил, что в условиях резкого спада революционного движения в Европе существуют реальные предпосылки и объективные возможности построения социализма в СССР без победы пролетарской революции в Европе. Данный вывод генсека, ставший, по мнению ряда советологов (Э. Карр, И. Дойчер, Р. Пайпс), причудливым синтезом марксизма и национальной идеи, не только был поддержан признанным партийным теоретиком Н.И. Бухариным в его знаменитой статье «О характере нашей революции и о возможности победоносного социалистического строительства в СССР», но и закреплен в решениях XIV партийной конференции РКП(б), которая состоялась в апреле 1925 г.
Тезис о строительстве социализма в СССР теоретически был расчленен на две составляющих:
а) полную победу социализма в СССР, когда будет ликвидирована любая угроза реставрации капитализма внутри страны, и
б) окончательную победу социализма в СССР, когда будет ликвидирована любая возможность реставрации капитализма извне.
2) Вопрос о развитии аграрного сектора страны на нэповских началах. В апреле 1925 г. состоялся Пленум ЦК, в центре внимания которого оказалась проблема дальнейшего углубления нэповских начал в сельском хозяйстве, где, по мнению Н.И. Бухарина, этих отношений фактически не существовало. С основным докладом «О кооперации» на этом Пленуме ЦК выступил председатель СНК СССР А.И. Рыков, который предложил целый ряд кардинальных мер, позволивших существенно поднять производительность труда в сельском хозяйстве и дать необходимые ресурсы для общего подъема экономики страны. В частности, он заявил о необходимости:
а) на 40% снизить общую сумму сельхозналога для всех крестьянских хозяйств;
б) создать систему льготного кредитования крестьянских хозяйств со стороны государства;
в) распространить на аграрный сектор экономики право аренды земли и найма рабочей силы.
Основные положения этого доклада были решительно поддержаны Н.И. Бухариным, который в своем содокладе «О новой экономической политике и наших задачах» прямо заявил о необходимости всестороннего развития различных форм производственной, закупочной, сбытовой, снабженческой, кредитной и иных форм кооперации в сельском хозяйстве. Главный теоретик партии в ответ на заявление Ю.З. Ларина о необходимости скорейшего создания крупных коллективных хозяйств социалистического типа бросил многозначительную реплику, что колхозы с максимальной степенью обобществления средств и орудий производства «не являются столбовой дорогой к социализму».
Таким образом, к середине 1925 г. в высших эшелонах власти четко обозначилась влиятельная группа членов Политбюро ЦК — И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский, В.М. Молотов и Ф.Э. Дзержинский, которая взяла курс на дальнейшее развитие ленинской концепции НЭПа и создание строя цивилизованных кооператоров в стране. Более того, по мнению ряда историков (В. Кабанов), этой группировкой была поддержана и другая важнейшая тенденции аграрной эволюции страны, получившей свое развитие в царской России, — создание крепких хуторских хозяйств.
Следует признать, что всю погоду в советской деревне определяли отнюдь не эти хуторские хозяйства, которых, по оценкам историков (В. Данилов, Н. Ивницкий), было всего 4% от общего числа крестьянских единоличных хозяйств. Реальную опору советской власти в деревне составляли мелкотоварные единоличные хозяйства середняцкого и полупролетарского типа. В тогдашней советской деревне мелкие единоличные крестьянские хозяйства либо существовали в прежнем автономном режиме, либо предпочитали объединяться в различные типы кооперативных хозяйств снабженческо-сбытового и закупочного типа. Высшая форма кооперации в виде производственных или коллективных хозяйств (колхозов) была практически не развита и объединяла менее 1% всех крестьянских, в основном, беднейших безлошадных хозяйств полупролетарского типа.
По мнению большинства историков (В. Данилов, В. Гришаев, Д. Боффа), в советской нэповской деревне реально существовали три основных типа крестьянских коллективных хозяйств, которые отличались разной степенью обобществления средств и орудий производства.
1) Товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). По уставу этих коллективных хозяйств все средства производства и орудия труда оставались в личной собственности крестьян, а обобществлению подлежали только полевые наделы земли, которые совместно обрабатывались всеми членами товарищества.
2) Артели. В данном типе коллективного хозяйства обобществлялась не только пахотная земля, но и орудия производства. В личной собственности колхозников оставались только усадьба, приусадебный участок, крупный и мелкий рогатый скот и домашняя птица.
3) Коммуны. Этот тип коллективного хозяйства отличался тотальным обобществлением всех средств и орудий производства, усадеб коммунаров, их приусадебных участков, крупного и мелкого рогатого скота и даже домашней птицы.
Подобного рода коллективные хозяйства в советской деревне не играли существенной роли в общественном разделении труда. Но именно эти хозяйства коммунаров и колхозников были теми островками социалистического производства в безбрежном море мелкобуржуазных крестьянских хозяйств, которые со временем должны были стать основой крупного аграрного производства в стране. Ни Н.И. Бухарин, ни другие представители высшего партийно-государственного руководства страны тогда не поддержали саму идею создания таких коллективных хозяйств, выступив за всемерное развитие иных форм сельской кооперации.
Следует иметь ввиду, что и сам Н.И. Бухарин, написавший к Пленуму ЦК очередной «теоретический шедевр» «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз», и его тогдашние коллеги по Политбюро черпали свои аграрные идеи не только из последних ленинских работ, но и других научных трудов. Особой популярностью у них пользовались работы многих представителей «производственного направления» русской экономической мысли, в частности, А.В. Чаянова, Н.Д. Кондратьева, Н.П. Макарова, Н.П. Огановского и А.Н. Челинцева. Как абсолютно верно подметили специалисты (В. Кабанов, Э. Щагин), принципиальная разница между взглядами экономистов и вождей большевиков состояла в том, что если для первых рыночная экономика была естественным условием развитием народного хозяйства страны, то для вторых она представляла лишь «временный допуск» буржуазных элементов в экономику страны, необходимый для строительства основ социализма в СССР. Неслучайно в одной из последних своих теоретических работ «Проблемы теории и практики социализма» (1927) «крупнейший теоретик партии», опираясь на известный постулат «гегелевской диалектики», писал, что конечной целью НЭПа является его полное отрицание, то есть «преодоление рыночных отношений на почве самих рыночных отношений». Поэтому утверждения многочисленных бухаринских апологетов эпохи «горбачевской перестройки» (С. Коэн, Е. Горелов, В. Данилов), что его модель экономического развития страны кардинально отличалась от сталинской модели, не выдерживает никакой серьезной критики.
В октябре 1925 г. в стране разразился новый экономический кризис, связанный с отказом значительной части советского крестьянства сдавать хлебные излишки государству по твердым закупочным ценам. В результате этого под угрозу выполнения был поставлен весь государственный план хлебозаготовок, который грозил обернуться полным срывом экспортно-импортных поставок, а значит привести к значительному сокращению планов капитального строительства и промышленного производства в стране.
