Андрей Ваджра - UKRAINA: От мифа к катастрофе
Д.Р.: Странная история. Но ведь поляки активно боролись в 30-40-х годах XX века с украинскими националистами.
А.В.: Такое очень часто случается в истории. Помните старую еврейскую легенду о големе, созданном пражским рабби Левом? Он послушно исполняет работу ему порученную, но, вырываясь из-под контроля человека, становится воплощением слепого своеволия, нередко растаптывая своего создателя. Поляки совершили ту же ошибку что и рабби. Они создали слепого монстра, рассчитывая его использовать против русских, а он вцепился в них самих. Карателями ОУН(б)-УПА на Западной Украине были уничтожены сотни тысяч поляков из гражданского населения! Украинские «сверхчеловеки» не щадили даже грудных детей, вырезая с особой изощренной жестокостью целые села! На мой взгляд, это – страшная цена, которую заплатил польский народ за украинскую аферу своих вождей! Не безопасное это занятие, воспитывать узколобых фанатиков, зацикленных на какой-то идее.
Кстати, на эти же «грабли» не так давно наступили американцы, создав Талибан, и взрастив на деньги ЦРУ бин Ладена. Пришло время, и их голем набросился на них самих.
Д.Р.: Ну хорошо, допустим с поляками все понятно. Но зачем надо было большевикам создавать украинский проект? Ведь, как я понимаю, в Малороссии народ никогда не считал себя особой, отличной от русских нацией. Не проще ли было трансформировать юго-западные губернии России в области РСФСР?
А.В.: Проще. Но Ленин не пошел на это. И не только из-за своей так называемой политики национального самоопределения народов. Украинского народа-то как раз и не было. Была лишь юго-западная ветвь русской этнической группы и ничтожная кучка «свидомых» малоросских интеллигентов, никогда не выражавших интересы малороссов. И Ленин об этом был прекрасно информирован. Он активно интересовался политической обстановкой в Малороссии.
Вот что, например, что написала Роза Люксембург, обвинившая Ленина в сознательном развале России:
«Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем простой причудой, кривлянием нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко. […] И такую смехотворную шутку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за «право на самоопределение вплоть» и т.д.» [12].
Люксембург была политиком-реалистом и, как видим, прекрасно понимала что такое «Украина», но она, очевидно, не знала, что у большевиков, поляков и взращенных ими «украинцев» было две общие черты, ставящие их на одну позицию в отношении «украинского вопроса».
Д.Р.: И что же это за черты?
А.В.: Страх и ненависть. ОНИ ОДИНАКОВО СИЛЬНО БОЯЛИСЬ И НЕНАВИДЕЛИ РОССИЮ И ВСЕ РУССКОЕ. В данном вопросе у них доминировало очень мощное иррациональное начало. Интернациональная, скажем так, верхушка РСДРП(б), в которой русских надо было еще поискать, не могла себе позволить сохранить государствообразующее этническое ядро Российской Империи. По их мнению, в коммунистическом рае ни русский народ, ни русская культура не должны были доминировать. Для них русская культура была лишь «русским великодержавным шовинизмом». Не зря интернациональная верхушка большевиков уничтожала физически, прежде всего, носителей русской культуры. Именно поэтому русский этнический монолит был разрезан на три части и объявлен «тремя братскими народами». Тут-то как раз и пригодилась духинская идеология «двух отдельных народов», особого украинского языка и самостоятельной культуры. Вот и получается, что сама идея создания «украинцев» и «Украины», иными словами Руси антирусской, была рождена творческим гением поляков, австрийцев и германцев, но превратил ее в реальность Сталин.
