Михаил Леонтьев - Большая игра (Британская империя против России и СССР)
«Какую бы дорогу агрессор ни избрал, они все ведут через Афганистан — и в первую очередь для русских»[32]
Следующий. Уильям Муркрофт. Очень старательно занимался покупкой лошадей в Тибете. В доме местного сановника обнаружил двух собак, чье европейское происхождение определил с первого взгляда, поскольку одна собака была терьером, а другая — мопсом. Узнав в нем европейца, собаки начали радостно лаять, а успокоившись, очень сносно выполнили военные команды. И Муркрофт осознал, что собаки принадлежали русским — и мало того — военным. До самой своей трагической смерти в 1825 году он засыпал свое руководство в Калькутте предупреждениями о русской экспансии.
«Британцы опасались, что Россия двинет свои армии в Центральную Азию, а затем через Оксус в Афганистан и Индию. К этому примешивался страх, что, если индийцы восстанут, они будут воспринимать русских как освободителей. В официальных кругах в Британии и Индии такие настроения были крайне распространены»[33].
Джеймс ЛоуренсОгромное впечатление на Муркрофта произвела встреча с неким царским «послом» Мехди Рафаиловым (этот бывший уличный торговец кашмирскими тканями персидско-еврейского происхождения был русским агентом). Рафаилов поразил Муркрофта умением привлекать мусульманское население Кашгара и Кашмира к России. Там, где пройдут караваны с русскими товарами, считал Муркрофт, наверняка следом могут пройти и казаки. Он предупреждал, что если англичане не смогут первыми прибрать к рукам Афганистан, то это наверняка сделают русские.
«Если бы Рафаилов прожил еще несколько лет, то он смог бы реализовать такие сценарии, от которых содрогнулись бы многие кабинеты Европы»[34].
Уильям МуркрофтПять лет Муркрофт, рискуя жизнью, добирался до таинственной Бухары. Не успел он восхититься красотами Бухары, как его постигло жесточайшее разочарование. Его встретила толпа детей, кричавших: «Урус, урус». То есть Муркрофт опоздал… Уильям Муркрофт совершил кучу географических открытий. Лошадей он купить так и не сумел. Но главные его заслуги перед Британией лежат в сфере геополитики. Это так и не услышанные тогда предупреждения насчет намерений русских в Центральной Азии, которые превратили его в идола молодых британских офицеров, его преемников в Большой Игре.
«Самое главное оправдание Муркрофту — местоположение его одинокой могилы в окрестностях города Балха. Муркрофт лежит недалеко от того места, где спустя более полутора веков советские войска и тяжелая техника двигались через реку Оксус на юг, направляясь в Афганистан. Он не мог бы рассчитывать на лучшую эпитафию»[35].
Питер ХопкиркПерсидская сказка-1.
«Первая кровь»
Так нужна ли России Индия? И, соответственно, Персия, Афганистан и прочие ворота, воронки, проходы? Константинополь и проливы — вот реальная цель российской политики. Это и идея православной империи — Третьего Рима, но это и безопасность, и выход в европейское Средиземное море из перекрытого проливами черноморского озера. Режим проливов — кардинальный вопрос российской безопасности. В центре британской политики — индийская паранойя. Афганистан — ворота в Индию. Персия и Турция — калитки сбоку. Конкретно Персия — путь на Герат, то есть тот же Афганистан.
Войска генерала Ермолова, наместника на Кавказе, вошли в Турецкую Армению. В то же время Россия втягивается в освободительную войну греков против Турции, и вот в этот момент — припомните декабрь 1825 года: смена императоров и мятеж. Надо сказать спасибо декабристам. Персы воспользовались ситуацией и в результате неожиданного нападения чуть не взяли Тифлис. «Лев Кавказа» впервые промахнулся. Николай I смещает Ермолова, назначает Паскевича, естественно, обвиняет Лондон в подстрекательстве. Паскевич разгромил персов и взял Эривань. Персы бросились за помощью к англичанам. Это вызвало растерянность в Лондоне: подстрекать — не воевать. К тому же у них не было войск на Кавказе, и вообще они пока не готовы были ссориться с русским «союзником». По Туркменчайскому миру (1828) Россия получила Эривань и Нахичевань, шах вынужден согласиться на покровительство России. Британское влияние в Персии испарилось.
