Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1
Много ловкости и сноровки требовалось от хорошего матёрого филёра, чтобы не упустить наблюдаемого. Многие революционеры были достаточно ловки, а в таком большом и нелепом городе, как Москва, так много укромных мест, так легко увернуться. И вот «охранка» требовала от филёра, чтобы он знал наизусть все дома в Москве, где есть проходные дворы. Подходя к такому дому, филёр подтягивался к наблюдаемому, держал его глазами, как на привязи.
При первом удобном случае филёр записывал в свою книжку, куда заходил наблюдаемый, сколько там пробыл, в котором часу вышел и т. д. Эту книжку он бережно хранил и по заполнении сдавал заведующему наружным наблюдением. Сообщения филёра должны были быть предельно точны. Охранка любила правду, ставила её выше всего, и плохо доводилось филёру, если он сообщал ложные сведения. Если наблюдаемый был ловок и ускользал от слежки, филёр обязан был, не боясь потерять репутации, донести об этом по службе.
Ежедневные донесения филёра подшивались в особую тетрадь, и сводка сведений из неё вместе с данными секретной агентуры ложились в основу того писаного «Дела», которое с роковой неизбежностью заканчивалось, по техническому выражению охранного отделения, «ликвидацией», то есть арестом данного лица.
Вот выдержки из тетради наружного наблюдения за Григорием Распутиным, он же Тёмный.
«26 марта 1915 года. Разбор шифрованной телеграммы из Петрограда на имя начальника Московского охранного отделения от 2б марта 1915 г. за № 24 554. 25 марта курьерским № 1 выехал в Москву Григорий Распутин, кличка наблюдения Тёмный. Установите неотступное совершенно секретное наблюдение случае выезда сопровождайте. Телеграфируйте мне № 139. Полковник Глобачев».
Конечно, чины «охранки» встретили Распутина, и филёры ежедневно докладывали о его похождениях в Москве.
«В 7 часов вечера приехал на автомобиле № 1592 в дом № 4 графа Шереметева по Б.Кисловскому пер., в подъезд № 2, с двумя неизвестными и неизвестной. Тёмный был в пьяном виде, а также и неизвестные были заметно выпившими. Первые трое пошли в упомянутый подъезд, а неизвестная на автомобиле уехала без наблюдения. Через 15 минут автомобиль вернулся, а через 50 минут вышел один из неизвестных и уехал на нём без наблюдения. В 9 часов вечера вывели из подъезда Тёмного совершенно пьяным, усадили на извозчика и поехали по Никитской, Моховой, Волхонке, к Пречистенским воротам, откуда бульварами к Никитским воротам и домой (т. е. в дом № 4); более выхода его не видали. В 9 часов 30 минут вышел второй неизвестный, совершенно пьяный. На Б.Никитской ул. намеревался сесть в трамвай, но его не пустили, как пьяного. После чего он взял извозчика и отправился в дом № 43, графа Татищева по Пятницкой, 5».
На донесении филёров имеется приписка об уплате им вознаграждения за трудовой день:
"Бычков – 60 коп. трамвай и извозчик 90 коп.
Осминин – 60 коп. трамвай и извозчик 50 коп.
Такова оплата труда филёров, и если бы не извозчики, на которых они ездили не так часто, а в счёт вносили почти всегда, то их заработок был бы просто нищенским.
Если когда-нибудь историку понадобится установить точно время какого-либо события в связи с историческим лицом или общественным деятелем нашего прошлого, он без труда, с точностью до пяти минут, сможет его определить по беспристрастному донесению филёра, подшитому к тетради наружного наблюдения.
Смотря по ходу дела и интереса к данному лицу, «охранка» следила за ним более или менее продолжительное время, а потом подводила итог работы в так называемой сводке наружного наблюдения, в конце которой имелась любопытная диаграмма, графическая сводка наблюдения.
Здесь, как в зеркале, отражены все связи и круг знакомств данного лица; в руках «охранки» уже имеется ясное представление о его времяпрепровождении. Наружное наблюдение сделало своё дело. Картина жизни и деятельности этого лица станет вполне законченной, если осветить его деятельность изнутри, узнать, что делается за стенами этих домов. Поэтому нужно в круг его знакомств ввести своего человека, секретного сотрудника, и это удавалось охранке почти всегда и везде.
