Луис Ламур - Чэнси
На пожилых людей тоскливая погода действовала угнетающе. Молодой, крепкий и привычный к работе, я делал больше, чем мне полагалось. И старался держать во всем по рядок. Даже завел для своего стада учетную книгу. Человек, который никогда не имел дела с коровами, считает их всех на одно лицо, но хороший скотовод вскоре будет различать в стаде каждого бычка. Мое стадо состояло из семисот тридцати трех голов.
На переправе через реку Канейдиан мы первый раз повстречали индейцев. Это была небольшая группа шауни, обитавшая в жилищах, сделанных из шкур бизонов. Трое из них, оседлав своих пони, поскакали к нам. Я развернул серого и двинулся им навстречу.
Когда-то давно плато Камберленд считалось страной шауни, и некоторые из них вернулись обратно и вновь поселились там, так что я чуть-чуть знал их наречие и к тому же выучился языку жестов у индейцев чероки.
Но мои знания не потребовались, самый младший из них говорил по-английски. Мы поболтали немного, и при этом я глаз не спускал с солового пони, привязанного возле их вигвамов. Даже с такого расстояния я рассмотрел клеймо, свидетельствующее, что это пастушья лошадь. Не просто хорошая, а отличная пастушья лошадь.
После того как я поздоровался с ними на языке шауни, они поинтересовались, откуда я, и, услыхав мой ответ, обрадовались. Они знали про Камберленд, и мы поговорили о тех краях, об охоте.
Индейцы пожаловались, что давно сидят без мяса, и попросили говядины. Я сказал, что мог бы с ними на что-нибудь поменяться... что у них есть?
Они выложили мокасины, куртки из кожи, старую винтовку, которая заряжалась со стороны дула, и еще кое-какие вещи. Наконец я заявил им, что мне нужна лошадь. Как насчет вон того старого, заезженного пони?
Мои притязания вызвали бурю возмущения. Соловый вовсе не стар, напротив, это отличная лошадь, самая лучшая из тех, что у них есть, и он не продается.
Тогда я переменил тему. Они хотели говядины, а мне нужна была дополнительная лошадь.
Я редко курил, но всегда носил табак с собой. Итак, я вытащил кисет, пустил его по кругу, потом свернул самокрутку себе. А сам тем временем рассказывал о шауни, о том, как мои предки пришли в их страну вместе с первыми белыми переселенцами, как они торговали, путешествовали и охотились вместе с шауни. Я вел себя так, словно совершенно забыл об обмене.
Вопреки сложившемуся мнению, индейцы - превосходные рассказчики и любят старые истории, поведанные предками. Мы вспомнили о том, как когда-то дружественные чероки выгнали шауни из Камберленда и как потом племена помирились снова.
Мимо медленно проходили коровы, то и дело останавливаясь, чтобы пощипать траву. Наконец я развернул лошадь, словно собираясь присоединиться к стаду, и вновь индейцы заговорили о говядине.
- Отдам жирного бычка за солового, - предложил я.
Они отрицательно покаачали головами, и я двинулся путь, но один из них крикнул мне вслед:
- Три бычка!
Для меня эта лошадь стоила трех бычков. Я уже заездил своего серого. А как только выйдем в чистое поле, потребуется по три-четыре лошади на брата, чтобы управлять стадом. И даже такого количества лошадей будет недостаточно, чтобы сделать все как надо. Пока мы пробирались по кустам, шансы, что коровы разбредутся, были невелики.
Мы немного еще поторговались, в результате чего я получил солового за двух бычков. Когда отгонял их от стада, Гейтс следил за мной с весьма кислым видом.
- Если ты не сможешь выплатить по расписке, - заявил он, - соловый отойдет нам.
- Лучше бы вы подумали о том, сколько сил он нам сэкономит, - отозвался я. - Мне и так приходится вкалывать вдвое больше любого из вашей команды. Чем лучше у меня будет лошадь, тем меньше придется работать вашим людям.
Мои доводы имели основание, так что он заткнулся, а вместе с ним и другие.
За все время я не обмолвился с Рыжей ни словом. Ничего не скажешь, это была красивая девчонка, и хотя она старательно избегала меня, но при том умудрялась все время торчать на виду. Она знала, что ей есть что показать, и желала убедиться в том, что я это знаю тоже.
Надо сказать, что избегала она меня без всякой на то причины. У меня и без нее хватало проблем, и я не собирался им давать повод пристрелить меня. Хотя уверен, что легко бы не дался.
Утром мы переправили стадо через Канейдиан. Вода была низкой, и плыть пришлось совсем немного - будто мы форсировали широкий песчаный лиман. Дальше наш путь проходил по равнине. Трава выгорела, но ее было много, а после недавних дождей повсюду остались лужи.
Я подъехал к Ною Гейтсу, который в этот момент вел стадо.
