Алексей Подъяпольский - Пропавшая история
Но это уже совсем другая история, а сейчас ещё раз вернёмся к Евпатию.
Словом «коловрат» в Древней Руси называли знак солнцеворота, т.е. пути солнца по небу. Этот знак изображался в виде ломаного креста, известного ныне как свастика. Одновременно свастика означает и древнее понятие «колесо истории». Но в отличие от гитлеровской свастики концы солнцеворота должны быть загнуты в другую сторону, против часовой стрелки. Объяснение здесь очень простое: колесо истории катится, если смотреть на солнце, слева направо, с востока на запад. Концы, загнутые по часовой стрелке, при каждом соприкосновении с «дорогой истории» постепенно будут распрямляться, а затем один из них вонзится в дорогу истории, и колесо истории остановится, превратившись в могильный крест. На этом завершится история человечества…
Колесо истории, у которого концы загнуты против часовой стрелки, будет катиться и катиться по дороге истории лишь с некоторым подскакиванием, заставляя этим человечество не спать, а следить, чтобы ненароком не влететь в неприятную историю. Вот так объясняли загнутые концы древнейшего символа — свастики — индийцы, персы, египтяне, греки. И тем удивительнее прямо мистическое совпадение, что гитлеровская свастика, концы которой загнуты по часовой стрелке, действительно стала могильным крестом «тысячелетнего рейха».
Солнце встаёт на востоке, заходит на западе — «и так повелось от века». Но в XIII веке, по словам русских летописцев, «затмилось и исчезло солнце над Русью», на страну опустилась ночь татарского ига, и многие русичи решили, что остановилось колесо истории Руси.
Остановилось лишь на мгновение! Первым его подтолкнул мечом патриот и воин Евпатий, и сначала медленно, как черепаха, колесо русской истории снова покатилось вперёд и вперёд в будущее…
Вот так и получил Евпатий от русского народа прозвище Коловрат, но уже посмертно.
В те времена ещё не было фамилий, их заменяли прозвища, полное отчество полагалось только знатным людям. Этот обычай сохранялся ещё много столетий, потом появились фамилии, но ещё долго полное имя-отчество продолжали писать лишь у знатных людей. Простых людей именовали так: Иван, сын Петров, Сидоров.
Если когда-нибудь где-то между Владимиром и Суздалем, на туристической трассе Золотого Кольца России поставят хотя бы скромный обелиск первому партизану Руси, то полулегендарный богатырь, рязанский боярин Евпатий Львович не обиделся бы, если потомки напишут на камне его имя так, как писали на Руси имена простых людей:
Здесь, во Владимиро-Суздальской земле,
начал свой героический боевой путь
первый русский партизанский командир
Евпатий, сын Льва, Коловрат.
«Волчья яма» для «свиньи»
О князе Александре Невском слышали все, смотрели фильм с одноимённым названием, Русская православная церковь причислила его к лику святых, в царское и советское время существовали боевые награды его имени. Жизнь и деяния князя Александра историки изучали сотни лет, и вроде бы добавить к этому нечего.
Разгромил на Неве шведское войско, на льду Чудского озера «спустил шкуру» с рыцарской «свиньи», очень ловко вёл дипломатическую игру с татарскими ханами, что позволило ему сохранить последний уцелевший кусочек Русской земли от полного уничтожения иноземными захватчиками с Востока и Запада.
Всё это известно, но и, как ни странно, абсолютно неизвестно не только широкой публике, но и историкам-профессионалам. Причина удивительная — жители новгородско-псковской земли, жившие в так называемые «средние века», сумели сделать такое, что оказалось не под силу жителям нового и новейшего времени ни в одной стране мира. Но всё по порядку…
Не будем подробно пересказывать «Житие Александра Невского», остановимся лишь как на некоторых деталях жизни князя, так и на деталях жизни той эпохи.
В начале 1234 года тринадцатилетний Александр участвовал вместе со своим отцом князем Ярославом Всеволодовичем в сражении с рыцарями ордена меченосцев близ Дерпта. Опрокинутое сильным встречным ударом русской рати крестоносное воинство было загнано на лёд реки Эмбах (Эмайыги). Лёд не выдержал тяжести бежавших рыцарей и их коней и проломился, много рыцарей утонуло. Эта битва стоила русским всего нескольких человек убитыми. Юный княжич обязательно должен был всё запомнить, ибо это сражение было его боевым крещением. Запомним и мы — разгар зимы, а лёд не выдержал бегущих в панике конных рыцарей.
