Михаил Меньшиков - Из писем к ближним
Я здесь лишь мимолетно касаюсь огромного вопроса о народном здоровье. Всем известно, что нигде в Европе (и, может быть, даже в Азии) нет такой ужасающей смертности, как у нас. Недавно на съезде естествоиспытателей в Петербурге, в соединенном собрании секций научной медицины и гигиены доктор Поляк сделал расчет, чего стоят государству повышенная болезненность и повышенная смертность. Только в одних польских губерниях, если бы удалось понизить смертность с 26 до 20 проц., - в некоторых странах она гораздо ниже, - то это уже дало бы до 33 миллионов сбережений. Вся же Россия при подобном же оздоровлении сберегла бы не менее полутора миллиарда рублей в год, т.е. почти весь свой бюджет. Доктор Поляк справедливо взывает о необходимости санитарной реформы как серьезного государственного дела. Помогите выздороветь населению, и, может быть, это явится панацеей от всех бед. Удесятерятся народные силы, закипит работа я поднимется замерший народный дух. Как цветущая девушка, о которой я говорил, - страна может быть прекрасна и обильна, но нездорова; и в этом случае ни молодость, ни свежесть ее не дадут ей счастья, на которое она имеет право. Нездоровье народное нужно лечить: даже в легких формах оно предвестник смерти. Пусть более обеспеченные народы приветствуют друг друга: "Добрый день!" То есть да будет счастливо прожит этот ближайший миг жизни. Мы же будем помнить, что без здоровья не может быть счастливым ни один миг жизни. "Будьте здоровы!" - сочтем это приветствие за основной народный лозунг, за выражение неотложной потребности нации.
Христос - целитель
Говорят: заботиться о плоти непристойно; это - языческая забота. Наше царство - дух; ему должно быть посвящено все внимание, все жертвы!
Так. Но однако Христос был не только великий Пророк (Мф. 16), но и великий целитель. Проповедуя царство духа, он неизменно восстановлял и жизнь тела и апостолам завещал вместе с долгом проповеди дар целения. Подумайте внимательно; вы убедитесь, что безусловно невозможно нравственное воскресение без телесного, и в этом самый смысл пришествия Богочеловека. Он пришел не разрушить плоть - творение Бога, а восстановить ее поврежденный закон, данный от века, показать в своем лице божественную меру этой плоти, облагороженную ее норму. Не для отделения духа от плоти, а для их общего спасения пришел Христос. Отсюда требование чистоты телесной, воздержания и борьбы с соблазнами. "Будьте совершенны, как Отец небесный", "Не заботьтесь о завтрашнем дне", "Если око твое соблазняет тебя - вырви его", "Кто хочет спасти душу свою, погубит ее". Эта проповедь обуздания плоти есть проповедь ее спасения. Аскетизм христианский, как стоический, буддийский, как вообще аскетизм философский, не есть преследование тела, не издевательство над ним, не мучение без смысла и цели, - а есть лишь возвращение плоти к ее первозданной свежести. Чистота есть освобождение от страстей, которые суть болезни тела. Плоть разнузданная, страстная, ожесточенная есть извращение, упадок типа, вырождение. Плоть, обузданная духом, наоборот, достигает своего физического совершенства, - она - как разлившаяся и вновь вошедшая в свое русло река - принимает свои подлинные очертания, свой сотворенный облик. Укрощенная, она не требует более укрощения, она делается уравновешенной, спокойной, блаженной, она впервые постигает прелесть удовлетворения полного, радость невинности и чистоты. Не будем говорить об изуверах восточной мистики, о факирах, гипнотизирующих себя добровольными пытками до потери разума. В проповеди Христа нет жестокости. "Спаситель тела", как его называет Апостол (Ефес. V, 23), Христос дал меру спасительного отношения к телу, не забыв о нем и в молитве Господней. "Хлеб наш насущный даждь нам днесь". То, что действительно необходимо для здоровья тела, указано как желание священное, наряду с желанием Царства Божия и торжества воли Его. Таким образом, ничего нет нехристианского в тщательной заботе о здоровье, ничего нет "материалистического". Напротив, пренебрежение к телу должно считаться явным неуважением к Богу, кощунством в храме. Как от оскверненного алтаря отходит святыня, так от тела, преступившего свой закон, отходит благодать счастья. Отходит дух.
Итак, говоря: "здравствуйте!" - будем каждый раз помнить, что это не звук пустой. В жизни человеческой после молитвы нет священнее минуты встречи с человеком: это миг, когда начинается наша ответственность за счастье ближних, работа добра и зла. И первое слово, которое мы говорим друг другу, должно быть значительно; им как бы начинается своего рода богослужение. Это своего рода "Благословенно царство" в завязывающихся отношениях, которые кончатся неизвестно как и когда. Народная мудрость недаром выработала эту глубокую формулу: "здравствуйте". Будьте здоровыми, будьте такими, какими вы сотворены.
