Светлана Абрамова - Африка: четыре столетия работорговли
Вскоре после подписания договора пяти держав Англия при заключении так называемого соглашения Ашбертона-Вебстера об урегулировании границы между США и Канадой добилась включения в него статей о запрещении работорговли. Англия и США обязались держать у берегов западного побережья Африки для борьбы с работорговлей по эскадре военных кораблей. Право осмотра судов под американским флагом принадлежало исключительно американцам. Американское патрульное судно могло задержать корабль только с рабами на борту. Корабли, плавающие под флагами стран, подписавших ранее соглашение с Англией о праве осмотра, британские моряки могли осматривать, американские — нет.
В ст. IX торжественно декларировалась необходимость в целях прекращения работорговли закрыть навечно все рынки рабов [27, т. 30, с. 360–367]. Подписанием Ашбертонского соглашения работорговля формально ставилась под строгий контроль всех стран, как занимавшихся работорговлей, так и тех, чьи флаги использовались работорговцами.
* * *По сравнению с астрономическими цифрами вывоза невольников с западного побережья размеры работорговли на восточном были невелики. Возможно, «крестовый поход» Великобритании против работорговли ограничился бы в первой половине XIX в. западным берегом Африки, если бы не Индия. Создание и упрочение ост-индской колонии требовало прежде всего благоустроенного и спокойного морского пути к Индостану вокруг Африки вдоль восточного ее побережья (ведь до открытия Суэцкого канала было еще далеко!). Весьма удобным предлогом для вмешательства в дела целого ряда стран была здесь все та же борьба с работорговлей.
К началу XIX в. на восточном побережье работорговля была сосредоточена в основном в колониях Португалии, в отдельных арабских поселениях и владениях султана Занзибара.
В задачу нашей работы не входит исследование истории Занзибара. Поэтому мы ограничимся лишь самыми краткими сведениями о работорговле Занзибарского султаната [82; 363; 332; 450].
Во главе его стоял в то время Сейид Сайд, при котором государство достигло своего наивысшего расцвета. Это был умный и дальновидный политик. Столкнувшись с увеличивающимся вниманием европейских и американских дипломатов к Занзибару, Сейид Сайд выбрал проанглийскую ориентацию. Конечно, это было сделано не потому, что, как уверяют английские историки, Великобритания была наиболее дружески расположена к султану и тот видел это. Скорее всего Сейид Сайд видел, что Англия — самая сильная держава, знал, что недалеко находится Индия, где были сосредоточены большие военные силы Британии, и понимал, что, прояви он явную строптивость, войска Англии могли очень быстро оказаться в пределах его государства.
Уже в 1812 г. Сейид Сайд был приглашен в Бомбей, где английские колониальные власти вели с ним переговоры о запрещении работорговли. Но ни в 1812, ни в 1815 г. соглашение достигнуто не было, так как работорговля — и внутренняя и внешняя — играла громадную роль в экономике Занзибарского султаната. На остров ежегодно ввозили от 20 до 60 тыс. рабов, которые перепродавались чужеземцам. За каждого раба, проданного на невольничьем рынке Занзибара, султан получал определенную пошлину. Доходы от работорговли составляли от 1/4 до половины доходов Занзибарского султаната [27, т. 28, с. 886; 101, с. 19–20; 76, с. 79, 112, 113]
Однако в 1822 г. Сейид Сайд согласился на часть требований англичан. К этому времени были уже заключены договоры с Португалией и Испанией об ограничении работорговли, в 1817 г. малагасийский правитель Радама также подписал договор с английским губернатором острова Маврикий о запрещении ввоза и вывоза невольников на Мадагаскаре.
Сейид Сайд, подписав в 1822 г. так называемый договор Моурсби, уступил требованиям англичан в отношении работорговли. В договоре говорилось, что вся торговля невольниками с чужими странами и вывоз рабов в эти страны прекращаются и запрещаются навсегда во всех владениях его величества султана. Подданным султана запрещалось вывозить рабов или продавать их торговцам, идущим в порты и страны, расположенные южнее мыса Делгадо и восточнее линии, условно проведенной на расстоянии 60 миль восточнее острова Сокотра.
Однако султан категорически отказался запретить работорговлю между различными частями своего государства (африканскими и азиатскими). Он мотивировал отказ тем, что его личное богатство и благополучие государства в основном связны с доходами от работорговли, что система рабовладения издавна является господствующей системой хозяйства в стране и ее отмена приведет к разрухе в государстве и разорению его самого. Продолжение работорговли между Занзибаром и Оманом, безусловно, означало продолжение под этим предлогом вывоза невольников в страны Востока.