В 1921 году, выступая на X съезде партии, он подчеркнул, что «если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы» [13]. И это было серьезное заявление. Коммунистам, практически с нуля, пришлось создавать украинскую «нацию», украинский «язык», украинское «государство», украинскую «культуру» и т.п. Всякий кто был уличен в «отрицательном отношении к украинизации» моментально увольнялся без выходного пособия. Чистке по критерию «национальной свидомости» подвергся аппарат государственного управления. Борьба с неграмотностью проводилась на украинском языке. Процесс украинизации постоянно контролировала тьма разнообразных комиссий. Вся мощь партийного аппарата и государственной машины обрушилась на «несвидомэ насэлэння», которое должно было в кратчайшие сроки стать «украйинською нациею». Не зря Грушевский, вернувшись в советскую Украину с восторгом писал одному из своих соратников, что «я тут несмотря на все недостатки чувствую себя в Украинской Республике, которую мы начали строить в 1917 году». [14] Еще бы!
Как на все эти мероприятия реагировал простой малорусский мужик? Вот как описывал народные настроения 1918 года «свидомый» украинизатор от КП(б)У, нарком просвещения УССР Затонский: «широкие украинские массы относились с… презрением к Украине. Почему это так было? Потому что тогда украинцы [в смысле украинофилы – А.В.] были с немцами, потому что тянулась Украина от Киева аж до империалистического Берлина. Не только рабочие, но и крестьяне, украинские крестьяне не терпели тогда «украинцев» (мы через делегацию Раковского в Киеве получали протоколы крестьянских собраний, протоколы в большинстве были с печатью сельского старосты и все на них расписывались – вот видите, какая чудесная конспирация была). В этих протоколах крестьяне писали нам: мы все чувствуем себя русскими и ненавидим немцев и украинцев и просим РСФСР, чтобы она присоединила нас к себе» [15].
Большевики ломали в 20-х малороссов через колено, стремясь путем т.н. «коренизации» переделать их из русских в «украинцев». Однако народ оказывал упорное, хотя и пассивное, сопротивление украинизации. Имел место откровенный саботаж решений партии и правительства. В связи с этим, партийных вождей просто плющило от злости. «Презренный шкурнический тип малоросса, который… бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его» [16], – гневно сокрушался в те годы на заседании ЦК КП(б)У Шумский. Не менее энергично высказывался в своем дневнике и партийный деятель Ефремов: «Нужно, чтобы сгинуло это рабское поколение, которое привыкло только «хохла изображать», а не органично чувствовать себя украинцами» [17]. Не смотря на эти пожелания пламенного большевика-ленинца, малороссы не «згинули» и не почувствовали себя органично «украинцами», хоть эта этнонимическая кличка и закрепилась за ними в годы сталинизма. Как оказалось, русский дух не так-то просто задушить. Для этого явно не хватало массового террора и концентрационных лагерей по австрийскому образцу.
Понимая всю сложность поставленных задач по переделке юго-западной ветви русского народа в «украйинцив», большевики, начиная с 1925-го, принялись завозить в центральные регионы Малороссии десятки тысяч «свидомых галыцийцив», размещая их ровным слоем на руководящих постах в Киеве, и, поручая им промывку мозгов населения [18]. Особенно усердствовал в 1927-1933 годах, руководитель Наркомпроса, пламенный большевик Скрыпник. «Свидомымы» янычарами Франца Иосифа большевики так же заменяли русскую профессуру, ученых, не желавших украинизироваться [19]. В одном из своих писем, Грушевский сообщил, что из Галиции переехало около 50 тысяч человек, некоторые с женами и семьями, молодые люди, мужчины [20]. Очевидно, без привлечения идейных «украйинцив» Австро-Венгрии, взлелеянных на польской пропаганде, украинизация Малороссии была бы просто невозможна.
А вот что писал один из них о том как их воспринимали в Малороссии: «Мое несчастье в том, что я – галичанин. Тут галичан никто не любит. Старшая русская публика относится к ним враждебно как к большевистскому орудию украинизации (вечные разговоры о «галицийской мове»). Старшие местные украинцы относятся еще хуже, считая галичан «предателями» и «большевистскими наймитами» [21]. У наших «свидомых украйинцив» является хорошим тоном проводить пятиминутки ненависти по отношению к «кату» и «голодоморитэлю украйинського народу» Иосифу Сталину, но комичность ситуации заключается в том, что если бы не железная воля «отца народов», ни «украинцев», ни «Украины» никогда бы не было.
