Сергей Смирнов - Рассказы о неизвестных героях
Крым был освобожден. Наступала очередь Дуная. Батальон перебросили под Одессу, и он вошел в состав Дунайской военной флотилии. — Первой боевой операцией дунайцев стал штурм Белгорода-Днестровского.
Его брали ночью, высаживаясь с резиновых шлюпок у обрывистого берега днестровского лимана. Высаживались под пулеметным огнем врага, при ярком сиянии осветительных ракет. В воде у берега было семь рядов колючей проволоки, а за ними поднимался пятиметровый обрыв, с гребня которого строчили пулеметы и летели в атакующих десантников немецкие гранаты.
Первый штормтрап, сброшенный с катера, где находилась Катя, подорвался на мине. По второму впереди других спрыгнула в воду девушка. Крича «ура!» и свое неизменное «полундра!», моряки забросали проволоку шинелями и плащ-палатками. Катя одной из первых оказалась под обрывом. Маленькая, ловкая, она, цепляясь за корни и ветки кустов, быстро забралась наверх и, спустив вниз обмотки, втаскивала к себе товарищей, поднимала пулемет. Потом они кинулись в атаку и очистили гребень от фашистских пулеметчиков. Утром Белгород-Днестровский был взят. Катя получила здесь легкую рану, а позднее командующий вручил ей за этот бой первый орден Красного Знамени.
Начался памятный освободительный поход по Дунаю — дорога с боями через Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Чехословакию и Австрию. Вот они, медали «За освобождение Белграда», «За влитие Будапешта», «За взятие Вены». Но из всех боев самый памятный для нее — штурм крепости Илок в декабре 1944 года.
Илок стоит на высокой горе над Дунаем в районе югославского города Вуковар. Брать его надо было со стороны суши, но, чтобы отвлечь силы врага, на маленький дунайский островок около крепости высадился десант — полусотня морских пехотинцев, среди которых находилась и Катя Михайлова.
Дунай разлился, затопил низменные берега, и, когда ночью катера привезли десантников на островок, он оказался под водой. Тогда моряки устроились на ветвях полузатопленных деревьев и открыли огонь, привлекая на себя внимание противника.
Гитлеровцы всполошились: островок был совсем рядом с крепостью. На десантников посыпались мины, и пехота врага на шлюпках с пулеметами окружила их.
Появились раненые, убитые. Вражеская пуля пробила Кате руку. Она наскоро перетянула рану и продолжала стрелять. Но ей приходилось и перевязывать раненых товарищей. Порой по горло в холодной декабрьской воде она ходила от дерева к дереву, взбиралась на ветки к раненым и привязывала их к стволу бинтами и поясными ремнями, чтобы не свалились вниз. Когда перевязывать было некого, она снова из автомата отбивалась от наседавших гитлеровцев.
Через два часа из пятидесяти десантников осталось лишь тринадцать боеспособных, но и они все были ранены. Подходили к концу боеприпасы. Положение было критическим, когда они услышали вдали «ура!» и вспыхнувшую в районе крепости перестройку. Воспользовавшись тем, что противник оттянул силы на подавление десанта, наша и югославская пехота кинулась вперед и взяла Илок с суши. Десантники выполнили свою задачу.
Катю, уже ослабевшую от потери крови, окоченевшую в ледяной воде, оставшиеся в живых десантники перенесли на руках в подошедший катер. Рана была серьезной, хотя пуля и не задела кости. Вдобавок сказалось двухчасовое пребывание в ледяной воде, и Катя тяжело заболела. В конце концов ее отправили в тыловой госпиталь моряков в Измаил.
Оправившись после болезни, она нетерпеливо ловила доходившие с фронта известия о родном батальоне. Шла будапештская битва, и десантники вели бои в венгерской столице. Катя рвалась туда, но врачи не отпускали — рана на руке еще не зажила.
И вдруг раненая исчезла. Она попросту сбежала из госпиталя на фронт, к своим. Врачи подняли тревогу, и по всем дунайским городам, где стояли гарнизоны флотилии, были разосланы распоряжения задержать и вернуть обратно беглянку. А Катя тем временем со своей забинтованной рукой «голосовала» на дорогах и мало-помалу продвигалась на попутных машинах к фронту. У моряков она находила приют и пищу — друзья были повсюду.
В Галаце ее чуть не поймали. Она заночевала у дружков-матросов в порту, как вдруг появился офицер — старший морской начальник порта. Мгновенно девушку спрятали в шкаф. На вопрос, не была ли здесь сбежавшая из госпиталя главстаршина Михайлова, матросы с невинным видом отвечали; «Никак нет. Не видели». А когда строгий старморнач ушел, девушку поспешно устроили на шедшую мимо машину и отправили дальше. Она догнала свой батальон за Будапештом, около Комарно, и снова участвовала во всех боях и десантах, в том числе и в знаменитом штурме имперского моста в Вене, когда моряки среди бела дня высадились в глубине расположения противника и в яростной атаке захватили и удержали до подхода своих единственный сохранившийся мост австрийской столицы.
