Павел Остапенко - История тайной войны в Средние века. Византия и Западная Европа
Когда наступил день крестин, женщина, которая была приглашена стать крестной матерью, в назначенный час в церковь не явилась. Королева, смущенная этим обстоятельством, не знала, на что решиться, и тогда Фредегонда, стоявшая около нее, сказала: «Что беспокоиться о крестной матери? Нет никого достойнее вас быть восприемницей вашей дочери; послушайте меня, будьте ей сами крестной матерью». Епископ, вероятно подговоренный заранее, совершил таинство крещения, и королева удалилась, так и не поняв, какие последствия для нее будет иметь этот духовный обряд[11].
Вернувшегося короля Хильперика все молодые девушки королевского замка вышли встречать цветами и хвалебными песнями. Фредегонда, подойдя к нему, сказала: «Возблагодарим Господа за то, что король, господин наш, одержал над врагами победу и что Бог даровал ему дочь! Но с кем господин мой проведет эту ночь? Королева, госпожа моя, — теперь кума твоя и крестная мать дочери своей, Гильдесвинды!» — «Если не могу ночевать с нею, то лягу с тобой», — весело отвечал король. Под портиком дворца Хильперик встретил жену свою, Авдоверу, с младенцем, которого она с горделивою радостью подала мужу. Но король сказал ей с притворным сожалением: «Жена, в простоте ума своего ты совершила преступление; отныне не можешь быть моей супругой».
Хильперик, постоянно попиравший сами основы христианства, суеверно боялся нарушить мелочные требования церковного обряда. Он наказал ссылкой епископа, крестившего его дочь, а королеву заставил принять монашество, правда, в утешение подарил ей земли в окрестностях Манса. После этого он женился на Фредегонде[12]. Отверженная королева под шум пира в честь нового брака отправилась в обитель, где через пятнадцать лет ее умертвили по приказанию прежней служанки.
Фанкский воинХильперик продолжал жить, окруженный наложницами, а его брат Сигеберт решил, в соблюдение христианских законов, ограничиться единственной супругой, причем королевского рода.
У Атанагильда, короля готов, водворившихся в Испании, было две дочери, из которых младшая, Брунгильда, особенно славилась красотою. На нее-то и пал выбор Сигеберта. Многочисленное посольство с богатыми дарами отправилось в Толедо просить у короля готов руки его дочери. Посольство добилось успеха, и вскоре из Испании прибыла невеста. Сигеберт полюбил Брунгильду и всю жизнь сохранял к ней страстную привязанность.
Брак Сигеберта, его пышность и особенный блеск, приданный ему высоким саном молодой супруги, произвели, по свидетельствам современников, сильное впечатление на короли Хильперика. Ему казалось, что в кругу своих наложниц и жен, с которыми он сочетался по варварским обычаям, жизнь его не столь величественна, как у его брата. Хильперик решился тоже избрать себе супругу высокого рода и тоже отправил посольство к королю готов просить руки его старшей дочери, Галесвинты.
Но слух о распутстве нейстрийского короля уже достиг Испании, говорили, что король Хильперик живет как язычник. Старшая дочь готского короля, от природы робкая, кроткого нрава и по общему признанию — полная противоположность своему мрачному и порочному веку, трепетала от одной мысли принадлежать такому человеку. Нежно любящая ее мать разделяла отвращение, страх и мрачные предчувствия дочери. Отец колебался и откладывал решительный ответ. Наконец, Атанагильд выдвинул следующее условие: он отдаст дочь в жены их королю, если тот клятвенно обяжется удалить всех своих нынешних жен и жить с новой супругой по закону Божьему. Гонцы отправились к Хильперику и скоро воротились с обещанием короля Нейстрии оставить всех жен и наложниц, если только он получит в супруги Галесвинту. Двойной союз с королями франков обещал Атанагильду столько политических выгод, что он перестал колебаться и, обнадеженный уверениями Хильперика, заключил брачный союз.
Хильперик, верный своему обещанию, развелся со своими женами и распустил гарем. Даже Фредегонда, самая красивая и наиболее любимая из всех, не избегла общей участи. С притворной покорностью, которая могла бы обмануть человека гораздо более хитрого, нежели король Хильперик, она, казалось, смирилась. Она убедила всех, будто искренне понимает необходимость развода, непрочность союза короля и такой женщины, как она, и обязанность уступить место женщине, действительно достойной этого сана. Как последнюю милость она выпросила разрешение не покидать дворца и остаться в числе королевской прислуги. А поскольку Хильперику с того самого дня, как он решил жениться на Галесвинте, показалось, что он уже не любит Фредегонду, он позволил ей остаться.
