Петр Краснов - Исторические очерки Дона
Целый день казаки провели в бою. Они ничего не ели, не расседлывали лошадей. Лавы свернулись в «звенья». Казаки, кроме дозорных, спешились. Тихо протекала теплая душистая майская ночь. Как только стало светать, Платов, проведший ночь с казаками, приказал отряду Денисова продвинуться вперед и влево и занять промежуток между лесами, и там не пропустить французов.
Едва Денисов дошел до указанного ему места, как увидел шедший на него большой отряд французов. Шла конница и пехота, блистали в лучах восходящего солнца медные тела французских пушек.
У Денисова была только конница. Он решил: «Лучший способ обороны — атака»…
Французская конница развернулась против Денисова; пехота побежала в лес, чтобы лесом зайти во фланг Денисову.
Денисов бросил полк Ефремова в сомкнутом строю в атаку на французскую конницу; полк Астахова направил к лесу, чтобы тот лавою не допустил французскую пехоту выйти из леса; сам стал в резерве.
Платов, ознакомившись из доклада посланного Денисовым офицера о положении отряда, послал часть своих полков на выручку, но Денисов один справился с врагом.
Полк Ефремова так стремительно атаковал французскую конницу, что та, не приняв атаки, повернула назад. Астахов лавой загнал пехоту в лес, и не дал ей выйти из него.
Денисов глазам не верил. Как легко далась ему полная победа над превосходящим его численно неприятелем!.. Описывая в своих воспоминаниях дело у Гейльсберга, он пишет:
— «Видя сие, не постигал я, каким образом остаюсь победителем? Ясно видел я, что произошло сие от единой благости Всевышнего Творца к нам».
2-го июня под Фридландом Русская армия столкнулась с Наполеоном. Сражение было Русскими проиграно. Приказано было отступать.
Завеса конных казачьих полков прикрыла отход Русской армии. Полки Платова бросались в атаку на авангарды французов, задерживая продвижение армии.
4-го июня на Таплакинской пластине казачья артиллерия заставила французов развернуться. Начался упорный бой. Спешенные казаки отбили атаки французов, сожгли мост и отошли. На другой день наступавшие французы были снова остановлены в Кучелахском лесу, где казаки засели за засеками, а полки Грекова 18-го и Иловайского 10-го атаковали в дротики французов на лесной прогалине. Движение Наполеона снова было задержано на четыре дня.
7-го июня Платов ушел за реку Неман. Здесь узнали казаки, что в Тильзите идут переговоры, с Наполеоном о мире.
По случаю заключения мира и союза с Францией, в Тильзите были празднества. Нелегко дался этот мир и союз Императору Александру. Еще вчера он отказывал Бонапарту в Императорском титуле, не признавал его за государя, еще вчера он считал, что Наполеон незаконно сидит на престоле французских королей, а теперь ему приходилось принимать его, как равного, говорить льстивые речи, сознавать себя побежденным и уступать ему первое место… «Подумать только, что я провел эти дни с Бонапартом», — писал Александр своей матери… «Никогда Александр Павлович, во всю жизнь не мог переварить, этого свидания; чувства его достоинства были чересчур уязвлены, и самолюбие державного повелителя России приходилось приносить обстоятельствам», — пишет в истории великий князь Николай Михайлович.
Не менее тяжело переживали это унижение праздников с французами и Русские офицеры и казаки, последние особенно. Нелегко было и донскому атаману, вызванному на этот праздник. Шли смотры и парады то Русских, то французских полков, торжественные обеды, угощение то Русскими французов, то французами Русских. На одном из таких обедов Император Александр представил Платова Наполеону. Наполеон отозвался с большой похвалой о казаках и сказал, что он слышал, что казаки и теперь стреляют из лука, и что он слышал, что их атаман прекрасно владеет луком.
— Я хотел бы видеть это ваше искусство, — сказал Наполеон.
В ушах Платова звучали слова казачьей песни: «Что не терпит Дон французов». Он вопросительно посмотрел на своего Государя. Император Александр сказал атаману:
— Покажи свое искусство, Матвей Иванович. Нам есть чем похвалиться перед французами.
— Но… Ваше Величество. Ведь они… враги?.. злодеи?..
— Теперь они друзья… После обеда ты нам покажешь свое уменье метать стрелы.
Платов послал за своим богато украшенным, любительским луком и приказал за шатром на поле поставить мишень.