Катя Михайлова за бой под Илоком была представлена к званию Героя Советского Союза. Бывший в командующий Дунайской флотилией вице-адмирал Г. Н. Холостяков вспоминает, что вышло с этим представлением. В наградном листе написали примерно так: «Главстаршина Екатерина Михайлова, будучи сама ранена, стоя по горло в воде, участвовала в бою и оказывала помощь другим раненым». В наградном отделе, прочитав это описание подвига, сочли его явным вымыслом и вернули представление в штаб флотилии.
— Что мне оставалось делать? — говорит вице-адмирал Холостяков. — Как командующий, я мог своей властью наградить ее только вторым орденом Красного Знамени. Это я и сделал перед строем моряков.
Пришла победа. Распрощавшись с боевыми товарищами, демобилизованный главстаршина в черной, видавшей виды морской шинели и с тощим вещевым мешком за плечами вернулась в родной Ленинград. Уже не было у нее дома, не было родных — сестра и ее муж погибли на фронте, брат-летчик пал смертью героя в последие дни войны, она почувствовала себя одиноко и трудно.
Сколько молодых людей, выдержав испытание войной, не выдержали потом испытаний мирной трудовой жизни! Для многих из них, пришедших на фронт со школьной скамьи, слишком труден оказался переход к нормальной человеческой обстановке с необходимостью учиться, работать, с будничными хлопотами и заботами о пище, о жилье, об одежде.
Катя Михайлова принесла с войны не только мужество перед лицом опасности, уменье смотреть смерти в глаза. Служба на флоте еще больше закалила ее упорный характер, приучила идти к цели через все препятствия, не бояться никаких трудностей, никакой тяжелой работы.
Она уже давно решила что станет врачом, и сразу же после приезда в родной город подала заявление в Ленинградский медицинский институт. Ее приняли на льготных условиях, как фронтовика. Но каким тяжким и долгим сражением оказалась для нее на первых порах эта учеба!
Ей только недавно исполнилось двадцать лет, и она была почти однолеткой других первокурсников, пришедших сюда после школы-десятилетки. Но они казались детьми по сравнению с ней, человеком такой насыщенной биографии, боевым моряком, фронтовым коммунистом, воином, прошедшим сквозь пекло сражений и не раз пролившим кровь. Зато в другом сверстники оставили ее далеко позади: они пришли в институт хорошо подготовленными, а у нее за четыре года войны школьные знания изрядно выветрились. Надо было догонять товарищей, и как можно скорее.
Но надо было есть и одеваться — Катя не привезла с фронта никаких трофеев. Маленькая студенческая стипендия и те скудные послевоенные годы не могла прокормить даже привычного ко всему фронтовика. Приходилось работать то ночным сторожем, то резчицей овощей на базе, то санитаркой в больнице. И каждую свободную минуту учиться, учиться с тем же каменным морским упорством, не отдыхая, урывая часы от сна, пользуясь дружеской помощью товарищей.
Катюша вышла на этот крутой гранитный берег науки. Она прошла через это, как сквозь бои на фронте, и оказалась победительницей, как и там. Диплом врача она праздновала, словно День Победы. И молодой подмосковный город Электросталь радушно принял молодого медика. Здесь она встретила своего будущего мужа — конструктора В. П. Демина, такого же фронтовика, только не моряка, а связиста. Здесь у нее родился сын. Здесь она впервые вошла в свою квартиру, предоставленную ее семье заводом.
Мирная, простая женщина-врач, оберегающий здоровье людей, жена, мать, хозяйка дома. И только фронтовые фотографии в альбоме, ордена и медали в коробочке да шрамы, оставленные немецким железом, напоминают о том, что было двадцать лет назад. Да еще до конца жизни останется особое, благодарное, теплое чувство к флоту, к морякам, которые в те суровые военные годы любили и берегли ее, как сестру, и гордились ею, как героиней.
Почетная биография! Достойный путь замечательной советской женщины, славной русской Катюши!
Этот очерк был напечатан в «Правде» в Международный женский день 8 марта 1964 года. И как только читатели познакомились с боевой биографией Кати Михайловой, поток писем хлынул и в редакцию «Правды» и в город Электросталь на имя самой героини. Порой, не зная точного адреса Е. И. Деминой, на конвертах писали: «Электросталь Катюше». И письма эти всегда безошибочно находили адресата — почтальоны уже знали, о ком идет речь. Люди самых разных возрастов, профессий, живущие в различных уголках Советского Союза, спешили поздравить героическую женщину-моряка с праздником 8 марта, выражали свое восхищение ее подвигами, посылали ей свои лучшие пожелания. И со всех концов страны тотчас же отозвались прежние фронтовые товарищи Катюши Михайловой — моряки Дунайской флотилии.
