Елена Авадяева - 100 великих казней
Гильотина – одна из ярких примет времени Великой французской революции
Шофферы обычно выслеживали своих жертв, нападали лишь на тех, кто действительно располагал большой суммой денег или ценностями, и лишь тогда, когда действительно были уверены в безнаказанности. Каждая вылазка тщательно планировалась, бесценной подмогой бандитам служили добровольные шпионы из простонародья. Ограбив и убив (или изувечив) свою жертву, шофферы бесследно исчезали, растворялись в толпе простолюдинов и ремесленников.
Поимкой шайки французское правосудие обязано лейтенанту Вассеру, который проявил беспримерное упорство и настойчивость в преследовании бандитов. Во время одной из облав лейтенанту попался некий Борн де Жуи, один из приближенных Бо Франсуа. После короткого, но энергичного допроса он признался, что направлялся в Мюэстский лес, где должен был состояться всеобщий сбор шайки. Вассер принял решение выступить с отрядом в семь или восемь человек немедленно, не дожидаясь подмоги. Атаковать с таким количеством жандармов целый полк бандитов было безумием. Однако, когда жандармы подъехали к Меревилю, им встретился отряд гусар, лейтенант которых сообщил, что направляется специально для подкрепления жандармерии. Вассер воспрял духом. Мэру городка было поручено собрать ополчение из горожан, и глубокой ночью отряд вышел из города.
Тем временем в лесной сторожке началась сходка, на которой Бо Франсуа изложил собравшимся свой план захвата Меревиля, а кроме него, еще нескольких городков по соседству. По сути, это был план восстания. Однако в разгар обсуждения явился лазутчик из Меревиля с известиями о предательстве Борна де Жуи и направляющейся на поимку бандитов воинской экспедиции. Началась паника, бандиты бросились врассыпную, но полиция уже подоспела к месту сходки. Большая часть бандитов сумели бежать, но были арестованы Бо Франсуа и его жена Роза Бигнон.
В течение последующих ста двадцати семи дней лейтенант Вассер и его отряд объездили всю страну. Как только Борн де Жуи замечал какую-либо известную ему личность, мужчину ли, женщину, ребенка, из числа членов шайки, он делал жандармам знак, и те немедленно хватали тех, на кого им указывали. Власть, которой пользовался мошенник, была необъятной, и он так и норовил ею злоупотребить.
Семьсот человек предстали перед судейским чиновником, уполномоченным вести это дело. Половина из этого числа были вскоре освобождены за недостаточностью улик, но остальными были заполнены все тюрьмы. Страшная эпидемия поразила подсудимых, и без того истощенных болезнями. Более шестидесяти членов из Оржерской шайки умерли от болезни в самое короткое время. Один из бандитов, Жан Мобер, по кличке Четыре Су, умер прямо на процессе, когда против него вышла свидетельствовать жертва, которую он, как полагал, убил собственными руками.
Кроме Борна де Жуи, другие мошенники тоже не замедлили сознаться.
Бо Франсуа, опознанный и обвиненный всеми свидетелями и соучастниками, все наотрез отрицал, не содрогнулся он, даже когда были предъявлены выкопанные кости ребенка, которого он убил, – так называемого Этрешского мальчугана. Однажды утром жители Шартра с ужасом узнали, что предводитель бандитов бежал из городской тюрьмы.
Атаман Оржерской шайки, пораженный общей эпидемией (а скорее всего, симулировавший), был перемещен в тюрьму на улице Шандез, где с него сняли оковы, в которых он постоянно находился. Скоро он оправился и, не дожидаясь перевода в общую тюрьму, с двумя своими товарищами совершил побег из окна камеры, использовав вместо каната разрезанные на полосы суконные одеяла. Больше про Бо Франсуа никто не слышал, рассказывали, что он присоединился к банде шуанов, скрывавшихся в неприступных местах Нижней Бретани.
Следствие по грандиозному процессу шофферов длилось два года. Бывшую кармелитскую церковь превратили в зал заседаний, так как в ней могли поместиться около двух тысяч человек. Для публики был выстроен амфитеатр.
Два маленьких придела по обеим сторонам большой церкви были превращены в трибуны; на одной были скамьи для подсудимых, на другой стоял огромный стол, где были разложены вещественные доказательства, среди которых находились и кости «Этрешского мальчугана». Кроме жандармов, на заседаниях присутствовал взвод гусар с заряженными ружьями. И все-таки все эти меры предосторожности оказались недостаточными. Хотя эпидемия значительно поубавила количество подсудимых, их все-таки оставалось немало – 82 (мужчин и женщин). На время заседаний придумали надевать на ноги подсудимых что-то вроде деревянных колодок, которые, позволяя двигаться, не давали возможности вставать с места.
