Михаил Сарбучев - Никакого Рюрика не было?! Удар Сокола
Большое недоверие вызывают тексты, сохранившиеся в единственном экземпляре, не оставившие никаких параллелей. Равно как и сомнителен текст, переписываемый слово в слово. Легко заподозрить деятельность цензуры. Но когда текстов много и они в чем-то схожи, а в чем-то различны – есть основания полагать, что все они восходят к реальным событиям, особенно если имеют место переклички с зарубежными авторами. Арабо-персидские хронисты с XII века приводили сказания о русах и славянах (не смешивая эти понятия) с упоминанием эпонимов Рус и Славянин. Иногда средневековые авторы ретроспективно связывали русов с более ранними событиями, происходившими до VII века. С XIV столетия в западнославянском эпосе фигурируют Чех, Лех и Рус10. Заметим, все трое дали имена реальным этносам.
Таким образом, некую историческую основу «Сказание о Словене и Русе», следует признать, имеет. Оно возводит русскую государственность к… скифам. Но что собой представляли скифы в VII веке? Кого к ним могли относить? У нас в подкорке засела блоковская строка, называющая скифов азиатами и приписывающая им монголоидные черты. Так ли это было в действительности? Сотни артефактов из скифских курганов спорят с Блоком. Скифы, изображенные на гребнях и чашах, имеют ярко выраженные европеоидные черты, более того – черты, близкие к типично русским.
Итак, «Сказание…» повествует о том, как сыновья царя Скифа, братья Словен и Рус, пришли к озеру Ильмень и выстроили там два города: первый – «град великий» Словенск (вроде как Новгород?), второй – Руса (ныне Старая Русса). Однако существует вполне заслуживающая доверия гипотеза, согласно которой НОВгород получил приставку «Новый» именно относительно «Старой» Русы. Выходит, Руса была если не столицей, то по крайней мере крупным сакральным центром, символом традиции. Трудно говорить о дате ее основания, но археологи находят древние мостовые и датируют их IX–X веками. Некоторые исследователи соотносят Словенск с Изборском, что выглядит более правдоподобно. Когда закладывается город с приставкой «новый», речь идет о смене, обновлении парадигмы. Новый Йорк, Новый Орлеан, Новая Ладога, НОВОроссийск, Новый Уренгой. Что послужило причиной этого обновления и в чем оно заключалось – можно только гадать.
От Словена власть перешла к одному из его сыновей – Вандалу. Именно он «многие земли на побережье моря завоевав и народы себе покорив». У Вандала было трое сыновей: Избор, Владимир и Столпосвят, каждому из которых он выстроил по городу. В результате образованное на Ильмене государство разрослось настолько, что в его состав, помимо ильменских словен, вошли кривичи, поляне, северяне, вятичи, а также финно-угорские племена (чудь, весь, мерея, мордва, мурома). К IX веку определились три крупных военно-экономических центра, в арабских текстах той эпохи называемых Славией, Куйабой и Арсанией. Первые два, вероятнее всего, Новгород (а скорее, Ладога-Руса) и Киев. Возможно соотнесение (больше по созвучию) с правителями земель Словеном и Кием. Как звучали имена древних русов и словен в арабской огласовке мы вряд ли когда-нибудь узнаем. По поводу местонахождения Арсании ученые спорят. Одни считают, что это Рязань, другие – что Ростов, но есть версии, в которых фигурирует Смоленск, Суздаль и другие города. Однако в современной Литве имеется Аукштайтия (Aukљtaitija, от лит. Aukљtas – «высокий») – этнографическая область на северо-востоке страны. Название можно дословно перевести как «верхняя земля». Попробуйте заставить араба произнести столь трудный топоним. Может, и получится что-то похожее. Впрочем, к Литве надо отнестись повнимательнее. Причем даже не столько к ней самой, сколько к ее языку. Он может стать ключом ко многим загадкам.
Среди современных языков литовский наиболее близок праиндоевропейскому и потому представляет значительный интерес для лингвистов. На неком праязыке, сходном с литовским, и могли говорить Словен, Рус и Вандал.
Источники упоминают князя Буревоя. Практически это последний правитель перед Рюриком, имеющий имя. Гостомысл – не имя, а скорее прозвище, причем уничижительное: «гостям»-иноземцам – «мыслящий»-сочувствующий. Практически «предатель». Прозвище взято из новгородской летописи, а, как известно, новгородский князь Вадим претендовал на пост, занятый впоследствии Рюриком. Так что смешение Буревоя и Гостомысла вполне вероятно. Таким образом, Вандал Гостомыслу-Буревою не прадед, а дед.
