Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография
Через некоторое время пришел сторож Тыртэк, еще крепкий и здоровый мужчина с проседью в волосах и бороде. Ксендз представил ему Розенбаума как старого приятеля и сослуживца. Вначале разговор со сторожем шел о делах костельного совета, но постепенно его удалось перевести на желательную тему. Из словесного общения ксендза с Тыртэком стало ясно, что во многом возмутителем спокойствия среди местных рабочих является шахтер Ян Голомб[24], прибывший на заработки в Величку из Домбровецкого горного района около года назад. Сторож, в частности, заметил, что подозрение к себе он вызывает не только потому, что не ходит в костел. Как человек развитой и грамотный, он читает книги и газеты и даже выписывает газету «Работник» — орган ППС (Польской социалистической партии). Номера таковой раздает для чтения другим рабочим шахты № 1 «Юзеф Пилсудский», где сам работает. Ян Голомб часто, особенно в нерабочие дни, встречается с рабочими лесопилки лесоторговца Файерманна. Эта лесопилка находится в десяти километрах от города, но связана с железнодорожной станцией узкоколейкой. Там имеется столовая для рабочих, а при ней сильный радиоприемник. Поесть и послушать приемник туда сходится немало шахтеров и рабочих. Был там в прошлое воскресенье и мой сын Юзеф, который рассказывал, что Голомб читает там вслух газеты и ведет разговоры о тяжелом положении польских рабочих».
Когда Тыртэк ушел, Розенбаум поблагодарил Владислава Скальского за столь полезную для политразведки беседу, обозначившую фигуру, от которой можно разматывать «революционный клубок». На эту роль ксендз сразу же предложил кандидатуру сына Тыртэка — Юзефа: «Ему 27 лет, человек он женатый, серьезный, по специальности шахтер и работает на одной шахте с Голомбом, и если нужно, то с ним можно поговорить». Одобрив эту идею, сослуживцы распрощались, чтобы обратиться к столь привычным делам: ксендз к костельным, а импрессарио к театральным.
Утром, когда номерной принес Розенбауму завтрак, он, вероятно, со скуки стал говорить с ним о всякой всячине, об отце Станиславе, о Тыртэке…, и неожиданно тот заметил, что не только знает младшего Тыртэка, но в какой-то степени приходится ему родственником, так как женат на его двоюродной сестре. После некоторой паузы номерной охарактеризовал его предельно лаконично: «хороший и порядочный человек». Когда в ходе разговора Розенбаум выразил желание побывать на соляных шахтах, то его собеседник предложил ему присоединяться к одной супружеской чете из соседнего номера, которую он вызвался сопровождать в поездке с этой же целью. Импрессарио, разумеется, согласился и уже через полчаса вместе с супругами Ленковскими из Варшавы на экскурсионной фуре поехал осматривать шахту имени Пилсудского. По дороге он как мог разделял восторженные ожидания своих попутчиков в преддверии встречи под землей с костелом, устроенным из соли, а также замечательной фигурой Матери Божией — точной копии ее скульптуры в Люрце. Сделана она также из соли каким-то любителем-скульптором из местных жителей.
В шахте с помощью номерного Розенбаум познакомился с шахтером Юзефом Тыртэком, который в тот момент был в роли экскурсовода в соляном костеле под землей. Проявляя искусственный интерес к подземным творениям, он буквально засыпал вопросами шахтера, что позволило ему в конце экскурсии не только дать последнему чаевые за экскурсию, но и пригласить его к себе в гости в гостиницу «Краков». Здесь свою беседу с шахтером импрессарио начал с выражения своего восхищения от недавно увиденного под землей, а затем перевел разговор на костельные темы вообще и на ксендза Скальского, в частности. Он не преминул сказать, что, со слов отца Станислава, он знает о собеседнике много хорошего и что в своих важных государственных делах ксендз рекомендовал обратиться именно к нему. Польщенный таким вниманием к своей персоне, Юзеф тут же и достаточно охотно дал согласие присмотреться получше не только к Яну Голомбу, но и выяснить причастность последнего к революционной агитации среди рабочих лесопилки и шахтеров. В знак добросовестного исполнения своих будущих обязанностей он произнес: «Присягаю на святой крест в моей искренности и желании». Потом перекрестился и, поцеловав свой нательный крестик, продолжил: «Так, да поможет мне Всемогущий Бог и Его Пресвятая Мать». Дав ему на расходы по разведке 300 злотых, Розенбаум порекомендовал шахтеру приискать себе верного помощника, на что последний ответил, что если ему такая помощь понадобиться, то лучшего помощника, чем свой отец, ему не найти. Уже зная старого Тыртэка, импрессарио с таким мнением не мог не согласиться. Ночью он выехал в Бельско.