Когда председатель присяжных встал, чтобы огласить приговор, неверно понятое приказание гренадерского офицера привело всех подсудимых в панический страх: несчастные решили, что их тут же расстреляют. Наконец они успокоились и мрачно выслушали и вердикт, и приговор: 22 подсудимых были оправданы за недостатком улик, 37 человек были приговорены к цепям и заключению и 23 человека, в их числе четыре женщины, – к смерти. Роза Бигнон, жена Бо Франсуа, причисленная ко 2-й категории, была приговорена к заточению на 24 года – ее не могли уличить в участии в каком-нибудь ограблении. К Борну де Жуи были, конечно, снисходительнее ввиду того, что благодаря его показаниям удалось схватить других преступников. Его приговорили к 25 годам заключения в цепях.
Подсудимые, осужденные на казнь, в красных рубашках были привезены на Шартрскую площадь, где уже была установлена гильотина и собралась огромная толпа народа.
После казни обезглавленные трупы свалили в огромные корзины и на телегах, оставлявших за собой лужи крови, отправили к месту захоронения через весь город.
Об этом деле во Франции рассказывали еще долго, почти половину столетия, пока наконец память о страшных «согревателях» не истерлась в народе.
ГРАКХ БАБЁФ
Родился Ноэль Франсуа Бабёф 23 ноября 1760 года в Пикардии, в Сен-Кантене, в семье сборщика податей. Вскоре после рождения Франсуа его отец потерял свое место и, чтобы не умереть с голоду, вместе с семейством стал заниматься сельским хозяйством.
«Я родился в грязи, – вспоминал Бабёф о своем детстве. – Я пользуюсь этим словом, которое применяли наши вельможи, чтобы принизить всех тех, кто стоял не так далеко от природы, как они. Я пользуюсь этим словом, чтобы тем сильнее выразить, что я начал свое существование на самых низших ступенях нужды, а следовательно, на первых ступенях санкюлотизма».
По семейному преданию, отец перед своей смертью передал детям книгу «Жизнеописания» Плутарха и завещал каждому из них выбрать себе за образец одного из героев древности. Сам он считал наиболее достойным подражания римского трибуна Гая Гракха. Родительское напутствие глубоко растрогало молодого Бабёфа. Он впоследствии выбрал себе имя Гракх.
Вскоре Бабёф получил приличную должность землемера в Руа.
В 1785 году Бабёф начал переписываться с Дюбуа де Фоссе – постоянным секретарем Королевской академии в Аррасе.
В переписке с Дюбуа Бабёф высказался за «великую революцию, которая должна принести великие изменения».
В горячую революционную пору Бабёф опубликовал брошюру о несправедливых и незаконных притязаниях и поборах дворянства и духовенства. По его призыву все сеньориальные документы были снесены из архивов на площадь города Руа и торжественно сожжены.
Гракх Бабёф. Гравюра XVIII в.
С тех пор Бабёф почти всецело занялся общественными делами. 14 июля 1789 года вместе с толпой революционного народа Бабёф шел на приступ Бастилии. В дальнейшем он был свидетелем всех революционных событий. «Я был и доволен, и недоволен, – писал он жене, рассказывая об одном из подобных убийств. – Я понимаю, что народ хочет правосудия, я даже одобряю это правосудие, если оно может быть достигнуто только уничтожением преступников, но если бы все-таки поменьше жестокости! Наказания всех сортов, четвертование, пытки, колесование, палки, розги, палачи, расплодившиеся повсюду, – как все это испортило наши нравы!..»
Бабёфу тогда казалось, что к коммунизму можно прийти через проведение в жизнь «аграрного закона», который создаст имущественное равенство.
Поскольку в XVIII веке индустрия была малоразвитой, основным вопросом Французской революции стал вопрос аграрный. Сельское хозяйство играло ведущую роль в экономике страны, но крестьянство было доведено буквально до нищеты. Крестьяне бунтовали, восставали, убивали земледельцев, чиновников.
Когда во всей Франции стали издавать наказы населения, которыми руководствовались члены Генеральных штатов, Бабёф принял на себя редактирование наказов жителей города Руа. Они содержали требования уничтожения феодалов, выкупа сеньориальных повинностей, упразднения права первородства, ограничения отцовской власти. Бабёф предложил внести в наказ также требования об отмене всех существовавших налогов и заменить их единым, равномерно распределенным обложением, а также установить систему «национального воспитания».