Нельзя не обратить внимания ещё на одну мелочь, характеризующую эту организацию. Случалось, филёр, стоя на своём посту, ждал выхода нужного лица из его квартиры; это лицо – Окунь; но вместе с ним выходят ещё трое, и он даёт им клички: Ёрш, Пескарь, Карась. Эта родственность кличек не случайна: филёру таким образом легче запомнить клички целой группы лиц, за которыми он должен следить. Благодаря этому, лица, принадлежащие к одной группе или профессиональному союзу, носили всегда родственные клички. Так, например, члены профессионального союза булочников имели клички Жареный, Пареный, Сухарь и тд.
Бывало, что дежурный филёр давал какую-нибудь кличку лицу, уже окрещённому другим филёром, но путаницы из этого отнюдь не выходило: отделение быстро разбиралось в своих диаграммах и устанавливало тождественность двух кличек, сообщая об этом филёрам. Но большей частью такие ошибки вскрывали сами филёры при передаче взятого под наблюдение с рук на руки или на вечернем общем собрании филёров.
Иногда бывало нужно взять наблюдаемого, едущего в Москву из другого города. И оттуда уже идёт телеграмма, конечно, условная, и без собственных имён, а в адресе нет намёка на охранное отделение: просто – Москва, Гнездиковский, 5, Смирнову. Эти телеграммы составлялись в форме торговых отправлений, причём заведующих розыском называли хозяевами, филёров – приказчиками, а наблюдаемых – товаром. В Москве получается телеграмма: «Благоволите принять товар кашинский едем Петрограда Москву почтовым № 7». По прибытии в Москву петроградские филёры телеграфируют своему начальству в Петроград: «Товар кашинский сдан московским приказчикам». А в пути они, конечно, не спали, следили за ним неотступно и записывали: вышел в Любани, купил газету и тд. Если наблюдаемый скрылся, то телеграфировали: «Товар подмочен». Если наблюдаемый был арестован, филёры слали извещение: «Товар Смирный упакован упаковка хороша».
При арестах каждый охранник мог требовать содействия чинов наружной полиции, предъявляя свою служебную карточку.
Таковы были задачи и функции филёра. Как говорят документы, к 1917 году при Московском охранном отделении было около 80 штатных филёров. Но если прибавить всех околоточных, бывших при каждом участке в распоряжении «охранки», и вольнонаёмных служителей сыска, то эта цифра поднимется до 700.
От негласного наблюдения не был застрахован никто: подозрительный интеллигент и Распутин, студент и великая княгиня, депутат думы и секретный сотрудник охранки, ибо она следила и за собственными служащими. Могло случиться, что начальник Московского охранного отделения следил за начальником Петроградского охранного отделения.
Охранное отделение не предоставляло филёров только своей инициативе и наблюдательности, оно помогало им, чем могло. По-видимому, каждый филёр имел при себе карманный альбом с фотографиями известных революционеров. Это была небольшая книжка с листками из полотна, на которые наклеены портреты, а под ними краткий перечень примет. В любой момент филёр мог сличить, похоже ли наблюдаемое лицо на одно из имеющихся в его альбоме.
Кроме того, в «охранке» имелись большие исчерпывающие альбомы с фотографиями эмигрантов. В этих альбомах были снимки, сделанные при арестах, и домашние, из семейного круга, и уже за границей. Попадали они в альбомы разными путями покупались у прислуги, выкрадывались или же доставлялись в охранку вашими добрыми друзьями. В регистратуре были целые шкафы с фотографиями арестованных, по алфавиту, мужские и женские отдельно. Таких карточек – много тысяч, и каждая за номером, и на каждую хранится в конверте негатив. На обратной стороне – дактилоскопические оттиски пальцев и разные сведения.
Если арестованные не хотели сниматься, это делали насильно, призывая городовых.
Существовала опись многих московских домов, особо подозрительных, состоящих на учёте. С некоторых домов снимались планы и фотографии с указанием проходных дворов и тд. К числу таких домов принадлежали известные дома на Бронной – «Гирши», всегда наполненные студентами, курсистками и всякими подозрительными интеллигентами.
Остаётся добавить, что филёров принимали на службу с большим разбором.
Вот некоторые параграфы инструкции начальникам отделения по организации наружного наблюдения.
"Филёр должен быть политически нравственно благонадёжным, твёрдым в своих убеждениях, честный, трезвый, смелый, ловкий, развитой, сообразительный, выносливый, терпеливый, настойчивый, осторожный, правдивый, откровенный, но не болтун, дисциплинированный, выдержанный, уживчивый, серьёзно и сознательно относящийся к делу и принятым на себя обязанностям, крепкого здоровья, в особенности с крепкими ногами, с хорошим зрением, слухом и памятью, такою внешностью, которая давала бы ему возможность не выделяться из толпы и устраняла бы запоминание его наблюдаемым.