Кстати, о нынешней Персии — Иране, откуда тоже чье-то влияние в один момент испарилось. И о нынешней титанической борьбе утративших влияние за нераспространение ядерного оружия…
В 1976 году президент Джералд Форд в поддержку иранской долгосрочной программы развития ядерной энергетики подписал меморандум № 292 «О сотрудничестве между США и Ираном в области ядерных исследований». Меморандум предусматривал покупку американских реакторов и оборудования для получения плутония из отработанного топлива АЭС. Рассматривался вопрос о строительстве в Иране международного центра по переработке ядерного топлива.
«Шах Ирана стал проявлять интерес к ядерной энергии в 70-е годы, и можно не сомневаться, что его целью было получение атомной бомбы»[36].
Том Грэм, бывший американский посол в Иране«Они были нашим союзником, а это была коммерческая сделка. В то время мы не задавались вопросом о том, что однажды они начнут разрабатывать ядерное оружие»[37].
Генри Киссинджер«У них полно нефти и газа. Никто не может понять, зачем им еще требуются ядерные энергетические мощности?»[38]
Дик Чейни, «Вашингтон пост», 27 марта 2005 года«Британия была не способна соперничать с Россией в Иране. Я думаю, что это объясняется тем, что ни один британский бизнесмен не был заинтересован в развитии персидской экономики и не готов был вкладывать в нее инвестиции. До того как в конце XIX — начале XX столетия в Иране была найдена нефть, этот регион был абсолютно непривлекателен для инвестиций. И британцы ограничивались неофициальным влиянием на Тегеран»[39].
Эндрю Портер4 марта 1819 года в Тегеран прибывает Грибоедов, бывший до того секретарем Ермолова. Кстати, чтобы понять отношение Грибоедова к мятежу декабристов, — вспомним его известную цитату:
«Сто прапорщиков хотят изменить весь государственный быт России. Я говорил им, что они дураки»[40].
Казалось бы, откуда такое презрение к декабристам у автора «Горя от ума», либерала, прогрессиста? Понять это довольно просто, если вспомнить, что Грибоедов — игрок той самой Большой Игры. Непоследний игрок. Для него акция его петербургских знакомцев — это удар в спину в той войне, холодной и горячей, которую Россия вела со своим смертельным врагом.
Грибоедов полагал, что его долг — помогать армянам, которые стали теперь российскими подданными. И когда из шахского гарема сбежал евнух с двумя армянскими девушками, Грибоедов предоставил им убежище. Это решение, мягко говоря, спорное с точки зрения дипломатии, стало роковым. Посольство было взято штурмом, Грибоедов погиб с оружием в руках, а уличный торговец кебабами отрубил ему голову и, к восторгу толпы, выставил ее вместе с очками на своем прилавке.
Как нетрудно предположить, российские источники как тогда, так и сегодня предполагают за этим убийством английский след.
Убийства послов — фирменный стиль в Центральной Азии. В самом начале Большой Игры так были убиты майор Донован в Мерве и полковник Стоддарт в Бухаре. Однако надо заметить, что Грибоедов — чуть ли не единственный русский посол, ставший жертвой в Большой Игре. В отличие от англичан, а затем, естественно, и американцев.
Во время первой афганской войны в 1841 году в Кабуле растерзан британский посланник Александр Бернс, а за ним отправилось и все британское войско. В 1879 году захвачена английская миссия в Кабуле, убиты все английские дипломаты и охранявший их отряд солдат.
В ноябре 1979 года исламские студенты захватили посольство США в Тегеране, взяв в заложники десятки американских дипломатов и сотрудников посольства. Операция «Когти орла» по их спасению началась в апреле 1980 года. Не долетев до Тегерана, часть вертолетов сломалась — вынуждены были сесть в пустыне. Один из вертолетов на земле столкнулся с самолетом-заправщиком. На следующий день иранский патруль обнаружил брошенную технику, среди нее — 4 исправных вертолета. Президент Картер кратко прокомментировал: «Провал… Пошло все к черту!» Туда оно, собственно, и пошло.
Больной человек Европы:
лечить или мочить?
1829 год. Русские войска в первый раз подошли вплотную к Константинополю, и генералы в первый раз — но не в последний — молили императора, чтобы он им позволил взять Константинополь. Сбывались кошмары Вильсона.