Новая королева провела первые месяцы брака, если не счастливо, то по крайней мере спокойно. Хильперик некоторое время питал к ней настоящую привязанность, возможно, из-за тщеславия или корысти — Галесвинта принесла ему богатое приданое. Вряд ли такой человек, как он, пленился ее нравственной чистотой, смирением, сострадательностью. В любом случае, вскоре Хильперик охладел к жене.
Франкское войско в походеФредегонда истово ждала этой минуты и ловко воспользовалась ситуацией. Хватило нескольких «случайных» встреч, чтобы прежняя страсть воскресла в сердце этого чувственного человека. Фредегонда была вновь взята в наложницы и даже стала обнаруживать в обращении с отвергнутой королевой презрение и высокомерие. Вдвойне обиженная, как королева и как супруга, Галесвинта сначала молча плакала, потом осмелилась жаловаться королю, говоря, что в доме ей нет никакого почета, а только позор и обиды, которых она переносить не может. Она как милости просила развода и предлагала оставить все приданое, лишь бы ей было дозволено возвратиться на родину.
Жалобы Галесвинты, несмотря на их искренность, возбудили в Хильперике только мрачные подозрения и боязнь в результате развода лишиться богатства, обладание которыми он почитал за счастье. Смирив свои чувства, он вдруг переменился в обращении с Галесвинтой, стал кротким и ласковым, изображая раскаяние и любовь. Когда же королева поверила ему и перестала мечтать о разлуке, по приказу Хильперика преданный ему слуга задушил несчастную во сне. Увидев ее мертвую на постели, нейстрийский король притворился удивленным и опечаленным, но через несколько дней обвенчался с Фредегондой. Это произошло в 567 году. С тех пор Фредегонда всецело руководила действиями мужа, склоняя его ко все новым жестокостям и преступлениям.
У франков, как и у прочих германских племен, существовал обычай мстить убийце. Ближайший родственник убитого призывал всех своих родных и союзников прибыть к нему с оружием и объявлял войну убийце. Как супруг сестры Галисвинты Сигеберт обязан был исполнить долг мщения, тем более что обожаемая им Брунгильда требовала этого. Даже мысль о возможном братоубийстве не остановила Сигеберта, и вскоре между Нейстрией и Австразией началась война, тянувшаяся с 568 по 575 год.
В 575 году Хильперик был осажден в Турне. Многие нейстрийские вельможи, изменив ему, предложили королевство Сигеберту. Последний с радостью принял их посольство, уверил нейстрийцев клятвою, что ни один их город не будет предан разграблению, и пообещал прибыть в собрание, где, по обычаю предков, его должны были провозгласить королем. Обряду надлежало свершиться на открытом воздухе, посреди воинского лагеря — поэтому ни Париж, ни любой другой город для этого не годились. Выбор пал на поместье Витри близ Арраса.
Когда Сигеберт направлялся туда, перед ним предстал епископ Парижа Жермен. «Король Сигеберт, — сказал он, — если ты идешь не с тем, чтобы умертвить своего брата, то возвратишься здоров и победоносен; но если у тебя другая мысль, то умрешь сам, ибо рек Господь устами Соломона: копающий яму для брата сам упадет в нее». Короля эта речь смутила, но предание гласит, что он не оставил братоубийственных замыслов, поскольку был уверен в победе, да к тому же Брунгильда, по характеру в высшей степени мстительная и непреклонная, требовала смерти Хильперика.
Хильперик, считая свое положение практически безнадежным, ждал развязки в Турне с поразительным равнодушием. Фредегонда, напротив, всеми силами старалась отыскать хоть малейшую надежду на спасение. Среди воинов, пришедших в Турне разделить участь своего господина, она заметила двоих, поведение и речи которых обнаруживали глубокое сочувствие и преданность осажденному королю. Этих, явно склонных к фанатичной самоотверженности юношей и выбрала Фредегонда для осуществления своего замысла. Пустив в ход всю свою хитрость и женские чары, она в конце концов убедила их отправиться в поместье Витри и убить короля Сигеберта.
Фредегонда вручила каждому из них длинный нож, или, как их называли франки, скрамасаксу, с лезвиями, обмазанными ядом, и напутствовала их такими словами: «Идите, и если вернетесь живыми, я осыплю почестями и вас и потомство ваше; если же падете, то во все святые места раздам за вас милостыню».
