Искандер Гилязов - Легион «Идель-Урал»
Шафи Алмас в роли лидера поволжско-приуральских татар вызывал неприятие со стороны многих германских чиновников. Очень неприязненно отзывался о нем Райнер Ольша 15 сентября 1944 г.: его личность представлялась эсэсовскому функционеру «исключительно спорной». Он называл его не иначе как «малоактивным интриганом и самолюбом, который отвергает все устремления к интенсификации работы с поволжскими татарами, если они не совпадают с его собственными представлениями». Ольша замечал, что сотрудники Шафи Алмаса очень недовольны «своим президентом, упрекая его в том, что он практически завалил всю национальную работу». По этому поводу Главное управление СС провело консультации и с шефом Татарского посредничества X. Унглаубе, который заявил Р. Ольше, что Шафи Алмас стал руководителем Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала только в силу острой необходимости («необходимого зла», по выражению Унглаубе). Унглаубе обратил внимание Ольши на то, что в окружении Ш. Алмаса есть активные и способные сотрудники, которые «прекрасно могут быть использованы для работы, даже если они не устраивают самого президента».[472]
В течение 1944 г. вопрос о замене Шафи Алмаса на посту руководителя «Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала» поднимался неоднократно. Особенно активно этот вопрос начал обсуждаться, когда начались мероприятия по созданию Восточнотюркского боевого соединения СС. В начале октября 1944 г. по договоренности между Восточным министерством и Главным управлением СС в «Союзе» должны были быть проведены перестановки: вместо Ш. Алмаса предлагалась кандидатура бывшего советского майора Гафара Ямалиева, который по плану должен был быть переведен в СС и получить чин штурмбаннфюрера. Главное управление СС видело в нем даже возможного руководителя Татарского посредничества.[473]
29 сентября 1944 г. в беседе между профессором фон Менде, Ф. Арльтом и Р. Ольшей было высказано беспокойство по поводу ситуации с Комитетом поволжских татар: «Комитет Идель-Урал должен активизироваться через особенно интенсивную работу». Причем личность «шефа татарского Союза борьбы» вызывала заметные нарекания со стороны германских чиновников.[474]
7 октября Л. Стамати в телефонном разговоре с Р. Ольшей заметил, что «случай с Ямалиевым срочный», а татарский комитет «необходимо срочно оживлять».[475] 12 октября на очередном совместном заседании у фон Менде в Восточном министерстве его участники обсуждали состав татарского комитета и договорились, что будущим руководителем комитета станет майор Ямалиев.[476] Подобная активность немецкой стороны явно насторожила Шафи Алмаса, который не желал уступать. 17 октября 1944 г. он направил подробное письмо на имя фон Менде, в котором отчетливо прослеживается стремление придать себе более значительный политический вес.[477]
Письмо эта напыщенно адресовано «в Германское имперское правительство», хотя фон Менде в правительстве не работал, и это было прекрасно известно и Шафи Алмасу. Но ситуация требовала, и патетический стиль письма поражает воображение. «Мы, идель-уральские тюрки, десятилетиями боремся за независимость, и на протяжении этого времени мы принесли много жертв. Московиты использовали все средства, чтобы покорить нас морально и духовно, разрушить наше национальное чувство. Татарский народ включился в борьбу, и ему до настоящего времени удалось защищать свои национальные идеи. Цель этой борьбы — освобождение страны и достижение независимости Идель-Урала», — так начинается обращение Шафи Алмаса. Постоянно автор подчеркивает свои «заслуги» в освободительной борьбе татарского народа и стремление его опираться в этой борьбе на поддержку Германии: «Я уже долгие годы живу в Германии, работаю и борюсь за освобождение моей страны, подарив все свое доверие Германии. Я стремился укрепить отношения Идель-Урала с Германией. Когда началась германо-русская война, бесчисленные мои земляки оказались в Германии. Я был в лагерях для военнопленных, говорил со своими земляками, давал им мужество и надежду, рассказывал им о новой Германии. Все мои земляки заявляли о готовности стать солдатами, чтобы бороться за освобождение своей страны», — так видел Ш. Алмас свою роль в установлении связей татар с Германией. Он очень хотел, чтобы полномочия и возможности комитета стали еще более широкими, но только под его собственным руководством: «По всем идель-уральским делам я прошу связываться только со мной, поскольку я избран ответственным руководителем 3 марта 1944 г. на конгрессе в Грайфсвальде», — завершил свое обращение Шафи Алмас.
