Александр Широкора - Татары и русские в едином строю
Стремясь изолировать Шемяку от союзников, Василий II заключает докончание с бывшим его соратником можайским князем Иваном Андреевичем. Текст договора до нас не дошел. Но, судя по соглашениям великого князя с тем же Иваном Андреевичем от сентября 1447 г. и с серпуховским князем Василием Ярославичем начала 1447 г., Василию II за отказ Ивана Можайского от союза с Шемякой пришлось передать можайскому князю Бежецкий Верх, Лисин и половину Заозерья.
Сразу после взятия Углича войско Василия II вместе с тверскими воеводами двинулось по Волге к Ярославлю. Один маститый историк (не называю фамилию из этических соображений) писал: «…воины плыли в насадах, а кони шли берегом». Увы, в январе-феврале как раз кони шли по замерзшей Волге.
В Ярославле союзники соединились с татарским войском царевичей Касима и Якуба, сыновей Улу-Мухаммеда.
Тем временем Дмитрий Шемяка заключил союз с нижегородскими князьями. Мы помним, что в 1438–1445 гг. Нижний Новгород контролировали казанские татары (Улу-Мухаммед, сыновья и К°). Но в ответ на татарский набег 1446 г. Дмитрий Шемяка выбил татар из Нижнего Новгорода. Понятно, что этот вопрос наши историки обходят — мол, были татары, да все как-то сплыли…
А в начале 1447 г. Шемяка отобрал Суздаль у изменившего ему князя Ивана Можайского. После этого Дмитрий Юрьевич воссоздает Суздальско-Нижегородское Великое княжество. Во главе его были поставлены удельные шуйские князья Василий и Федор Юрьевичи, правнуки великого князя Дмитрия Константиновича Нижегородского.
Оказавшись в сложном положении, Шемяка был вынужден изменить свою антитатарскую политику и отправить посла в Казань к местному хану Мамутеку (Махшутеку), старшему сыну Улу-Мухаммеда. При этом, несмотря на договор с Василием II, Дмитрий Юрьевич категорически отказался платить дань хану Сеид-Ахмету: «От царя Седи-Яхмата прили к брату твоему старейшему великому князю его послы, и он к тобе посылал просити, что ся тобе имает дати с своей отчины в те в татарские просторы; и ты не дал ничего, а не заучи царя Седи-Яхмата царем».
Мне лично трудно понять, зачем Москве понадобилось платить дань Сеид-Ахмету, кочевавшему в то время в Подолии и воевавшему с польским королем Казимиром IV.
А тем временем Василий II подготовил «идеологическую диверсию» против Дмитрия Шемяки. Предоставлю слово А.А. Зимину: «29 декабря 1447 г. высшие иерархи русской церкви (включая рязанского епископа Иону), явно по прямому указанию Василя II и его окружения, составляют послание Дмитрию Шемяке. В нем они перечисляют "вины" и "неисправления" мятежного князя, в первую очередь нарушение галицким князем последнего докончания с Василием Васильевичем. Прежде всего, пишут они, обращаясь к Шемяке, "ты на него (Василия II) добывался, а христианство православное до конца губя, съсылаешся с иноверци, с поганьством и с иными со многими землями, а хотя его и самого конечне погубити и его детки, и все православное христианство раздрушити". Иерархи утверждают, что Дмитрий Шемяка пытается "подбить" на выступление против великого князя сосдедей: "…всюды во християнство, так и в бессерменство, к Новугороду к Великому посылаешь, ко князю Ивану Андреевичю посылаешь, к вятчанам посылаешь".
Касаясь деликатного вопроса о татарах на Руси, иерархи от имени великого князя обещали, что, как только Шемяка "управиится… во всем чисто по крестному целованию", Василий II тотчас "татар из земли вон отошлет"»[202].
Из грамоты иерархов следует, что нанятые Василием II татарские отряды рыщут по всему Московскому княжеству и изрядно надоели как знати, так и черни. Так, в 1446–1447 гг. по приказу Василия II войско царевичей Касима и Якуба стояло в Костроме, защищая ее от Шемяки. Надо ли говорить, во что обошлась горожанам и окрестным крестьянам эта «защита»?
В конце послания иерархи призывали Шемяку подчиниться воле великого князя и покаяться. Они-де били челом перед великим князем, и Василий II готов «жаловати… по старине» Шемяку, если тот «о всем… управливатися срок, по Крещеньи две недели». И если в этот срок Шемяка не выполнит предъявленные ему требования, то иерархи угрожали ему отлучением от церкви: «…ино то не мы тобе учиним, но сам на себе наложит тягость церковную духовную».
