Николай Пушкарев - ГРУ: вымыслы и реальность
Вообще в те годы пропагандистский аппарат ЦК КПСС и другие государственные органы работали без сбоя. С утра до поздней ночи клеймили позором американские спецслужбы, которые верили в свою неуязвимость, но просчитались. Советский Союз с блеском выиграл идеологическую борьбу. Следует, однако, отметить, что наравне с патриотическими лозунгами и призывами звучали и диссидентские голоса, превозносящие Америку и другие западные страны за их «демократию».
НАЧАЛО ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ
Однажды меня вызывает к себе в кабинет заместитель декана факультета кибернетики Николай Владимирович Синицын, обаятельный, но строгий и справедливый человек. Вхожу в кабинет, рядом с ним сидит очень презентабельный полковник Советской Армии, в форме войск связи. Заместитель декана мне и говорит: «Вот с тобой, Пушкарев, хотел бы переговорить этот полковник», — и оставляет нас вдвоем в своем кабинете.
Полковник, улыбаясь, представился мне — Устю-менко Виктор Иванович из Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Ни слова не говоря о военной карьере, он мне рассказывает мой же жизненный и служебный путь на флоте и в МИФИ. Внимательно выслушав мои вопросы, он мне сообщает, что через несколько дней я могу получить повестку из райвоенкомата с просьбой прийти на более откровенный разговор. На этом мы мило расстаемся, и действительно через несколько дней я получаю повестку явиться в райвоенкомат к 10.00 утра к майору Н.С. Серпову. В обусловленное в повестке время я вхожу в указанный кабинет. За столом сидит моложавый капитан со значком выпускника Московского авиационного института на армейском кителе войск связи.
Начинается неспешная беседа о жизни, учебе, планах, семье, пожеланиях и т. д. Я, как и положено, отвечаю честно на все задаваемые мне вопросы. Капитан Серпов спросил, как я разбираюсь в средствах вычислительной техники, программировании и применении математических методов в анализе различной информации. Я ответил, что в соответствии с программой обучения МИФИ, чему там учили, тем и владею.
В конце разговора Серпов сказал: «Хотел бы предложить вам работу по специальности, но только в рядах Советской Армии». Я решил уточнить: где мне предстоит служить. Серпов ответил, что пока в Москве, а там — куда Родина прикажет. Кроме того, добавил, что воинская часть, в которой придется служить, находится в самом центре Москвы. Зашел разговор о зарплате, льготах, которые мне предстоит иметь, находясь на службе. Его ответ меня вполне удовлетворил: мне обеспечат нормальную зарплату, обмундирование, льготы по оплате квартиры, бесплатный проезд в отпуск, а также санаторно-курортное лечение и медицинское обслуживание в поликлиниках Генштаба ВС и санаториях Советской Армии.
Прощаясь с капитаном Серповым, я все же спросил, в каких войсках мне придется служить. Ответ: в войсках связи и больше ничего. Правда, добавил, что после призыва и прибытия к месту военной службы я более подробно буду информирован. Он пообещал мне, что я буду работать по специальности, полученной в МИФИ. На этом мы расстались. Разговор состоялся в мае 1963 года, а в ноябре того же года был подписан приказ о призыве меня на постоянную военную службу в Советскую Армию.
Наступил новый поворот в моей жизни, новый этап. Меня ждало много неизвестного, но я смело и решительно шагнул на этот путь. Быстро подписав обходной лист в связи с увольнением из Экспериментального научно-исследовательского института машиностроения (ЭНИИМС), я отправился к месту службы в центр Москвы, на Арбат, за высокий желтый забор. Так началась моя военная служба, и я не знал еще, какая меня ждет судьба и что предстоит испытать за время службы. Но это не особенно пугало, — ведь за плечами у меня была служба на флоте и учеба в МИФИ.
В соответствии с приказом я прибыл в свою воинскую часть, которая располагалась недалеко от Лефортовского парка, в старых военных петровских казармах. Когда я оказался уже на территории этих казарм, меня особенно впечатлила брусчатка, на которой отбивали шаги солдаты роты Почетного караула. Правда, я долго не мог понять, зачем здесь дислоцируется рота Почетного караула, но позднее во всем разобрался. Мало того, в этих же казармах располагались учебные корпуса Военного института иностранных языков (ВИИЯ). По иронии судьбы мне впоследствии предстояло в нем изучать два иностранных языка, но это было потом…
На складе вещевого обмундирования мне выдали полевую форму армейского лейтенанта, сапоги, фуражку и портупею с кобурой. Повседневную и парадную форму было решено заказать в армейском ателье.