Незадолго до приезда в Розенбаума Бельско в городе прошли аресты и обыски среди членов и сочувствующих ячейки «Власть Трудящемуся Классу». За решеткой оказалось около 80 человек. По словам Анджеевского, это событие в среде рабочих «не нашло какого-то видимого отклика, предприятия работают нормально и воздух немного очистился. Среди немцев-рабочих наблюдается радостное оживление». В ходе встречи с Розенбаумом Анджеевский также сообщил, что интересовался при помощи местных рабочих Эдмунда Ковнацкого и Антония Бржезинского политической ситуацией на бумажной фабрике в Дзедзицах близ Бельско. Пока там ничего определенного не обнаружено, кроме того, что значительная часть рабочих-евреев, прибывших на фабрику из Краковского и Келецкого воеводств, группируется вокруг организованной в местечке дешевой столовой-кашерной, в которой цены сравнительно недороги. Хозяйкой этой столовой является вдова зубного врача Роза Рейзер, состоящая на жаловании еврейского благотворительного общества «ТОЗ», основавшего эту столовую. Это же еврейское общество организовало бесплатное снабжение молоком детей из беднейших еврейских семей местечка. «Из всего этого, — продолжил Эммилиан Анджеевский, — я делаю вывод, что среди рабочих-евреев в Дзедзицах может существовать революционная организация. Политический сыск за этой кошерной столовой я поручил Эдмунду Ковнацкому, знающему еврейский жаргонный язык, о чем еврейское окружение совсем не догадывается».
Учитывая сказанное, Розенбаум поручил Анджеевскому расширить свои связи с рабочими Цешина. Тем более что между Бельско и Цешином совсем недавно установилось постоянное железнодорожное и автобусное снабжение. После этого инструктажа он попрощался со своим агентом и пошел на железнодорожный вокзал, откуда первым вечерним поездом отправился в Катовице, куда прибыл около полуночи.
Устроившись в привокзальной гостинице, Розенбаум бегло прочитал письмо от Корвин-Пиотровского, переданное ему Анджеевским, после чего лег спать. На следующий день он связался с Каролем Граппом и договорился с ним о срочной встрече. Последний по прибытии сразу же передал шефу расписку о получении Корвин-Пиотровским донесения от Розенбаума через курьера Вре-дэ, а также письмо от него, после чего сообщил, что недавно был в Бендине и присутствовал там на собрании комитета организации «Власть Трудящемуся Классу». Ему удалось составить список членов этой организации, в котором «из двухсот фамилий лишь 3040 фамилий были не еврейскими, а польскими. Эта организация находится в стадии становления, большинство членов ее составляют уроженцы не только Бендина, но Домбровы Гурничей и Сосновца. Что касается Катовице, то здесь три дня тому назад также прошли по приказанию госполиции аресты и обыски среди членов упомянутой уже организации». По его мнению, в Катовице после этого должно установиться среди рабочих затишье, тем более что большинство коренных шленских рабочих обнаруживает симпатии не столько к прокоммунистическому и еврейскому движению, сколько к пронемецкому, привлекавшему их внимание реализацией экономических задач в крае.
Когда Грапп ушел, Розенбаум стал читать письмо к нему Корвин-Пиотровского. К письму былы приложены деньги в двух банкнотах по 500 злотых на расходы по сыску. Кроме прочего, полковник сообщал о последних решениях по оперативной обстановке в Катовице и о своем намерении несколько изменить маршрут театральных гастролей ансамблей импрессарио в направлении Познани. Часа через полтора после этого к Розенбауму явился Вредэ-старший с информацией о том, что на днях он был в Хожеве и там от своего давнего приятеля, мастера металлургического завода Михаила Микушевского, узнал о существовании у них организации «Власть Трудящемуся Классу». В Мысловицах он приобрел себе помощника в деле политразведки в лице своего приятеля шахтера Теофила Яновского. Правда, тот никаких сведений по своей шахте «Крулевский» еще не имеет. В этот момент пришел в номер Вредэ-младший. Чувствовалось, что исполненное им недавно задание принесло ему удовлетворение: 50 злотых, врученных ему в качестве вознаграждения импрессарио, он взял как вполне заработанные, дав при этом шефу соответствующую расписку.
