Геннадий Коваленко - Легенды и загадки земли Новгородской

Под славным великим Новым-городом,
По славному озеру по Илменю,
Плавает-поплавает серь селезень,
Как бы ярой гоголь поныривает,
А плавает-поплавает червлен карабль
Как бы молода Василья Буславьевича,
А й молода Василья со ево дружиною хоробраю,
Тришать удалых молодцов:
Костя Никитин корму держит,
Малинкой Потаня на носу стоит,
А Василе-ет по караблю похаживает,
Таковы слова поговаривает:
— Свет моя дружина хоробрая,
Тритцать удалых добрых молодцов!
Ставте карабль поперек Ильменя,
Приставайте, молодцы, ко Нову городу! —
А й тычками к берегу притыкалися,
Сходни бросали на крутой бережок,
Походил тут Василей
Ко своему он двору дворянскому,
И за ним идут дружинушка хоробрая,
Толко караулы оставили.
Приходит Василей Буслаевичь
Ко своему двору дворянскому,
Ко своей сударыне-матушке,
Матерои-вдове Амелфе Тимофевне,
Как вьюн, около ея убиваетца,
Просит благословение великое:
— А свет ты, моя сударыня-матушка,
Матера-вдова Амелфа Тимофевна!
Дай мне благословение великое —
Итти мне, Василью, в Ерусалим-град
Со своею дружиною хоробраю,
Мне-ка Господу помолитися,
Святой святыни приложитися,
Во Ердане-реке искупатися. —
Что взговорит матера-вдова,
Матера Амелфа Тимофевна:
— Гои еси ты, мое чадо милая,
Молоды Василей Буслаевичь!
То коли ты пойдешь на добрыя дела,
Тебе дам бласловение великое,
То коли ты, дитя, на розбои пойдешь,
И не дам бласловение Беликова,
А й не носи Василья, сыра земля! —
Камень от огня разгораетца,
А булат от жару растопляетца,
Материна сердце распусшаетца,
И дает она много свинцу-пороху,
И дает Василью запасы хлебный,
И дает оружье долгомерное:
— Побереги ты, Василей, буину голову свою! —
Скоро молодцы собираютца
И с матерой-вдовой прощаютца.
Походили оне на червлен карабль,
Подымали тонки парусы полотняный,
Побежали по озеру Илменю.
Бегут оне уж сутки-другия,
А бегут уже неделю-другую,
Встречь им гости карабелщики:
— Здравствуй, Василей Буслаевичь!
Куда, молодец, поизвольил погулять? —
Отвечает Василей Буслаевичь:
— Гои еси вы, гости карабелщики!
А мое-та веть гулянье неохотное:
Смолода бита, много граблена,
Под старость надо душа спасти.
А скажите вы, молодцы, мне прямова путя
Ко святому граду Иерусалиму. —
Отвечают ему гости карабелщики:
— А и гои еси, Василей Буслаевичь!
Прямым путем в Ерусалим-град
Бежать семь недель,
А околнои дорогой — полтора года:
На славном море Каспицкием,
На том острову на Куминскием
Стоит застава крепкая,
Стоят атаманы казачия,
Немного-немало их — три тысячи;
Грабят бусы-галеры,
Разбивают червлены карабли. —
Говорит тут Василей Буслаевичь:
— А не верую я, Васюнка, ни в сон ни в чох,
А й верую в свои червленой вяз.
А беги-ка-тя, ребята, вы прямым путем! —
И завидел Василей гору высокую,
Приставал скоро ко кругу берегу,
Проходил-су Василей сын Буслаевичь
На ту ли гору Сорочинскую,
А за ним летят дружина хоробрая.
Будет Василей к полугоре.
Тут лежит пуста голова,
Пуста голова — человечья кость.
Пнул Василей тое голову з дороги прочь,
Провещитца пуста голова человеческая:
— Гои еси ты, Василей Буславьевич!
Ты к чему меня, голову, побрасоваешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Умею я, молодец, волятися
А на той горе Сорочинския.
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой! —
Плюнул Василей, прочь пошол: —
Али, голова, в тебе враг говорит,
Или нечистой дух! —
Пошол на гору высокую,
На самой сопки тут камень стоит,
В вышину три сажени печатный,
А й через ево толка топор подать,
В далину три аршина с четвертью.
И в том-та подпись надписана:
«А хто-де станет у каменя тешитца,
А и тешитца-забавлятися,
Вдоль скокать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василей тому не верует,
Приходил со дружиною хоробрую,
Стали молодцы забавлятися,
Поперек тово каменю поскакивати,

А вдол-та ево не смеют скакать.
Пошли со горы Сорочинския,
Сходят оне на червлен карабль.
Подымали тонки парусы полотняны.
Побежали по морю Каспицкому,
На ту на заставу карабелную,
Где-та стоят казаки-разбойники,
А стары атаманы казачия.
На пристани их стоят сто человек,
А й молоды Василей на пристан стань,
Сходни бросали на крут бережок,
И скочил-та Буслаи на крут бережок,
Червленым вязом попираетца,
Тут караулыники, удалы добры молодцы,
Все на карауле испужалися,
Много ево не дожидаютца,
Побежали с пристани карабелныя
К тем атаманам казачиям,
Атаманы сидят не дивуютца,
Сами говорят таково слово:
— Стоим мы на острову тритцат лет,
Не видали страху Беликова,
Это-де идет Василей Буславьевичь:
Знать-де полетка соколиная,
Видеть-де поступка молодецкая! —
Пошахал-та Василей со дружиною,
Где стоят атаманы казачия.
Пришли оне, стали во единой круг,
Тут Василей им поклоняетца,
Сам говорит таково слово:
— Вздравствуите, атаманы казачия!
