Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века
Разговор на совещании шел предельно откровенный. Участники войны, от командиров полков до командующих родами войск, вдохновленные присутствием Сталина и его неподдельным желанием узнать правду о войне, переставали бояться Ворошилова, Тимошенко, руководителей Генштаба и, что называется, резали правду-матку в глаза. Никто не думал о том, что за правду его тут же объявят врагом народа. За плечами каждого из них была кровь их подчиненных, пролитая очень часто по дурости и непрофессионализму вышестоящих командиров, от комкора-2 Мерецкова и выше.
В 1960-е годы у меня лично было несколько бесед с участниками той войны. Меня поражало, с какой горечью, а часто и с непреходящим возмущением и даже яростью рассказывали они о тех событиях. Многие из них и в 1960-е годы говорили мне, что в финской войне было сплошное предательство командиров, посылавших солдат на бессмысленную смерть, только бы выслужиться перед вышестоящим начальством. А ведь большинство из моих собеседников потом прошли и Великую Отечественную, и та Великая война у них такого неприятия, как финская, не вызывала.
Неправленая стенограмма этого совещания была опубликована сравнительно недавно. Впечатление она производит неизгладимое. Некоторые журналисты, отличающиеся поверхностным подходом к нашей истории того периода, пытающиеся, как правило, выдать желаемое за действительное, комментируют эту стенограмму таким образом, что Сталин, дескать, не извлек ничего позитивного для страны и для себя из этого обмена опытом и не сделал для себя никаких выводов{161}. Мягко выражаясь, это, конечно, неправда. Во-первых, именно Сталин приказал это совещание собрать. Ворошилов был против. «Первый маршал» понимал, что провал в этой позорной войне был целиком на его совести. И когда после этого совещания Сталин на заседании Политбюро сказал, что «нам придется согласиться с перемещением товарища Ворошилова с поста наркома обороны, иначе международные круги нас не поймут, подумают, что мы не извлекли уроков из этой войны». Такое решение генсека никого не удивило.
Правда, заметим попутно, менять-то на посту наркома пришлось шило на мыло: назначенный на место Ворошилова С. Тимошенко, которому Сталин тут же присвоил звание маршала Советского Союза, был немногим лучше Ворошилова. Как отмечает К. Залесский, командуя на втором этапе финской войны Северо-Западным фронтом, Тимошенко, «несмотря на огромное преимущество, не смог разбить противника, хотя и оттеснил его в глубь территории Финляндии». Сменив 7 мая 1940 года Ворошилова на посту наркома обороны, Тимошенко, выполняя указания Сталина, ускорил процесс перевооружения армии, подготовки новых кадров, вернулся к идее формирования танковых корпусов, расформированных Ворошиловым, и т.д. Но в целом К. Залесский справедливо замечает, что «во время Великой Отечественной войны Тимошенко, как и другие крупнейшие военачальники старой закалки, продемонстрировал полную некомпетентность в военных вопросах и был вынужден уступить первые роли более талантливым Г. Жукову, К. Рокоссовскому и другим»{162}.
Сталин взял слово в конце этого совещания. Его речь имела решающее значение в дальнейшем реформировании и реорганизации РККА. Генсек впервые со всей ясностью заявил, что РККА страдает застарелой болезнью, не приступив к лечению которой Советский Союз неизбежно проиграет грядущую войну, которую, судя по всему, Запад для СССР готовит.
Вследствие огромной важности этой речи, а также и по той причине, что до сих пор никто еще не подвергал ее глубокому анализу, приведу важнейшие выдержки.
«Я хотел бы, товарищи, коснуться некоторых вопросов, которые либо не были задеты в речах, либо были задеты, но не были достаточно освещены». — Такими словами начал генсек свое выступление. Кратко обрисовав политические причины, в силу которых СССР был вынужден объявить Финляндии войну, далее Сталин подробно остановился на освещении вопросов, которые, как он подчеркнул, «специально касаются Красной Армии».