Воспользовавшись «замятней» на земле русичей, агрессивная по отношению к ним Литва напала на новгородский город Руссу, находящийся южнее озера Ильмень. Новгородцы во главе с князем Ярославом Всеволодовичем на ладьях отправились на помощь. Отступивших литовцев нагнали в дубраве под Торопцом. В бою было «избито множество литвинов», а новгородцы потеряли десять человек.
Несколько человек погибло в бою с меченосцами, десять — с литовцами. Князь Ярослав Всеволодович, отец Александра, был, без сомнения, талантливым полководцем, если нёс минимальные потери в боях. Его сын должен был перенять его опыт, и это подтвердили дальнейшие события.
В 1237–1240 годах страшный вал Батыева нашествия прокатился по Руси. Нетронутыми остались только Псков и Господин Великий Новгород, где княжил молодой князь Александр Ярославич. На его плечи и легла колоссальная задача — сохранить последний кусочек Руси.
В те времена не существовало даже регулярной почтовой службы. Известия о событиях привозили гонцы, а также купцы, странствующие священнослужители и тому подобные люди. Задержка информации никого не удивляла, и, например, некое событие, случившееся в Европе осенью прошлого года, становилось сенсацией в Новгороде только весной, когда туда прибывали иноземные купцы.
При таком положении дел становится понятно, почему в эпоху средневековья многие события оказывались полной неожиданностью для людей. Особенно это касается войн — кто-то кому-то объявил войну и пошёл в атаку, но «жертва агрессии» часто просто не успевала довести до всех своих подданных весть о войне. В этом случае бывало так, что часть населения узнавала о войне тогда, когда враг уже штурмовал их города.
«Кто владеет информацией, тот владеет всем» — эта пословица очень древняя, и одной из причин успеха Батыя было как раз отсутствие на Руси информации с Востока. Но вернёмся в Новгород.
Сенсацией XX века стало открытие в ходе археологических раскопок в Новгороде берестяных грамот. Выяснилось, что грамотой владели практически все жители, чего ранее не предполагал никто из историков. Муж писал жене с покоса, чтобы прислала «с оказией» забытую рубашку, приказчик сообщал хозяину о ценах на товары, мальчик Онфим учился писать слова, кто-то даже объяснялся в любви и прочее. Грамотны были новгородцы.
Но среди сотен и сотен берестяных грамот есть одна-единственная, стоящая как бы отдельно: «Литва встала на корелу». Кто писал — неизвестно, кому — тоже неизвестно, но эта грамота является почти разведывательным донесением, т.к. сообщает о событии политическом, имевшем для Новгорода важные последствия.
Службы внешней разведки как таковой на Руси не существовало. Информация о «чужестранных делах» поступала от приезжих из-за рубежа, в основном от купцов. Нельзя и исключать сбор информации по «каналу» церкви — к священнослужителю с крестом на груди, пусть даже православным, в религиозной Европе относились достаточно уважительно.
Но не будем гадать о «тайнах спецслужб». Однако известно, что князь Новгородский Александр Ярославич задолго до вторжения шведов знал о готовящейся агрессии. Неизвестны были лишь время и место вторжения — или через Прибалтику, или морским путём. Поэтому охрана сухопутных границ была, без сомнения, усилена, а на побережье Финского залива организована «морская сторожа». Она и принесла весть о высадке шведов.
Дальнейшее широко известно, но некоторые подробности остались как бы в тени, на них внимания почти никто не обращал. Восполним упущенное.
Везде и всюду историки пишут, что удар по шведскому лагерю наносился с двух направлений — вдоль Невы и Ижоры. Историк А.В. Шишов высказывает мнение, что удар был тройной: князь со всей своей дружиной бил по центру, остальная новгородская конница — вдоль Ижоры, пешее ополчение наносило удар вдоль Невы. Шишов прав: удар должен был быть тройным, создавая у шведов впечатление атаки превосходящих сил русских по всему фронту.
Русская конница бросилась в атаку без обычного в таких случаях сигнала труб, т.к. дорога была каждая секунда, — шведская армия считалась одной из лучших в Европе, и ей нельзя было давать лишнего времени для организации обороны.
Историки упустили одну деталь — примерно двести шведских рыцарей было убито в бою, сколько же их было всего — неизвестно. Но даже эти двести рыцарей, окажись они готовыми к бою, могли за несколько десятков секунд поставить так называемую «стену щитов» длиной до двухсот метров, пробить которую не могла даже тяжёлая рыцарская конница.