А скажите вы мне прямова путя
Ко святому граду Иерусалиму. —
Говорят атаманы казачия:
— Гои еси, Василей Буслаевичь!
Милости тебе просим за единой стол хлеба кушати.
Втапоры Василей не ослушался,
Садился с ними за единой стол.
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,
Принимает Василей единой рукой
И выпил чару единым духом,
И толко атаманы тому дивуютца,
А сами не могут и по полуведру пить.
И хлеба с солью откушали,
Збираетца Василей Буслаевичь
На свои червлен карабль,
Дают ему атаманы казачия подарки свои:
Первую мису чиста серебра
И другую — красна золота,
Третью — скатнова земчюга.
За то Василей благодарит и кланеетца,
Просит у них до Ерусалима провожатова.
Тут атаманы Василью не отказовали,
Дали ему молодца провожатова,
И сами с ним прощалися.
Собрался Василей на свои червлен корабль
Со своею дружиною хоробраю,
Подымали тонки парусы полотняный.
Побежали по морю Каспицкому,
Будут оне во Ердань-реке,
Бросали якори крепкия,
Сходни бросали на крут бережок.
Походил тут Василей Буслаевичь
Со своею дружиною хороброю в Ерусалим-град,
Пришол во церкву соборную,
Служил обедни за здравие матушки
И за себя, Василья Буславьевича,
И обедню с понафидою служил
По родимом своем батюшке
И по всему роду своему.
На другой день служил обедни с молебнами
Про удалых добрых молодцов,
Что смолоду бито, много граблено.
И ко святой святыни приложился он,
И в Ердане-реке искупался,
И расплатился Василей с попами и с дьяконами,
И которыя старцы при церкви живут —
Дает золотой казны не считаючи,
И походит Василей ко дружине из Ерусалима
На свои червлен карабль.
Втапоры ево дружина хоробрая
Купалися во Ердане-реке,
Приходила к ним баба залесная,
Говорила таково слово:
— Почто вы купаетесь во Ердань-реке?
А некому купатися, опричь Василья Буславьевича,
Во Ердане-реке крестился
Сам господь Иисус Христос;
Потерять ево вам будет,
Болшова атамана Василья Буславьевича. —
И оне говорят таково слово:
— Наш Василей тому не верует,
Ни в сон ни в чох. —
И мало время поизоидучи,
Пришол Василей ко дружине своей,
Приказал выводить карабль из усья Ердань-реки.
Поднели тонки парусы полотняны,
Побежали по морю Каспиикому,
Приставали у острова Куминскова,
Приходили тут атаманы казачия
И стоят все на пристани карабельныя.
А й выскочил Василей Буслаевичь
Из своего червленаго карабля,
Поклонились ему атаманы казачия:
— Здравствуй, Василей Буслаевичь!
Здорово ли съездил в Ерусалим-град? —
Много Василей не байт с ними, Подал писмо в руку им,
Что много трудов за их положил:
Служил обедни с молебнами за их, молодцов.
Втапоры атаманы казачия звали Василья обедати,
И он не пошол к ним,
Прощался со всеми теми атаманы казачими.
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали по морю Каспицкому к Нову-городу.
А й едут неделю споряду,
А й едут уже другую,
И завидел Василей гору высокую Сорочинскую,
Захотелось Василью на горе побывать.
Приставали к той Сорочинскои горе.
Сходни бросали на ту гору,
Пошол Василей со дружиною,
И будет он в полгоры,
И на пути лежит пуста голова, человечья кость,
Пнул Василей тое голову з дороги прочь,
Провещитца пуста голова:
— Гои еси ты, Василей Буслаевичь!
К чему меня, голову, попиноваешь
И к чему побрасоваешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Да умею валятися на той горе Сорочинские.
Где лежит пуста голова,
Лежать будет и Васильевой голове! —
Плюнул Василей, прочь пошел.
Взашел на гору высокую,
На ту гору Сорочинскую,
Где стоит высокой камень,
В вышину три сажени печатный,
А через ево толко топором подать,
В долину — три аршина с четвертью,
И в том-та подпись подписана:
«А хто-де у каменя станет тешитца,
А й тешитца-забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буину голову».
Василей тому не верует,
Стал со дружиною тешитца и забавлятися,
Поперек каменю поскаковати;
Захотелось Василью вдоль скакать,
Разбежался, скочил вдоль по каменю —
И не доскочил толко четверти
И тут убился под каменей.
Где лежит пуста голова,
Там Василья схоронили.
Побежали дружина с той Сорочинскои горы
На свои червлен карабль,
Подымали тонки парусы, полотняныя,
Побежали ко Нову-городу,
И будут у Нова-города,
Бросали с носу якорь и с кормы другой,
Чтобы крепок стоял и не шатался он,
Пошли к матерои-вдове, к Амелфе Тимофевне,
Пришли и поклонилися все,
Писмо в руки подали.
Прочитала писмо матера-вдова, сама заплакала,
Говорила таковы слова:
— Гои вы еси, удалы добры молодцы!
У меня ныне вам делать нечево,
Подите в подвалы глубокия,
Берите золотой казны не считаючи. —
Повела их девушка-чернавушка
К тем подвалам глубокиям,
Брали оне казны по малу числу,
Пришли оне к матерои-вдове,
Взговорили таковы слова:
— Спасибо, матушка Амелфа Тимофевна,
Что поилакормила,
Обувала и одевала добрых молодцов! —
Втапоры матера-вдова Амелфа Тимофевна
Приказала наливать по чаре зелена вина,
Подносит девушка-чернавушка
Тем удалым добрым молодцам,
А и выпили оне, сами поклонилися,
И пошли добры молодцы, кому куды захотелося.