«Что же особенно помешало нашим войскам приспособиться к условиям войны в Финляндии? — бросил он в замерший в напряженном внимании зал и продолжил. — Мне кажется, что им особенно помешала созданная предыдущая кампания психологии в войсках и командном составе — шапками закидаем. Нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас. Писались целые статьи и говорились речи, что наша Красная Армия непобедимая, что нет ей равной <…>. С этим хвастовством надо раз навсегда покончить. Надо вдолбить нашим людям, начиная с командного состава и кончая рядовым, что война — это игра с некоторыми неизвестными, что там, в войне, могут быть и поражения. И поэтому надо учиться не только как наступать, но и отступать <…>.
Что мешало нашей армии быстро, на ходу, перестроиться и приспособиться к условиям, не к прогулке подготовиться, а к серьезной войне? <…>.
Помешали, по-моему, культ традиций и опыта Гражданской войны. Как у нас расценивали комсостав: а ты участвовал в Гражданской войне? Нет, не участвовал. Пошел вон. А тот участвовал? Участвовал. Давай его сюда, у него большой опыт и прочее.
Я должен сказать, конечно, опыт Гражданской войны очень ценен, традиции Гражданской войны тоже ценны, но они совершенно недостаточны. Вот именно культ традиций и опыта Гражданской войны, с которым надо покончить, он и помешал нашему командному составу сразу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны <…>.
Традиции и опыт Гражданской войны совершенно недостаточны, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт Гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность Гражданской войны дополнить опытом современной.
До сих пор настоящей, серьезной войны наша армия еще не вела. Гражданская война — это не настоящая война, потому что это была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов. Без всего этого какая же это война?! Это была особая война, не современная. А мелкие эпизоды в Маньчжурии, на Хасане и Халхин-Голе — это чепуха, а не война».
Сталин откровенно сказал, что «культурного, квалифицированного и образованного командного состава» у нас практически нет. А если и есть, то единицы. «Не последний человек у нас товарищ командир, первый, если хотите, по части Гражданской войны опыт у него большой, он уважаемый, честный человек, а вот до сих пор не может перестроиться на новый современный лад. Он не понимает, что нельзя сразу вести атаку без артиллерийской обработки. Он иногда ведет полки на-ура. Но если так вести войну, значит, загубить дело, все равно будут ли это кадры или нет первый класс, все равно загубит. Если противник сидит в окопах, имеет артиллерию, танки, то он бесспорно разгромит вас… Мы говорим об общевойсковом командире… Нынешний общевойсковой командир, это не командир старой эпохи Гражданской войны. Все это можно сказать и о подготовке настоящих штабных командирах. Их у нас практически нет…
Такие же недостатки были в 7-й армии — непонимание того, что артиллерия решает дело. Все эти разговоры о том, что жалеть нужно снаряды, нужны ли самозарядные винтовки, что они берут много патронов, зачем нужен автомат, который столько патронов берет, что нужно стрелять только по цели — все это старое, это область и традиции Гражданской войны. Это не содержит ничего современного.
…Гражданские люди — я, Молотов — кое-что находили по части военных вопросов. Не военные люди специально спорили с руководством военных ведомств, переспорили их и заставили признать, что мы ведем современную войну с финнами, которых обучают современной войне три государства: обучала Германия, обучает Франция, обучает Англия…
А ведь что такое современная война? Интересный вопрос, чего она требует? Она требует массовой артиллерии. Кто хочет перестроиться на новый, современный, лад, он должен понять: артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия…
Второе — авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи самолетов. И вот, кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи! Побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы.
Больше снарядов, больше патронов давать, тогда меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды — будет больше потерь. Надо выбирать. Давать больше патронов и снарядов, жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых или жалеть бомбы и снаряды.
Дальше — танки, третье и тоже решающее. Нужны массовые танки, не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней — это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте. Нужно давать больше снарядов и патронов по противнику, жалеть своих людей, сохранять силу армии.