Длительное соперничество со свеями (викингами?) привело русов к победе: «сего ради вси окольны чтяху его, и дары и дани дающе, купуя миръ отъ него, многи же Князи отъ далекихъ странъ прихождаху моремъ и землею послушати мудрости, и видѣти судъ его, и просити совѣта и ученїя его, яко тѣмъ прославися всюду. Сего ради все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него. Многие же князи от далеких стран приходили морем и землею послушать мудрости, и видеть суд его, и просить совета и учения его, так как тем прославился всюду»11. Но за этот мир пришлось заплатить дорогую цену. Все наследники Буревоя-Гостомысла по мужской линии пали в многочисленных битвах. В государстве, находящемся на пике своего могущества, разразился династический кризис.
Так что считать Рюрика основателем государства никак нельзя. Это преемник династии Словена – Вандала – Буревоя. Можно говорить лишь о продолжении государственного строительства, причем об успешном продолжении. Камень преткновения здесь лишь в том, что Рюрик (как и Вадим) – наследник по женской линии. И только-то. Романовы наследуют престол по женской линии с 1730 года, но никому не приходит в голову назвать, например, Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторпского (Петра III) «варягом», а тем более усомниться в его праве на престол! В Рюрике же совершенно законно течет кровь Словена и Скифа. Так что скифы-то мы скифы, но совсем не те, каких рисовали Блок и Васнецов. И история русов куда древнее.
Вот тут мы, кажется, начинаем понимать, за что поплатился Татищев! На фоне теряющейся в веках ветви рода Рюриковичей, а точнее Словенов, Романовы выглядели довольно жалко. Романовские памятники «1000-летия России» можно считать сознательной попыткой «урезать», «оскопить» исторических конкурентов. Рюрик стал последним, на ком можно было остановиться. Апелляция к Словену и Русу оказалась бы слишком древней, апелляция, допустим, к Ивану III – просто смехотворной. Пришлось искать компромисс. Но не надо думать, что со смертью Татищева опасность неожиданных «открытий» рассеялась. Интеллектуалы еще долго помнили, откуда есть пошла Русская земля.
Так! – весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь Славянов род вселенна будет чтить.
Эти строки написал Гавриил Державин в 1796 году. Любопытно, что в оригинале – по крайней мере в просто-таки монументальном издании сочинений Державина под редакцией Я. Грота (1864–1883) – «Славянов» пишется с заглавной буквы. И сам Грот отмечает «неправильность формы» «Славяновъ», объясняя это поэтическими изысками. Но ведь это можно и, скорее всего, следует прочитать как «род, берущий начало от Славяна/Словена)»12. Неужели наипридворнейший из наипридворных Гавриил Романович тоже сочувствовал («мыслил») варягам?
Все-таки поэты – очень скользкий народ. Наверное, поэтому их так недолюбливают монархи. И вроде как накормлен, обласкан, и условия созданы: сиди себе, рисуй плакаты. А вот на тебе! Не преминет какую-нибудь двусмысленность подпустить. Но это лирика. А что скажут историки?
А историки, скорее всего, рассмотрят политический контекст эпохи и заметят, что конец XVII – начало XIX века в России – как раз время, когда оформляется романовская концепция российского панславизма. Провальная концепция, как окажется в результате, но на тот момент результат еще не очевиден. Идея поставить великороссов во главе славянского мира кажется весьма перспективной. Это уже потом станет ясно, что славянский мир неоднороден, что поляки, чехи, хорваты, словенцы скорее предпочтут немецкий патронат, а не имперские объятия «святой Руси», что минчанам дорого воспоминание о Магдебургском праве и среди горожан не найдется ни одного желающего разбирать старинную ратушу, которая, по мнению Александра II, закрывает вид на кафедральный собор. Но все это будет позже. А пока какая, в сущности, разница, ведь все они братья. Ну не Рус, так брат его Словен. Но неточности в таких вопросах дорого обходятся народам.
Принимая за основу версию о русах как о самодостаточном племени наряду с полянами, древлянами и вятичами, мы раз и навсегда закрываем бессмысленную, достойную дегенератов полемику относительно употребления слова «русский» как прилагательного. Раз нет народа, называющего себя «русами», а есть только лишь прилагательное, то и никакой правосубъектности сей народ не достоин. Ан нет, врете, господа! Есть такой народ!