- Впереди Тропа Чисхолма, - сообщил я. - Мы можем повернуть на север, в Абилин.
Нас было девять мужчин и одна девушка. Или, вернее сказать, их девять, а я один. И мы все знали это. Я надеялся завоевать их расположение усердной работой и старался изо всех сил, но они оставались непреклонны, видя во мне чужака, сумевшего извлечь выгоду в то время, когда они оказались в отчаянном положении и были перепуганы. Они ненавидели меня не только за то, что я не испугался, но и за то, что страх заставил их отступить. От решительных поступков их удерживала моя постоянная готовность драться. Это все, что я мог предложить в качестве ставки в нашей игре, но если бы меня убили, никто из них не пожалел бы об этом.
Я с беспокойством размышлял о том, что нас ждет впереди. Теперь мы попали во владения индейцев, а никто не распознает в человеке слабость быстрее, чем они. Храбрый спокойно проходил сквозь их стаю, тогда как трусу не позволялось ступить и шагу. В том, что мы встретим индейцев, сомнений не возникало даже у них.
Приблизительно в полдень пестрый бычок бросился в кусты. Я как раз ехал верхом на соловом, который действительно оказался отличной пастушьей лошадью. И соловый помчался за бычком, словно койот за кроликом. Бычок петлял, изворачивался, но соловый продолжал наседать на него пока тот не вернулся к стаду.
Выбравшись на опушку тополиной рощи, я достал кисет с табаком и уже закурил самокрутку, когда услыхал тихий голос, зовущий меня из кустов. За высоким тополем стояла Рыжая, ее лошадь находилась поблизости.
- Иди сюда, - позвала она, - нам нужно поговорить.
Я с любопытством огляделся вокруг. Коровы паслись, понемногу передвигаясь вперед. Мы шли по хорошей траве, и Гейтс позволил стаду самому определять скорость. Развернув лошадь, я подъехал к ней.
- Слезай, разговор долгий.
Спрыгнув на землю, я снял шляпу и подошел к ней. Она придвинулась ко мне еще ближе. Это была очень красивая девушка, с таким телом, что рядом с ней даже некоторые наши старики начинали чувствовать себя молодыми. Но я ей не верил.
- Что такое? - насмешливо спросила она. - У тебя нет времени даже перекинуться со мной словцом?
Внезапно она обхватила меня руками. Не за шею, а за плечи. И тут же я услыхал шорох сзади. Пока пытался сбросить ее руки, кто-то подкрался и ударил меня по голове чем-то тяжелым. Помню только, как лежал лицом вниз на пыльной траве и кто-то шарил у меня по карманам.
- Черт возьми, здесь нет! - Голос я не узнал.
Я попытался пошевелиться и поступил, конечно, неправильно, потому что получил новый удар и услыхал, как Рыжая засмеялась.
Когда я очнулся, дождь барабанил по шкурам вигвама и огонь трещал в очаге. Моему взору предстал затянутый дымом костер. Вдруг надо мною склонилось чье-то лицо, и зазвучала невнятная речь на языке шауни. Потом появилось другое лицо - тот самый молодой индеец, у которого я приобрел солового.
- Тебе лучше? - спросил он.
- Где я?
- Недалеко от гор Уашито.
И тут я вспомнил: Рыжая схватила меня за руки, а кто-то молодой, судя по голосу, ударил по голове.
- Где моя шляпа? - спросил я.
Я попытался сесть, но боль стрелой пронзила мне череп, так что я повалился на спину, схватившись за голову.
Молодой шауни принес мне шляпу.
- Это не моя, - возразил я.
- Так себе шляпа, - заметил он. - Может быть, кто-то забрал твою?
- Вы нашли меня. О чем говорили следы?
Он уселся на корточки, жуя вяленое мясо.
- Девушка ждала. Ты подъехал и спустился на землю. Кто-то скрывался за деревом, он ударил тебя. Часа через два-три мы тебя обнаружили.
Я осторожно сел. Голова гудела. Повернувшись к нему, я сказал:
- Благодарю тебя.
Ухмыльнувшись, он ответил:
- Благодари свою крепкую голову. - И мы рассмеялись.
- А ты кто? - спросил я. - Живешь среди шауни, но хорошо говоришь по-английски.
- Мое полное имя Джим Бигбеа, и я чистокровный индеец. Беда в том, что, еще будучи ребенком, я нанялся объезжать лошадей. С тех пор так и пошло. Работал либо на скотоводов, либо в транспортной бригаде. Несколько месяцев был следопытом в армии. Как видишь, отбился от стада. Не белый, но больше и не индеец.
- Прямо как я. Мы с тобой из одного теста... И вот еще что, - спросил я, - кто это меня стукнул?
Угостившись моим табаком, он ответил:
