Жак Ле Гофф - Рождение Европы
В той Европе повсеместных войн и жестокости тем не менее не забыли и о стремлении к миру, которое являлось идеалом для общества, Церкви и правящей верхушки в период Средневековья.
Бенедиктинец Оноре Бове, автор «Древа сражений», с грустью констатировал: «Я вижу, как весь святой христианский мир охватили войны и ненависть, грабежи и распри, настолько, что с трудом можно назвать хоть маленькую страну, или герцогство, или княжество, где царил бы надежный мир». В XV веке король Богемии Иржи Подебрад создает на латыни «Трактат о мире, который нужно установить во всех христианских землях» — создает в надежде, что «войны, грабежи, смуты, пожары и убийства, которые, как нам приходится с огорчением отметить, наводнили все христианские земли, опустошают деревни, разрушают города, терзают провинции и наполняют неисчислимыми бедствиями королевства и княжества, наконец утихнут и полностью прекратятся, и мы вернемся в более достойное состояние братства и взаимного милосердия, объединившись в достославный союз».
Очевидно, этот король, живший в XV веке, предложил самый лучший проект Европейского союза, который с таким трудом строится шесть столетий спустя, и самое внятное объяснение целей его существования — создание Европы мира.
Бубонная чума
В середине XIV века разразилось одно из самых страшных бедствий средневековой Европы — эпидемия бубонной чумы. Собственно, чума может затрагивать две области человеческого тела: либо органы дыхания, либо паховую область, причем вторая разновидность по количеству жертв намного обогнала первую. Ее характерным признаком было появление в паху ганглиев, или бубонов, наполненных черной жидкостью, которые и дали название болезни и всей эпидемии. Бубонная чума уже обрушивалась на Восток и Запад в VI веке, в эпоху Юстиниана. Потом на Западе она полностью исчезла, продолжая встречаться в Центральной Азии, а иногда и на восточной оконечности Африки, а затем вновь активизировалась и обрушилась на Европу в 1347–1348 годах. Откуда и когда пришла эпидемия, известно точно. Генуэзскую колонию Кафа (нынешняя Феодосия) в Крыму осаждали монголы, которые для большей эффективности осады перекидывали через стены в крепость трупы умерших от чумы. Бацилла, разнесенная крысиными блохами или, что представляется сегодня более правдоподобным, через контакты между людьми, попала на Запад на борту кораблей, приплывших из Кафы. В течение 1348 года она распространилась практически по всей Европе. Бубонная чума превратилась в настоящую катастрофу, которая длилась на Западе до 1720 года: это был год последней крупной вспышки — в Марселе, и опять чума явилась с Востока. У человека, зараженного бациллой чумы, после короткого инкубационного периода начинался приступ, длившийся от 24 до 36 часов, и заканчивался он чаще всего смертью. Была и еще одна причина, из-за которой чума вселяла в жителей Запада особый ужас: им в полной мере открылось могущество инфекционных болезней. До того заразной болезнью считали проказу — на самом деле это не так, — а вот заразность чумы отрицать было невозможно. Кроме того, чуме сопутствовали тяжелейшие физиологические и социальные явления. У зачумленных наблюдались тяжелые нервные расстройства, и поскольку их семьи, общины и местные власти были не в силах справиться с этим злом, то чума казалась деянием дьявола. Последствия эпидемии проявлялись особенно зримо потому, что заражению подвергались группы людей, живущих общиной, и эта групповая структура, лежавшая в основе социального устройства Европы, подтачивалась, а зачастую и разрушалась чумой. Семьи, родственники, монастыри и приходы уже не могли обеспечить умершим сколь-нибудь пристойные индивидуальные похороны. Многие уже не удостаивались ни таинства соборования, ни даже молитвы или благословения во время похорон в общей могиле. Мы не располагаем документами, которые позволили бы точно оценить количество жизней, унесенных эпидемией. Ситуация была разной в разных областях. Похоже, что потери нигде не были меньше, чем треть населения соответствующей области, а где-то оказались намного больше, и правдоподобная оценка общего количества погибших такова: от половины до двух третей населения христианского мира. Демографический спад в Англии достиг 70 %, ее население к 1400 году уменьшилось с 7 миллионов жителей приблизительно до 2 миллионов. Последствия чумы отягчало то, что эпидемии возобновлялись через приблизительно равные промежутки времени примерно с равной силой. Одна вспышка, которая пришлась на 1360–1362 годы, с особой силой поразила детей. А далее в 1366–1369, 1374–1375, 1400, 1407, 1414–1417, 1424, 1427, 1432–1435, 1438–1439, 1445, 1464… Кроме того, одновременно с чумой людей косили и другие болезни: дифтерия, корь, свинка, скарлатина, тиф, оспа, грипп и коклюш. К тому же люди той эпохи считали чуму, войну и голод — тройку, как мы уже говорили, пришедшую из Апокалипсиса, — родственными между собой бедствиями: все это порождало чувство полного ужаса.
Медики XIV века не могли еще найти настоящих причин эпидемии, хотя уже существовала уверенность, что такие причины есть и что бороться следует прежде всего с инфекцией. Такая уверенность противостояла другому объяснению эпидемии — как проявления Божьего гнева; это мнение, несмотря ни на что, оставалось самым распространенным и самым стойким.
Хотя необходимых медицинских знаний еще не выработалось, имелись все же некоторые точные и полезные рекомендации. В частности, запрещалось собираться для прощания у постели больного или умершего, а также на похоронах, пользоваться одеждой зачумленных — в общем, делались некоторые шаги по борьбе с распространением инфекции. Самой действенной мерой было бежать прочь от беды из людных городов в малонаселенную сельскую местность. Знаменитый текст, где упоминается такое переселение, — вступление к «Декамерону» Бокаччо: там несколько богатых флорентийцев укрываются от чумы в сельском доме. Такой способ спасения от эпидемии был доступен, конечно, лишь немногим избранным. Чума усугубила социальные конфликты и несчастья бедняков, она стала также одним из факторов, вызвавших в европейском обществе вспышку насилия, о которой мы еще поговорим дальше.
Власти, в том числе и городские, — прежде всего в итальянских городах, — приняли ряд мер, которые сводились к поддержанию чистоты и выполнению требований гигиены, что было несомненным достижением. Велась также борьба с неумеренной роскошью, которую позволяли себе богатые, — ее считали причиной Божьего гнева и наказания свыше. Чума вызвала изменения в ритуалах поклонения святым в христианстве: в частности, возросла роль нескольких святых, которые заняли важнейшее место в духовном мире всей Европы, например, святой Себастьян — стрелы в его теле считались символом бедствий XIV века, — а в Западной и Южной Европе стали поклоняться также святому Роху.
Смерть, трупы и пляска смерти
Чума дала пищу новым чувствам и новому типу религиозности. До того люди боялись смерти в основном потому, что после смерти человек мог попасть в ад; теперь сильнее этого стал страх уже перед «первой фазой», то есть перед самой смертью. Страшная кончина от чумы ничуть не уступала адским мукам. Правда, как свидетельствует иконография, люди боялись ада и после середины XIV века, хотя Жан Делюмо (Delumeau) показал, что существовала тенденция живописать — для равновесия — не только ужасы ада, но и райские наслаждения. Однако наибольшую популярность, если так можно выразиться, новое отношение к смерти принесло образу покойника.
«Пребывание рядом с трупом» стало в середине XIV века весьма распространенной темой в живописи. Изображалось это как «встреча» троих живых и трех мертвецов. Зритель видит трех молодых людей — красивых, счастливых и беззаботных — рядом с тремя трупами, которые обычно изображались в гробах на кладбище. Особое значение приобретает тема, которая была в то время более чем актуальна для всей христианской Европы. Это сюжет «Memento mori» («Помни о смерти»), который сформировал новую религиозность, а также новый образ жизни и направление раздумий. В результате появился ряд иллюстрированных трактатов об искусстве умирания (artes moriendi), подробный обзор которых сделан Альберто Тененти (Tenenti). Искания в этой области в XIV веке привели к появлению формулы Монтеня: «Философствовать — значит учиться умирать». Так, по всей европейской живописи распространяется иконографическая тема, которая положит начало еще и новому мироощущению и философии — феномену macabre, эстетики, связанной с похоронами, мертвецами и человеческими останками. Одним из самых наглядных проявлений этого феномена была традиция помещать на могилах великих людей скульптурные изображения их трупов, так называемых transi. Самым известным таким изображением во Франции является надгробие кардинала Лагранжа, выполненное около 1400 года. Всего в Европе известно 75 подобных скульптур, относящихся к XV веку.