Пока иерархи писали послание Шемяке, Мамутяк в Филиппово заговенье (15 ноября — 25 декабря) 1447 г. выступил на Владимир, Муром и другие города. На перехват татар была послана московская рать. Татары решили не принимать боя и благополучно ушли с добычей и полоном. Клевреты Василия II, как тогдашние, так и современные, пытались приписать действия Мамутека проискам Шемяки. Но никаких доказательств у них нет. С точки зрения элементарной логики грабительский набег татар в любом случае ничего не мог дать Шемяке.
В 1449 г. татары хана Сеид-Ахмета совершили набег на западную часть Московского княжества. Они опустошили берега реки Пахры. Навстречу татарам Сеид-Ахмета из Звенигорода (подмосковного) вышел татарский отряд Касима. В летописи говорилось: «И с коими стретился [Касим] тех бил и полон отьимал; они же, видев то, бежаша назад». На самом же деле татарам Сеид-Ахмета удалось увести большое количество пленных, в том числе и несколько боярынь, живших летом в своих подмосковных вотчинах. Среди них оказалась и княгиня Мария, жена князя Василия Ивановича Оболенского — любимого воеводы Василия II.
Для нас же этот сравнительно небольшой набег интересен числом городов, отданных Василием II на кормление татарам. Я уже говорил о Мещерском городке (Касимове) и Костроме. Звенигород был захвачен Василием II в конце 1436 г., после победы над Василием Косым. В конце 1446 г. Василий II передал Звенигород и окрестные места татарским царевичам — сыновьям Улу-Мухаммеда. Вот почему царевич Касим кинулся бить соплеменников, защищая свои владения.
Видимо, татары хозяйничали в Звенигороде до 1454–1455 гг., когда Василий II отдал Звенигород в удел князю Василию Ярославичу Серпуховскому.
Осенью 1449 г. Василий II решает внезапно напасть на Галич и покончить с Шемякой.
Василий II назначил князя В.И. Стригу-Оболенского главным воеводой и отправил его под Галич «со всею силою своею». С ним он отпустил и «прочих князей и воевод многое множество, потом же и царевичей отпустил и всех князей с ними».
27 января 1450 г. войско Стриги-Оболенского подошло к Галичу. Шемяка со своими силами расположился на горе под городом. Московское войско подошло к горе со стороны озера, и ратники начали взбираться на гору. Из города по нападавшим началась стрельба из пушек, тюфяков и самострелов, но из-за большой дальности стрельбы «не убиша никого же». В рукопашном бою победила московская рать. Москвичи «многих избиша, а лутчих всех руками яша, а сам князь едва убежа, а пешую рать мало не всю избиша, а город затворился».
Промосковские летописцы пишут о храбрых воеводах Василия И, а на самом деле исход сражения решила конница царевича Касима, разгромившая правый фланг галичан.
Часть разбитого галицкого войска укрылась в городе, а часть во главе с Дмитрием Шемякой ушла «неведомо куда». И лишь через два месяца Шемяка прибыл в Господин Великий Новгород.
Получив известие о победе, Василий II из Борока пошел к Галичу. Узнав о его приходе, горожане «предашася ему. Он же град омирив и наместники своя посади по всей отчине той». Великокняжеский наместник был посажен также и в Угличе. На Масленой неделе, 9-15 февраля, Василий II вернулся в Москву.
Между тем война Василия Темного с Шемякой шла с переменным успехом. Тогда Василий II подослал к сопернику убийц, которые и отравили Шемяку. Ну а все казенные историки будут предавать Шемяку анафеме. Лишь профессор Александр Александрович Зимин (1920–1980) посмеет написать: «Князь Дмитрий Юрьевич Шемяка был самым блистательным сыном той мрачной эпохи. Необыкновенная энергия, страстность в борьбе с противниками. Широкие государственные замыслы…
…в конце XV — первой половине XVI в. в России происходила борьба двух тенденций развития страны. Стоял вопрос, по какому пути пойдет Русь: по предбуржуазному, который развивался на Севере с его соледобывающей промышленностью, или по крепостническому? Север противостоял Центру и был в конечном счете им подмят под себя. Предвестником этого противостояния и была борьба Москвы с Галичем, Вяткой и Устюгом в годы смуты. Крепостнической, крестьянской и монашествующей Москве противостояла северная вольница промысловых людей (солеваров, охотников, рыболовов) и свободных крестьян. Гибель свободы Галича повлекла за собой падение Твери и Новгорода, а затем и кровавое зарево опричнины»[203].
Пусть здесь Александр Александрович немного упрощает ситуацию, но в целом он недалек от истины. Ну, я добавлю, что московская бюрократия, всякие там Басёнки, посадившие на московский престол слепого выпивоху, позже заплатят за это своими головами или, по крайней мере, головами своих детей и внуков.