ВСЕМИРНЫЙ СОЮЗ
Январь 1902 г.
Буква S, перебежавшая океан. - Всемирный собор народов
Недавно Англия и Америка, эти разделенные океаном Геркулесовы столпы нашей цивилизации, были потрясены новостью, прямо поразительной. Буква S азбуки Морзе без проволоки перешла через океан.
Одна буква пока... Но зато она перебежала океан множество раз, открывая путь другим буквам, т.е. бесконечному потоку человеческой речи. Случилось это в шесть часов утра 11 декабря (по новому стилю), в день святого Стефана. Тихо и бесшумно, в один из сереньких последних дней, когда каждый был занят своим микроскопическим делом, совершилось одно из величайших событий, открывающих, может быть, новую эру в человечестве. В какое удивительное время мы живем!
"Маркони, - говорит телеграмма, - намерен устроить правильные станции на обеих сторонах Атлантического океана, а затем устроить телеграфирование и через Тихий океан".
Судьбою нескольких букв, перебежавших через океан на высоте Исаакиевского собора, взволнованы теперь в Европе те общественные слои, где великие чудеса Божии - научные открытия - не проходят мимо, как иногда у нас - бесследно и незаметно. И просто образованные люди, и деятели промышленного обмена там, на Западе, уже мечтают о новом, необыкновенном, бесконечно тонком объединении человечества путем атмосферного телеграфа. Вкратце речь идет о том, чтобы все могли слышать всех по всему пространству Земли почти с тем же удобством, как в одном общем зале. Говорить, что это мечта, теперь наивно, даже кощунственно. Слишком блистательно проявлено за последние десятилетия могущество науки, и заранее решать за нее, с чем она не может справиться, просто дерзко. О, она все может, или почти все! Именно этот путь кропотливого исследования, и ощупывания почти слепого, путь настойчивого, как сама природа, разыскания тайн, может быть, это именно и есть единственный открытый человеческому роду путь к небу. Может быть, глубоко скромное и трудовое движение науки по нынешнему состоянию душ человеческих и есть та лестница, усеянная восходящими духами, которая снилась Иакову в Вефиле. Для меня неоспоримо, что истинная наука в корне своем религиозна, и, открывая познания в глубине природы, она ведет нас к Отцу светов, куда все мы безотчетно, как цветы к солнцу, обращены душой.
Если сбудется воздушное соединение, то, подумайте, какие открываются горизонты! Земной шар, облеченный столь нежною оболочкой, как воздух, обвеян беспредельно тонкою тканью магнитных токов, и вот наконец все эти бесчисленные нити, до сих пор непостижимые, эти дрожания эфира заговорят человеческою речью, засветятся мыслью. Если англичанин из Корнвалиса может разговаривать с американцами в Массачусетсе, то дайте срок - подобный же разговор станет возможен для каждого с каждым и, может быть, по всей поверхности нашей планеты. Говорят: горы, леса, здания мешают беспроволочной передаче. Но это устранимое препятствие: воздушные змеи и шары поднимаются выше гор. Лишь бы была между двумя пунктами физическая среда, и между ними возможна передача мысли.
Уже и теперь - с электрическими дорогами, телеграфами, телефонами человечество достигло поразительной степени объединения. Еще так недавно рассеянное и разделенное на особые миры, почти чуждые друг другу, человечество только теперь делается единым, и мечта пророков становится несомненной реальностью. Человечество, превращается во всемирный собор, где есть, правда, враждебные партии в виде отдельных наций и сословий, но где уже возможен голос, всеми единовременно слышимый, возможно одновременное внимание к одной и той же мысли. Это много значит. Последствия воздушного телеграфа должны быть неисчислимы и, может быть, будут более важны, чем ожидаемого воздухоплавания. Представьте, что этот телеграф усовершенствуют и упростят до степени всем доступной вещи, до степени карманных часов, носимых каждым при себе, или какой-нибудь крохотной машинки, вставляемой в ухо. Вы приводите в действие машинку и слышите мысль, подаваемую всему человечеству из Парижа, Лондона, Петербурга, Пекина, Нью-Йорка. При содействии другой, столь же простой машинки вы подаете свою мысль, которую могут услышать одновременно на антиподах. Вы скажете - химера! Но кто знает, - мы живем в век, когда мир делается волшебным, когда сказки переходят в быль. Может быть, доживем и до того времени, когда все тайные наши думы и желания станут явными, когда мы станем психически прозрачными, когда не нужно будет путей сообщения, так как все со всеми будут сообщены в общем, слившемся из неисчислимых капель, океане сознания.