Англичане, согласившись на продолжение «внутренней» работорговли в государстве Сейида Сайда, в то же время декларировали право английским патрульным кораблям захватывать арабские невольничьи дхоу (небольшие арабские суда). До этого времени арабские суда с рабами англичане формально трогать не имели права. Теперь дхоу с невольниками могли быть задержаны в областях восточнее линии, проведенной от мыса Делгадо на расстоянии 60 миль восточнее острова Сокотра, а также к северу от мыса Делгадо. После 10 января 1823 г. невольничьи дхоу с рабами на борту могли быть схвачены уже в любом месте Индийского океана [27, 10, с. 632–634].
К этому времени вдоль восточного побережья, как и вдоль западного, крейсировали несколько английских военных патрульных кораблей с целью захвата невольничьих судов.
Сколько вывозили невольников с восточного побережья Африки, установить даже приблизительно невозможно, так как какое-то слабое подобие статистики имеется лишь по ввозу африканцев в Рио-де-Жанейро, т. е. можно проследить только часть ввоза рабов из португальских владений. Кроме того, капитаны невольничьих судов, отправляясь в рейс, нередко скрывали цель плавания и место назначения в Африке.
Английский капитан Оуэн, командир одного из патрульных судов антиневольничьей эскадры, писал в 1823 г., что в последнее время увеличился вывоз рабов в Бразилию. В сентябре этого года он сообщал, что в Мозамбике стоят семь невольничьих судов, набирающих «груз» для Рио-де-Жанейро. Один из кораблей водоизмещением около 600 т может сразу взять 1200 рабов… По мнению Оуэна, ежегодно из Мозамбика вывозили не менее 15 тыс. невольников. Из Келимане, по наблюдениям командиров патрульных кораблей, за один год невольничьи корабли увезли около 10 тыс. человек.
Оуэн сообщал далее, что в Келимане, Иньямбане и Делагоа цена раба (для португальцев) редко превышает два-три испанских доллара. В то же время в Рио-де-Жанейро каждого невольника продают не менее чем за 150–200 испанских долларов. Таким образом, весьма удачным считается рейс, даже если довозят в живых лишь 1/3 невольников, купленных в Африке. «Некоторым же морякам, — пишет Оуэн, — выпадала удача доставить в Бразилию живыми половину рабов…» [27, т. 12, с. 268–270].
В 1823 г., по неполным данным, в Рио-де-Жанейро было привезено 11 349 невольников из Западной Африки и 6590 из Восточной. В 1824 г. — 20 736 из Западной и 5458 из Восточной Африки [27, т. 12, с. 297]. По другим сведениям, в 1824 г. в Рио-де-Жанейро пришли 64 корабля, которые привезли 26 712 рабов. Из них 13 кораблей пришли из Востачной Африки — Келимане и Мозамбика. Это были самые крупные суда из всех, вошедших в порт. С них высадили 7342 невольника, 1483 африканца умерли в пути. Учитывая, что кроме Рио-де-Жанейро рабов в равной степени ввозили еще через Байю, Пернамбуко и Матансас, можно считать, что в Бразилию из Восточной Африки ежегодно привозили не менее 20 тыс. невольников.
В 1829 г., только с марта по сентябрь, в Рио-де-Жанейро 26 бразильских кораблей получили разрешение на вывоз рабов из Мозамбика. Каждый корабль брал на борт 500–600 рабов. Таким образом, за полгода из Мозамбика должны были вывезти не менее 13 тыс. рабов.
По сообщениям капитана Оуэна, в Келимане ежегодно приходили из Рио-де-Жанейро от 11 до 14 невольничьих кораблей, каждое из которых увозило 400–500 невольников.
Длинный путь от берегов Восточной Африки, несомненно, представлял большие трудности для работорговцев. Однако в XIX в. эти трудности в какой-то мере возмещались для работорговцев тем, что около восточного побережья они могли заниматься работорговлей гораздо более спокойно, чем около западного. Купить рабов было нетрудно, на берегу повсеместно в бараках были заперты невольники, ожидающие продажи. Патрульных английских кораблей около восточного побережья было еще меньше, чем у западного. Английские моряки отмечали, что кроме португальцев, у которых в Восточной Африке были колонии, рабов везли с этого побережья в основном американцы и испанцы.
Насколько эффективна была деятельность английской эскадры по борьбе с работорговлей на восточном побережье Африки, хорошо видно из рассказа о событиях, связанных с именем уже упоминавшегося капитана Оуэна. Он был командиром военного судна «Ливн», участвовавшего в патрулировании восточноафриканского побережья [68]. По-видимому, Оуэн был честным человеком с аболиционистскими убеждениями. Его многочисленные донесения, опубликованные в документах Форин оффис, говорят о большой наблюдательности, добросовестности, с которой он относился к порученному делу. Не понимая, что в основе всей кампании по борьбе с работорговлей, если оставить в стороне демагогию, лежали прежде всего экономические цели и цели колониальной разведки, Оуэн тщательно собирал материал о работорговле [27, т. 13, с. 329]. В конце концов, увидев, что все то, что делает патрульная эскадра, никоим образом не ведет к прекращению торговли невольниками, Оуэн на свой страх и риск перешел к решительным действиям [361].
