Евгений Кукаркин - Пределы выживания (Полигон - I)
- Сегодня воскресение. У нас свободный день, но... это так считается. Если будут больные, то придется принять.
Никто не идет, я сижу и читаю книги, стараюсь наверстать упущенное по отравлениям и инфекциям. Внизу скрипит тормозами газик. Быстро сбегаю вниз. В дверях появляется сам начальник спец части, полковник Семененко. Надежда, при виде него, в ужасе отшатывается и прячется в туалете.
- Здравствуйте, доктор. Тихо у вас как здесь.
- Здравствуйте, Владимир Дмитриевич. Проходите в кабинет.
Полковник оглядываясь, проходит в мою рабочую комнату.
- Здесь почти ничего не изменилось, - говорит он и садится на стул.
Я устраиваюсь напротив его.
- Чем обязан вашему появлению здесь?
- Меня все жжет дикое любопытство, почему иногда наши подопечные не спят. Ладно, не спять часовые на посту, дежурные на станции и связи, а вот в монастыре... понять не могу, почему. Приехал к вам, может вы мне поможете?
Вот, сволочи, уже донесли.
- Это весьма щекотливый вопрос, Владимир Дмитриевич. Действительно этой ночью я был в монастыре и профессиональная этика мне не позволяет раскрыть, кто там болен и чем болен. Могу только сказать, для окружающих это безопасно.
- Ага. Ох уж эти доктора, что пастыри, все тайны берегут. Это хорошо, но меня больше беспокоят настроения, это то что не обязательно может находиться в сфере вашей профессиональной этике?
Я настороже.
- Если это относится к психологии, то это относится к моей работе, если криминальные мысли, то нет. Я бы первый доложил о них вам.
- Похвально. Спасибо, доктор. Вы с меня сняли тяжкий груз. Бывшая покойница, Мария Ивановна, что работала до вас, здесь, меня всегда понимала. И я был бы рад, чтобы и с вами у нас было такое же взаимопонимание.
Я киваю головой.
- Ну что же, сегодня воскресение, - рассуждает полковник, - все должны отдыхать, а у меня полно работы. Спасибо, Борис Дмитриевич, засиделся я у вас, поеду к себе.
Он поднимается и жмет мне руку.
Когда полковник уходит, появляется Надежда.
- Что он вам говорил?
- Вербовал в доносчики.
- Я так и знала, - в отчаянии говорит она. - С бедной Машей так же произошло, сначала попользовал, потом выкинул...
- Разве она умерла не от инфекции?
- Нет. Она покончила жизнь самоубийством. Сначала этот тип требовал сведений, а потом... довел... Маша была доверчивой, к тому же слабовата и не могла противостоять ему.
Надежда чуть не заплакала.
Через час пришла Верка. Она смущенно со мной поздоровалась и, косясь на медсестру, неуверенно говорит.
- Доктор, здесь вас один человек просил к нему зайти.
- Кто то заболел?
- Да нет. Это дед, дед Тимофей, его еще кличут - кривой дед, который уже у вас был.
- Это с одним глазом?
- Он, самый.
- Что ему надо?
- Не знаю.
Я смотрю на Надежду. Она кивает головой.
- Сходите, доктор. Если что будет срочно, я добегу, вызову вас.
У деда грязная изба, черные закопченные бревна давно источены жучками и плесенью грибка. На полу горы мусора и пыли.
- Ага, пришел значит.
Дед воинственно задрал голову и повернулся ко мне здоровым глазом.
- Заходи, заходи, не смотри, что так мусорно. Хозяйка есть, грязи нет, хозяйки нет, грязь есть. Вот и у меня нет старухи, а руки на эту дребедень поднять не могу.
- Дед, давай я уберу, - просит Верка.
- Циц... Каждый свечек имеет свой шесток. Без тебя разберусь. Ты извини меня, доктор, за то что отругал в первый же день, не прав был. Сам посуди, в эту дыру могут прислать или неумеху, или неудачника, а как ты попал, не знаю...
- Прислали по разнарядке.
- Видно там за проволокой совсем рехнулись, нормальных людей присылают, чтобы их калечить потом... Я то просил зайти зачем? За Люську тебе сказать спасибо.
- За какую Люську?
- Да ты что, доктор? Роды от которой в монастыре принимал...
- А... Я просто не знал, что ее Люсей звать.
- Деда, чего же вы мне то не сказали? - удивилась Верка. - Мальчик или девочка?
- Девочка. Мне монахини говорили, как она тяжело рожала и как ее резали и спасли.. Доктор, я не очень богат, но рождение нового человека, не может быть без подарка тому, кто сумел и мать, и дочку спасти от верной смерти.
- Да бросьте, дед Тимофей...
- Э... нет. Мне Верка сказала, что вы разбираетесь в живописи, я хочу вам подарить кое что. Идите за мной.
