KnigaRead.com/

Александр Шубин - Золотая осень

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Шубин, "Золотая осень" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В последних письмах и статьях Ленин поставил практически все проблемы, которые придется решать архитекторам Перестройки в начальный ее период — индустриальный скачок, дебюрократизация, кооперативное движение, сочетание государственного регулирования с развитием товарно–денежных отношений. По существу, в своих последних статьях Ленин дал наметки конструктивной программы, которой так не хватало андроповской группировке. Однако эта программа была сформулирована Лениным бегло и абстрактно. Он лишь наметил направление теоретического поиска. Недаром Горбачева продолжают мучить те же вопросы, на которые не удалось ответить руководителям нэповской России: «В особенности это касается такого важного вопроса управления, как определение оптимального сочетания централизованного планирования и хозяйственной самостоятельности предприятий, местных органов, их инициативы и предприимчивости с экономической ответственностью перед обществом»[490]. Несмотря на смелый замысел, апрельская речь 1983 г. в целом не удалась Горбачеву. Он не смог преодолеть аграрного «флюса», возникшего из–за желания выпятить роль своего ведомства. Это не способствовало успеху Горбачева–теоретика.

Но подконтрольные Горбачеву службы продолжали проталкивать идеологические новации. Так, министр сельского хозяйства В. Месяц впервые употребил в августе 1983 г. слово «перестройка» в качестве самостоятельного термина: ”Темпы, качество полевых работ ныне лучше прошлогодних. Это во многом — плоды перестройки»[491]. Такие слова выглядели бы банальностью в 1986 г., но сказаны они были за три года до того. Аграрии прощупывали почву для будущей идеологии Горбачева.

А пока роль главного идеолога берет на себя второй по силе человек в партии — Черненко. Находившийся в тени с начала 1983 г., Черненко в июне властно выходит на политическую арену. Первые полгода андроповского правления он с успехом использовал для укрепления своей кадровой базы — изрядно напуганного клана Брежнева. На июньском идеологическом пленуме, который должен был ответить на вопрос Андропова — где же мы все–таки находимся? — Черненко играет центральную роль, что нельзя сказать не только о Горбачеве, но и о самом Генсеке. Напрасными были и надежды Горбачева на то, «что Черненко предложит мне, как минимум, принять участие в окончательной доработке его выступления»[492].

Советники Черненко потрудились на славу. Закрепив основные «теоретические достижения» Андропова, Черненко дал всестороннюю картину официального взгляда на общество, в которой содержалось несколько положений, ставших привычными только в период Перестройки. Оратор поставил перед присутствующими задачу «революционного обновления общества», заявил, что национальный вопрос еще рано снимать с повестки дня, призвал к веротерпимости и произнес настоящий панегирик в защиту гласности: «Гласность, открытое обсуждение успехов и промахов, участие руководителей всех рангов в политико–воспитательной работе, создают тот общественный климат, в котором люди хорошо трудятся»[493].

Несмотря на прочность политических позиций Андропова, июньский Пленум показал, что правление нового Генсека будет недолгим: «он говорил, часто запинаясь, перебирая текст (что было ясно видно) старчески дрожащими руками»[494]. Силы на глазах оставляли грозного владыку, хотя абсолютная власть его была неприкосновенной. Андропов мог даже прервать доклад Черненко, чтобы напомнить «разболтавшимся» партийцам о всевидящем оке КГБ: «Шло все рутинно, как вдруг, в том месте доклада Черненко, где речь шла и контрпропагандистской работе, о «необходимости давать принципиальную, партийную оценку действиям тех лиц, которые сознательно или несознательно, что называется, поют с чужого голоса, распространяя всякого рода сплетни и слухи», — Андропов прервал его. И при гробовом молчании удивленного зала жестко сказал примерно следующее: «Да, кстати. Мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют себе в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию. Я не буду сейчас назвать фамилии — товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят — это последнее предупреждение им»…

Черненко невозмутимо выслушал эту реплику и продолжал чтение своего доклада,”[495] — вспоминает В. Печенев. О другом шаге Андропова на этом пленуме рассказывает Горбачев: ”По мере того как Константин Устинович с большим трудом продирался сквозь зимянинскую схоластику, лицо Юрия Владимировича мрачнело. В какой–то момент он подозвал меня и сказал:

— После перерыва садись сюда, будешь председательствовать.