После обеда Платов в присутствии обоих государей метал стрелы. Наполеон был поражен силою и меткостью стрельбы.
— Это страшнее ружья, — сказал он.
Наполеон на память об этом подарил Платову дорогую табакерку со своим портретом. Платов не пожелал оставаться в долгу перед Бонапартом и передал ему свой лук и стрелы. Платов никогда не злоупотреблял подаренной ему Императором французов табакеркой. Он не хотел смотреть на изображенный на ней портрет «злодея».
За недолгую эту войну донские казаки сдружились с немецкими солдатами и мирным населением Пруссии. И как-то особенно полюбили Донцов мальчики-школьники.
Во время битвы под Пассенгеймом все школьники вышли из городка и наблюдали, кто победит. А когда после победы казаки входили в городок, мальчики строем с песнями пошли казакам навстречу.
— Что это они поют по-немецки? — спросил кто-то из офицеров.
— Это они нашу песню поют, ваше благородие, — ответил урядник. У нас ее переняли. Только слова по-своему придумали.
И точно — школьники пели по-немецки:
— Хвалим Платова героя —
Победитель был врагам…
В город шли женщины с кувшинами молока на продажу. Мальчики с казачьим гиком атаковали их, отняли молоко, и при общих веселых криках и хохоте отдали молоко утомленным боем казакам.
За войну с французами 1807-го года, 11-го августа 1811-го года войску Донскому были пожалованы Георгиевское знамя и грамота. В грамоте этой значилось:
…«Врожденная бдительность, донских воинов ограждала спокойствие нашей армии, а главнокомандующему служила вместо недремлющего ока»…
Этою грамотой подтверждались все права и преимущества Донского войска, дарованные Императрицей Екатериной Великой, и утверждались «нерушимость настоящего образа его служения и неприкосновенность всей окружности его владений»…
Пришедшие на Дон казаки сложили об этой войне и о Прусской земле песню:
— Под славным было городом, под Гутштадтом
Протекала там речушка, река слезовая,
А на речушке струя бежит, струя кровавая;
По-над речушкой сады цветут, сады зеленые.
В зеленом-то саду не кукушечка, она куковала,
Жалко, жалобно голосочек свой она выносила;
Она всю-то нашу армеюшку прослезила…
— «Ну вы стойте, наши казаченьки, стойте, не робейте
Государева свинцу пороха не жалейте,
Как заутра будет вам, казаченьки, награжденье:
Будет жаловать Государь, жаловать крестами,
Еще жаловать своим Царским знаменем»…
Но молодые тут малолеточки не испужались,
По темным лесам они разъезжали…
Глава XXIII
Зимою 1808 года началась война на севере России со шведами. В этой войне участвовали два Донских казачьих полка: Л. Гв. Казачий Его Величества полк под командою генерал-майора Орлова-Денисова и полк Киселева. Лейб-казаки у деревни Ильби 12 февраля 1808 года в теснине, занесенной снегом, по глубоким сугробам, пешком с пиками в руках, атаковали и взяли шведскую батарею, а потом, преследуя шведов, с налета захватили город Борго.
Полк Киселева шел впереди Русской армии, когда та совершила в марте 1809 года безумно смелый переход по льду через Ботнический залив.
Перенос войны из Финляндии в пределы Швеции побудил шведов осенью 1809 года просить о мире. По этому миру Финляндия отошла к России и составила часть Русской Империи.
Долгое время, охраняя покой и мир в Финляндии, донские казачьи полки стояли там по гарнизонам. Об этой службе на далеком и глухом севере малороссийским сочинителем Гребенко были написаны стихи. Они стали любимою песнею донских казачьих полков:
— Поехал казак далеко на чужбину
На добром коне вороном,
Свою он навеки покинул краину,
Ему не вернуться в отеческий дом.
Напрасно казачка его молодая
И утро, и вечер на север глядит,
Все ждет, поджидает, с далекого края
Когда же к ней милый казак прилетит.
А там, за горами, где вьются метели,
И страшны морозы зимою трещат,
Где сдвинулись дружно и сосны, и ели, —
Там — кости казачьи под снегом лежат.
Казак и молил и просил, умирая,
Насыпать курганчик ему в головах:
— Пусть на кургане калина родная
Растет и красуется в пышных цветах.
Пусть вольная пташка на этой калине
Порой пропоет эту песенку мне,
Как жил-был казак далеко на чужбине
И помнил про Дон на чужой стороне.
Глава XXIV
