Вячеслав Зарубин - Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)
Полуостров вынужден был снова кормить армейские части, на сей раз красные, посылать фрукты и овощи в центральные губернии и одновременно выпрашивать хлеб у Украины. К несчастью, и год выдался неурожайным. Положение жителей Крыма если и изменилось, то в худшую сторону: те же полфунта (200 граммов) хлеба в день на человека, 4 фунта крупы, 3 3/4 фунта картофеля и так далее467.
КрымЧК, созданная 14 апреля 1919 года, издала суровый приказ, запрещающий самочинные обыски, аресты, самосуды, реквизиции и пр. Однако населению было все равно – самочинны реквизиции или нет. В деревни, по примеру российских губерний, отправились продотряды. На кулаков была наложена контрибуция. В конце мая на съезде сельских ревкомов постановлено увеличение налога на кулака на один миллион рублей468. При этом следует иметь в виду, что влияние новой власти в крымской глубинке зачастую практически не ощущалось. Так, В. А. Оболенский, скрывавшийся, как и в
1918 году, в Биюк-Ламбате, вспоминал: «Приезжали к нам какие-то комиссары опечатывать винный подвал и собирать статистические сведения – и только. Ни разу за три месяца мне не пришлось видеть ни одного представителя коммунистической власти. Жили мирно, обрабатывая свои виноградники…»469.
Объектом своеобразной эксплуатации опять, как и весной 1918 года, стала буржуазия. 13 апреля она была обложена контрибуцией в 5 миллионов рублей, затем увеличенной до 12 миллионов470. Кроме того, буржуазия обязана была выплачивать чрезвычайный налог (его, на сумму, нажитую спекуляциями, предписано было платить и спекулянтам: эта мера вызвала одобрение населения); вводилась так называемая вещевая повинность. Были вскрыты банковские сейфы, их содержимое изъято. Имущие зачислялись в тыловое ополчение и, зачастую вне зависимости от возраста и состояния здоровья, отправлялись на работы «в помощь фронту». Имущество эмигрантов подлежало конфискации.
Финансовая система пребывала в расстройстве. Ходили дензнаки: российские, украинские, ростовские, Краевого правительства. Была сделана попытка выпуска собственных денег, но успели изготовить только аверсы купюр достоинством в 250 рублей.
Заводы и фабрики по-прежнему в массе своей пребывали в бездействии. Правда, было пущено несколько предприятий по производству сельхозмашин, кожевенных, консервных и табачных, но сбить уровень безработицы это не могло. Нехватку топлива решили уменьшить путем разработки Бешуйских угольных копей и заготовки дров в окружающих лесах.
По мере возможностей власти не забывали о вопросах образования и культуры, социальных проблемах, привлекали к работе интеллигенцию. Так, в Феодосии писатель В. В. Вересаев назначен руководителем комиссариата просвещения. Писатель и драматург К. А. Тренев возглавил школьный отдел народного комиссариата просвещения КССР. Велись занятия в школах, открывались ясли и детские сады. Продолжал работать Таврический университет. В Симферополе и Ялте открылись народные университеты. Уделялось внимание сохранению культурного наследия. Особое внимание обращалось на охрану картинной галереи И. К. Айвазовского в Феодосии, Феодосийского, Керченского, Херсонесского музеев, книжных собраний имений Южного берега. 4 мая по докладу члена коллегии наркомата просвещения П. И. Новицкого Симферопольский военно-революционный комитет объявил дом А. П. Чехова в Ялте национальным достоянием. Его пожизненной хранительницей стала М. П. Чехова. 22 мая в Симферополе создан Крымский центральный архив. Его первым заведующим назначен историк Б. Д. Греков. Объявлено об открытии приема в убежище для престарелых. Специальным письмом Е. Р. Багатурьянц предписывалось «беречь личности писателей С. Сергеева-Ценского и Ив. Шмелева», проживавших в Профессорском уголке близ Алушты. Правда, та же Багатурьянц 19 мая на заседании исполкома Симферопольского городского совета заявила по поводу появления в городе поэта М. А. Волошина, прибывшего в Крым из Одессы: «Ну, если Волошин опять станет свои эстетические лекции читать, то ему головы не сносить!»471, а чуть раньше – 29 апреля отдала распоряжение о демонтаже памятника Екатерине II в Симферополе, что и было исполнено к утру 1 мая (впоследствии памятник восстановили, но к 1 мая 1921 года вновь демонтировали – бронзовые фигуры отправили в переплавку). В день пролетарского праздника «революционные массы» крушили и мраморные медальоны Долгоруковского обелиска в столице Крыма.