На следующий же день я был представлен своему непосредственному командиру. Это был достаточно воспитанный и вежливый, хорошо подготовленный офицер. В недалеком прошлом он окончил Минское высшее военно-радиотехническое училище. И так я был призван для прохождения службы в Генеральный штаб ВС СССР.
В военкомате у меня изъяли гражданский паспорт, а в воинской части выдали удостоверение офицера Советской Армии, вскоре я получил и пропуск для постоянного прохода в воинскую часть. Указанная мною часть была передислоцирована в один из центральных районов Москвы. Где бы ни находилась воинская часть, она всегда была под определенным официальным прикрытием. На одном из собраний всем нам, призванным в одни и те же сроки, но разными военкоматами, наконец-то объявили, что мы будем служить в Главном разведывательном управлении Генштаба СССР. Мало кто из нас представлял, чем мы должны будем заниматься и каким образом предстоит использовать наши знания, полученные в вузах. Правда, через некоторое время все встало на свои места и каждый из нас получил должность, подразделение, командира и четкие должностные обязанности. Первым делом нам вручили пистолеты и отвели часы учебных стрельб в ближайшем военном тире. Кроме того, объявили, что каждый офицер обязан три раза в неделю заниматься физическим спортом на стадионе «Лужники». Мы, молодые офицеры, избрали футбол, а кто постарше — волейбол или плавание в армейских бассейнах.
Таким образом начиналась моя армейская служба в системе Главного разведывательного управления. Правда, тогда я еще мало что понимал под «специальной службой» ГРУ. В процессе прохождения службы все становилось на свои места и все мы понимали важность того, чем приходилось нам заниматься иногда даже сутками и неделями.
Первый служебный приказ, который я должен был выполнить — разбивать молотком какое-то электронное устройство. Это устройство называлось электронно-счетной машиной и имело в своем составе электронные лампы, соединительные провода и контакты, состоящие из золотых нитей.
Я и другие офицеры тщательно и аккуратно выполнили этот приказ в течение трех дней. Затем разбитую на мелкие кусочки машину погрузили в закрытый грузовик, вызвали солдат охраны и вывезли на свалку. Как нам впоследствии объяснили старшие офицеры, это секретная техника, которая по истечении срока службы подлежит списанию и уничтожению в соответствии с приказом командования спецслужбы ГРУ.
ТРЕТИЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ СЕКРЕТНОГО ОБОРУДОВАНИЯ
Вскоре мне объявили, что приказом командира воинской части я назначен на должность офицера 3-го технического отдела.
Я еще не знал, какие обязанности мне предстоит выполнять в этом отделе. Главное для меня было то, что офицеры отдела были очень квалифицированными. Многие из них окончили высшие военные радиотехнические училища, а также такие элитные гражданские вузы, как Московский авиационный институт, Московский энергетический институт, Московское высшее техническое училище им. Баумана, Московский инженерно-физический институт и др. В основном это были офицеры в звании лейтенантов и капитанов. Как я уже выше писал, наш отдел был передислоцирован с Арбатской площади в район Лефортовского парка.
К нам поступали ящики с различным оборудованием, к которому прилагались чертежи, где были обозначены основные узлы и соединительные каналы. Упомянутое оборудование, по заказу нашей спецслужбы, нам спроектировал и подготовил Почтовый ящик № 844. Это был достаточно солидный научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт, который входил в зону профессиональных интересов оборонной промышленности и находился в центре Москвы.
Спустя несколько дней к нам стали приезжать для участия в монтаже оборудования ученые и инженеры данного НИИ. К нашей великой радости, среди них были и те, кто когда-то вместе с нами учился в МИФИ, и в соответствии с распределением, как молодые специалисты, были направлены на работу именно в это НИИ. Совместная работа с коллегами давала и соответствующие положительные результаты. Часть наших коллег были призваны Комитетом Государственной Безопасности СССР с присвоением воинских званий и находились на кадровой службе. Другие же, например девушки из МИФИ, были вольнонаемными служащими-специалистами и несли ту же ответственность, что и их коллеги в погонах. Правда, дополнительные обязанности, которые несли офицеры КГБ, их уже не касались. Руководил институтом полковник КГБ. Фамилию его я умышленно не называю, хотя он был достаточно известным ученым в научных кругах, кто занимался созданием секретной техники для КГБ и ГРУ. Вероятно, были заказы на подобную технику и из других спецслужб, а также из тех родов войск армии, которые в той или иной мере занимались подобной работой.