Надо знать, что это означало в те времена, чтобы понять, сколь тяжелым был удар для Черненко. Он сидел после перерыва в стороне, не слушая прений»[496]. Все же докладчик спокойно воспринимал бестактности самодержца. Болезнь Генсека с точность математического закона приближала Черненко к трону.

Правда, после пленума произошел инцидент, который серьезно подорвал здоровье «человека № 2». В отпуске в Крыму Федорчук угостил Черненко ставридой собственного копчения. Вскоре член Политбюро был госпитализирован с диагнозом «вирусная инфекция». Именно после этого случая Черненко превратился в разбитого болезнью старца, каким его и запомнили миллионы людей. Обращая внимание на странность этого происшествия, помощник Черненко В. Прибытков пишет: «Ну и дела! Все члены семьи живы и здоровы. У Анны Дмитриевны ни малейших признаков недомогания. А Константин Устинович в кремлевской реанимации. Просто удивительная ставрида «точечного бомбометания»[497]. Помощник Лигачева М. Легостаев считает, что имело место покушение, организованное КГБ с целью расчистить путь к власти Горбачеву[498]. Однако именно тот факт, что ставрида не вызвала отравления у других людей, которые ее ели, показывает, что подарок Федорчука скорее всего не был причиной болезни. Все это ослабляет версию о покушении. Нет никаких доказательств причастности к этим событиям Горбачева. Черненко мог мешать многим. Но в любом случае работа в высших эшелонах власти плохо сказывается на здоровье.

Андропов, который сам был тяжело болен, воспользовался болезнью главного идеолога для выдвижения новых людей. В ноябре 1983 г. сделать идеологический доклад к годовщине октябрьской революции было поручено уже не Черненко или Горбачеву, а Романову. Доклад оборонного секретаря был выдержан в прагматических тонах, и некоторые его мысли звучали просто еретически: «Вместе с тем после победы Октября он (Ленин — А.Ш.) не уставал подчеркивать, что мы ценим коммунизм только тогда, когда он обоснован экономически»[499]. Можно подумать, что Ленин в каких–то ситуациях высказывался против коммунизма под предлогом его экономической необоснованности. Но после того, как Андропов «отодвинул» коммунизм в неопределенное будущее, такая мысль (тем более с неконкретной ссылкой на Ленина) звучала вполне оправданно. Красной нитью сквозь всю историю СССР в изложении Романова проходит техническая мощь страны, отраслей, «определяющих научно–технический прогресс». Педалирование этой темы в идеологическом докладе выглядело уместней, чем «аграрный флюс» в апрельской речи Горбачева. Романов здесь занимал более выгодные позиции. Но некоторые пассажи его речи, вполне созвучные курсу Андропова, не могли не обеспокоить аппаратную массу: ”упрощение и удешевление аппарата, его укрепление компетентными кадрами, способными с полной отдачей действовать в условиях научно–технической революции, повышение уровня работы всей системы управления по–прежнему остаются актуальными»[500]. Реорганизация управления как условие осуществления научно–технического рывка не было открытием Романова, но в его устах эта формула была высказана предельно ясно.

Однако Горбачев оставался основным генератором идей, так как он сформировал для этого соответствующую структуру, «интеллектуальный штаб», часть участников которого была выдвинута еще Андроповым в 60–е гг. Уже в 1981 г. Горбачев начал собирать ученых и специалистов различных ведомств и советоваться с ними по различным, не только подведомственным ему вопросам[501]. При Андропове Горбачев и Рыжков стали проводить частые совещания в ЦК, на которых обсуждалась модель предстоящей экономической реформы. В команду экономистов, участвовавших в этих обсуждениях входили интеллектуалы-»шестидесятники» — академики А. Аганбегян, А. Арбатов, В. Тихонов, О. Богомолов, Т. Заславская, доктора наук Л. Абалкин, C. Ситарян, Р. Белоусов, Е. Петраков и др. Они примут непосредственное участие в разработке концепции Перестройки.

Один из документов, который был подготовлен в недрах Сибирской академии наук под руководством А. Аганбегяна и Т. Заславской, попал в руки Итальянской коммунистической партии и вызвал на Западе сенсацию. Новосибирский документ приходил к выводу, что советское общество «представляет отныне устаревшую систему производственных отношений и управления народным хозяйством, порождающую постоянный спад производства, постепенную утрату заинтересованности трудящихся в результатах своего труда, неспособность обеспечить полное и адекватное использование трудового и умственного потенциала общества…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*