Революционное рвение не обходилось без курьезов. Так, было решено переименовать Лазаревскую улицу в Симферополе, названную в честь Таврического губернатора (1889–1901) П. М. Лазарева, в улицу Ленина (носит такое название по настоящее время). Переименовать-то переименовали, но каково же было изумление инициаторов этого деяния, когда перед их взором предстали на фасадах зданий новые таблички с надписью «улица Лени». То ли указание не было четким, то ли что-то изготовители напутали. Одна, по крайней мере, такая установленная табличка сохранилась после падения КССР. По докладу председателя Таврической ученой архивной комиссии (ТУАК) А. И. Маркевича 4 (17) сентября 1919 года было постановлено «означенный интересный предмет» предать в музей ТУАК, «как один из печальных памятников переживаемого нами времени» 472.
Примечательна национальная политика КССР. Уроки из трагических событий начала 1918 года были извлечены. В ЦК РКП(б) четко была поставлена задача вовлечения крымских татар в руководящие органы создаваемой республики, что и было сделано. Вместе с М. Субхи, который вошел в областной комитет РКП(б), на полуостров для работы среди крымско-татарского населения направлено около 45 татарских и турецких коммунистов473. При Крымском областном комитете РКП(б) создается мусульманское бюро (появляются мусульманские секции при местных парторганизациях коммунистов). В городах и уездах развернули деятельность комиссариаты по мусульманским делам. На татарском языке издаются коммунистические газеты и пропагандистская литература.
Военная обстановка диктует свои требования. Крымская армия (Крымская группа войск), созданная 5 мая из частей 3-й Украинской (бывшей 1-й Заднепровской) стрелковой дивизии и местных формирований, по штату состояла из двух дивизий – 1-й и 2-й Крымских. Однако реально была сформирована лишь одна дивизия. Вся Крымская армия (должность начальника ее политотдела занимала А. М. Коллонтай, супруга П. Е. Дыбенко, в будущем первая женщина-посол) к июню насчитывала 8650 штыков, 1010 сабель, 48 пулеметов и 25 орудий.
8 июня, в связи с наступлениями Вооруженных сил Юга России и угрозой полуострова быть отрезанным со стороны Донбасса, создается Совет обороны республики как высший орган власти в составе наркома по военным и морским делам П. Е. Дыбенко, наркома внутренних дел Ю. П. Гавена и наркома торговли – С. Д. Давыдова (Вульфсона). 11 июня Совет обороны объявляет Крым на военном положении, а на следующий день постановляет «для защиты Крымской республики сформировать мусульманские войсковые части из представителей пролетарского, беднейшего и революционно настроенного к Советской власти татарского населения…» Областная конференция мусульман-коммунистов в том же июне призвала трудящихся мусульман встать на защиту советской власти. Была учреждена особая мусульманская военная коллегия. Большевики сумели сформировать две турецко-татарские сотни и мусульманскую роту в 196 человек474.
Крымские татары участвуют в деятельности ревкомов. Крымско-татарский язык, наряду с русским, стал официальным. Была фактически легализована Милли-фирка, осуждающая белых и заявившая о признании советской власти. Однако, судя по воспоминаниям В. А. Оболенского, значительная часть крымских татар занимала совершенно противоположные позиции: «Еще со времени первых большевиков, так жестоко расправившихся с татарами, они питали к ним затаенную ненависть, и хоть послушно исполняли их распоряжения, беспрекословно избирали «революционные комитеты» и вообще внешне оказывали большевистской власти почет и уважение, но в потайных пещерах на всякий случай прятали винтовки и патроны». И далее, хотя несколько утрированно: «Большевики старались внести разложение в патриархальный строй татарской жизни, пытались проводить в ревкомы так называемую бедноту, то есть по преимуществу наиболее развращенную часть татарской молодежи, преступников и хулиганов, но это плохо им удавалось. Татарские «середняки» были чрезвычайно сплочены и выдвигали на ответственные посты своих лидеров, которые с присущим восточным людям дипломатическим талантом умели вкрадываться в доверие к подозрительному начальству»475.
При областном комитете компартии созданы армянская, немецкая секции, планировалось создание еврейской. Начала выходить коммунистическая газета на немецком языке «Ди Велт Коммуне» («Мировая Коммуна»), предполагалось издание газеты на армянском.