Он ведет меня в следующую дверь и мы оказались в небольшой светелке. Это была мастерская. Десятки картин сложены вдоль стен, кругом раскиданы крашенные доски, ложки, тарелки.
- Смотри, все сам делал, - с гордостью говорит дед. - Не смотря, что кривой, сам рисовал.
Кругом буйство красок, будь то их автор сошел с ума.
- Ну как, нравиться?
- Нравиться.
- Вот возьми, мое лучшее полотно. На Марсе- называется.
Он подает мне удивительную картину. Застывшая ракета на цветущей планете, но чувствуется, здесь была трагедия, давно корни и ветви странных деревьев опутали стальную громадину и только рядом кладбище... унылые кресты неровно разбросаны по полю. Рядом с одним крестом в лохмотьях стоит старая женщина и... улыбается. Ни одного черного тона, бешено глядит солнце, изумрудом отливается трава и деревья, желтизной сияет песок.
- Спасибо, дед.
- Возьми еще одну. Это Люська, которую ты спас.
Он подает мне портрет веселой девчонки с короной на голове.
- Как же вы так...
- Бери, бери...
В дверь постучали.
- Кого еще черт несет?
- Тимофей, это я Надежда, доктор у вас?
- Здесь он.
- Его просят в госпиталь воинской части, там раненых привезли...
- Тьфу, - плюет дед. - Вроде и войны нет, а кругом война.
- Пошли, - командую я Верке и сую ей картины. - Ты их мне в комнату занеси, а я прямо в часть...
Майор Молчанов кивает вместо приветствия.
- Доктор, с хирургией знакомы?
- Проходил практику два года в Кривом Роге.
Майор кивает головой.
- У меня хирург тоже молодой, старший лейтенант Павлов, но пьет, собака. Сам то он очень квалифицированный, но нужна подстраховка. Помощник доктора уехал в Кулунду, и больше никого нет. Так что идите в операционную помогите ему чинить людей.
- А что произошло?
- Ракета, да не простая, а с кассетной головкой, отклонилась от цели и бабахнула, да не шариками, а пластинами. В диаметре двадцати километров вся растительность оказалась, как подстрижена. Наших сигнальщиков тоже зацепило. Двое наповал, а троих привезли... Идите доктор, время не ждет.
Первый раненый был ужасен, тонкая пластина пронесся вдоль головы и сняла... кусок кости черепа. Мозг торчал наружу и "дышал". Второй осколок косо вошел в бедро и разнеся половину берцовой кости, застрял... Я помогал худенькому парнишке хирургу, как я понял, это и был старший лейтенант Павлов. В нашей бригаде была еще операционная сестра...
Только через девять часов я и Павлов вывалились из операционной выжатые как лимоны. Было уже темно. В докторской дежурил Молчанов, он бросил нам по банке с соком.
- Выпейте, ребята.
Пальцы с трудом расковыряли дырку и я с жадностью выпил сок.
- Будут жить? - спрашивает Павлова, Молчанов.
- Двое то да, третий- не знаю.
Майор кивает головой.
- Вам там в столовой поесть оставили.
- Хорошо.
- Я приказал вам, Борис Дмитриевич, потом выделить машину...
Киваю головой.
Газик проезжает мимо клуба. Внутри гремит музыка, там шум и смех, из дверей вырываются клубы табачного дыма. Снаружи молодежь тоже перекуривает или отдыхает от потной тряски в зале
- Ей, стой, - кричит женский голос, какая то фигура возникает перед капотом.
Шофер тормозит. В дверцу газика просовывается голова Риты.
- Доктор, все в порядке?
- С кем? Со мной или больными?
- И с вами, и с ними?
- Со мной все в порядке, с больными нет. Риточка, я еду домой и так устал, ты извини.
- Я поеду с вами.
Она решительно открывает заднюю дверцу и плюхается на сиденье.
- Трогай.
Рита поднимается со мной на второй этаж в комнату. Она помогает мне лечь на койку. Только голова прикоснулась к подушке, как я мгновенно засыпаю и вижу жуткие сны, вывороченные человеческие мозги и перемешанные сломанные кости в разорванном мясе.
Чей то палец прошелся по лбу. Я открываю глаза.
- Рита, ты еще здесь?
- Тише, - палец прижимается к губам, - мне пора уходить.
- Ты всю ночь была здесь? Где спала?
- На столе. У тебя шикарный стол, только очень жесткий. Ты так отвратительно спал, что я через каждый час вставала, боялась как бы не свалился на пол.
- Извини, что столько принес беспокойств.
- Ничего.
Она осторожно прикоснулась к моим губам своими.
- Мне надо быть в хорошей форме перед учениками, я пойду.
Тихо скрипнула дверь.
АПРЕЛЬ
Из Комарова привезли на телеге двух мальчишек. На их головы и кисти рук ужасно смотреть. Что то похожее на чесотку, красноватая сыпь, кое где разъелась и кроваво багровые полосы разбросаны по всем участкам кожи.