Вряд ли это письмо нашло сколь-либо серьезный отклик среди германского руководства, личность Шафи Алмаса была ему достаточно хорошо знакома. Тем не менее намеченной и уже казалось обговоренной смены руководства «Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала» не произошло — Шафи Алмас продолжал исполнять эти функции до января 1945 г., когда он, будто вспомнив свое турецкое гражданство, бежал из Германии в Турцию, оставив политические амбиции, которые в условиях военного краха Третьего рейха начали представлять для него серьезную опасность.[478] После него татарский национальный комитет остался без формального руководителя. Большинство документов от имени «Союза борьбы» в последние месяцы войны подписывалось уже руководителем Татарского посредничества графом Л. Стамати. Безрезультатные дискуссии вокруг личности Шафи Алмаса, фактическое «обезглавление» национального комитета в последние месяцы войны — это яркое свидетельство того, что среди татар, находившихся на стороне Германии в годы Второй мировой войны, не было реального авторитетного лидера, способного объединить всех соплеменников и повести их за собой.
Хотя германское руководство постоянно выражало свое недовольство татарским национальным представительством, комитет и под руководством А. Темира, и под «президентством» Ш. Алмаса, бесспорно, провел определенную работу. Комитет под руководством Шафи Алмаса, по его собственному свидетельству, по-видимому, сложился в конце 1943 — начале 1944 г.[479] Полный состав его президиума в одном из недатированных документов (вероятно, документ относится к началу 1945 г.,[480] так как упоминаемый в списке капитан Вафин еще в конце октября 1944 г. работал в штабе генерала Власова) был следующим (сохраняю всю терминологию документа):
Шафи Алмас — президент; Салих Файзуллин — заместитель президента; Гариф Султан — организационный руководитель; Кашапов — старший лейтенант; Вафин — капитан, адъютант при штабе связи генерала добровольческих соединений и руководитель военного отдела Союза борьбы в отношениях с вермахтом; Иван Скобелев — чуваш, руководитель отделения немусульманских народов Идель-Урала; Шакир Алкаев — полковник; Галим Айдагулов — редактор литературного журнала, ответственный за культурные вопросы; Ишмаев — руководитель газеты «Идель-Урал»; Исламгулов — сотрудник редакции; Гунафин — руководитель лагерей в Даргибеле и в Беверунгене.[481] Изменения по сравнению с составом «комитета» под руководством A. Темира, как видим, серьезные. Понятно, что приведенным списком количество членов «Союза борьбы» не ограничивалось — в его подразделениях-отделах были заняты десятки сотрудников. Точное их число на данный момент установить невозможно.
Послевоенное фото лидеров волго-уральского движения. Слева направо: Исламгулов (Хамид Рашит), майор Гафар Ямалиев (Мустафа Вали), Гариф Султан. Мюнхен, август 1950 г.Национальные комитеты, в том числе и татарский, не только были созданы при посредничествах, но и находились под их контролем.[482] Фактически работа в комитетах считалась работой на общественных началах — национальные представительства не являлись юридически признанными учреждениями и потому не могли иметь официального персонала, сотрудники комитетов не получали заработной платы, а числились за теми инстанциями, из которых они и приходили в комитеты: вермахт, Восточное министерство, СС и пр. Функции комитетов были довольно широкими, но главной их задачей считалось осуществление как можно более тесного контакта представителей советских восточных народов с немецкими военными и гражданскими учреждениями (недаром они на первой стадии их создания получили наименование «связующих штабов»). По данным П. фон цур Мюлена, исходя из этой задачи комитеты состояли как минимум из трех отделов: политического (в ведении их были политические контакты, организационные вопросы и финансы), военного (контакты с вермахтом и с соответствующими Восточными легионами, подготовка офицерских кадров, военная переподготовка) и отдела пропаганды, прессы и общественной работы. Судя по составу татарского представительства, очевидно, его подразделение на отделы было несколько более разветвленным, но в принципе подходило под указанную схему.
