Андрей Васильченко - Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта
В самом деле, в сентябре 1944 года для 999-х батальонов были приняты «Особые предписания». Именно на основании их 300 человек были направлены в Бухенвальд. В предписаниях говорилось:
«а) на основании тщательного наблюдения выявить неисправимых солдат с антигосударственным образом мышления или преступными склонностями, вывести их из активной службы и передать в руки полиции и органов юстиции. Если же не существует предпосылок для дисциплинарных взысканий и судебных наказаний, то срок наблюдения за солдатами должен составлять не менее трех месяцев;
б) если имеются солдаты, которые вследствие ранения, заболевания или аварии являются годными к нестроевой службе или вообще непригодными к воинской службе, то нужно проверить, есть ли возможность повторно подать ходатайство об их реабилитации и восстановлении в статусе «достойных несения службы». Если нет поводов для их реабилитации, а они не отбыли полностью свой срок, то они должны передаваться в руки органов юстиции. Если им более не надо отбывать наказания, то они должны вернуться к своим гражданским профессиям. Если же при этом они оказались политически неблагонадежными, то их следует передать в руки полиции».
4 сентября 1944 года генерал по особым поручениям при Верховном командовании сухопутных сил делает пометку: «Передать полиции с целью использования их для тяжелых и опасных работ вплоть до проведения демобилизации. Достойные несения службы солдаты 500-х и 999-х батальонов, которые, несмотря на письменные предостережения, были вновь подвергнуты дисциплинарному взысканию, рассматриваются как неисправимые, а стало быть, неприемлемыми для Вермахта».
Когда Гиммлер как командующий армией резерва 5 сентября 1944 года отдал приказ, то в нем уже не говорилось ни о тщательном трехмесячном наблюдении, ни о повторном дисциплинарном взыскании, ни о письменном предостережении. В этом документе, адресованном в военные суды, содержались слова о том, что «осужденные за преднамеренные действия в испытательных частях должны наказываться в судебном порядке посредством лишения свободы или признания невоспитуемыми, после чего они должны передаваться судьями в руки тайной государственной полиции для препровождения в концентрационные лагеря».
Вероятно, трактуя этот приказ, 16 сентября 1944 года командование XII военного округа (Висбаден) решило распустить 999-ю резервную бригаду. Теперь у находящихся в Баумхольдере 999-х, которые не смогли пройти «испытание», а потому до сих пор считались «недостойными несения службы», было две возможности: либо оказаться в разоруженных оперативных батальонах, либо попасть в Бухенвальд. Последний путь был заказан всем больным и «политическим».
В то же время кажется маловероятным, что подобная акция была проведена командованием XII военного округа по ошибке или недосмотру. Насколько известно, после того как в дело вмешался капитан Кастнер, майор Редер, отвечавший в штабе военного округа за взаимодействие с 999-й резервной бригадой, дал ясно понять полковнику Мозеру, что это был приказ сверху. Однако есть основания полагать, что это было обыкновенное самоуправство. На такой вывод наталкивает письмо адвоката Рихарда Каспари от 6 августа 1946 года, когда рассматривалось дело 999-й резервной бригады: «После 20 июля 1944 года резервная бригада была распущена Гиммлером. Однако о служащих бригады не было принято никакого решения. В связи с этим командование военного округа в Висбадене решило, что одних, самых пригодных, надо направить на запад для укрепления линии Зигфрида, а всех остальных — в концентрационный лагерь Бухенвальд».
Заявленная выше позиция, что в качестве критерия отбора выступала именно трудоспособность, а не политическая благонадежность, говорит о том обстоятельстве, что в Бухенвальд, кроме «политических», возвращенных из Греции, были направлены больные и раненые. Впрочем, кажется маловероятным, что в данном вопросе не учитывались политические критерии. Столь же маловероятным является, то, что «годных к нестроевой службе», вдруг направили на строительство «линии Зигфрида». С определенной долей вероятности можно утверждать, что политическая составляющая выступала здесь на первом месте. Это подтверждается приказами, в которых командование полевых 999-х батальонов уведомлялось о предстоящем «мероприятии». В датированном 15 сентября 1944 года письме коменданта «восточной Эгеи», которому подчинялись множественные 999-е батальоны, сообщалось: «По сообщению адъютанта командира 999-й резервной бригады (Баумхольдер) в ближайшее время будут переведены в особые штрафные подразделения или направлены полицией в концентрационные лагеря. Возможность передачи Организации Тодта или другие учреждения более не рассматривается».
Карл Кастнер писал об отправленных из Баумхольдера в направлении Бухенвальда. «24 сентября 1944 года уехал первый транспорт с 280 людьми под руководством оберлейтенанта Ёртеля. За ним 2 октября последовал второй эшелон со 160 людьми под руководством фельдфебеля. Первый транспорт сопровождался упоминавшимися мною офицерами гестапо Моше и Вегенером. По прибытии в концентрационный лагерь Бухенвальд они вновь вернулись во Франкфурт и послали сообщение из своего отдела. В кабинете бригадного командира мне передали, что все люди в кратчайшие сроки были доставлены в лагерь, где были распределены по военному предприятию. Так как я не знал, что в Бухенвальде производилось оружие, то я убеждал своих солдат, что их посылают в лагерь ненадолго. Оттуда их распустят по домам. Но в лагере солдат побрили наголо, переодели в арестантские робы, то есть полностью приравняли к заключенным, хотя они несколько месяцев были на фронте в южной России и Греции, а некоторые даже подхватили там малярию. Оберлейтенант Ёртель позвонил мне из Веймара и дал точное описание злосчастного положения наших людей. По телефону я пытался связаться с адъютантом коменданта Бухенвальда и добиться освобождения моих солдат, но все было тщетно. Он лишь сообщил мне, что после полугодового пребывания солдат в лагере может быть проведена «перепроверка» с целью отбора достойных прохождения особого испытания. Об освобождении без команды сверху не могло быть и речи. Накануне отбытия солдат из Баумхольдера я обещал солдатам свободу и скорейшее возвращение к семьям, но они снова оказались за колючей проволокой, где их ждал тяжелейший труд на оборонном предприятии».
Чем руководствовался капитан Кастнер, когда давал политическим 999-м обещание свободы, остается непонятным. В любом случае подобные посулы были безосновательными. Первый транспорт с солдатами достиг Бухенвальда 27 сентября 1944 года, что следует из сообщения Макса Фельша, который был выдворен буквально за несколько дней до этого из роты выздоравливающих с предписанием «две недели сохранять постельный режим». В бухенвальдской лагерной картотеке сохранилась та же самая дата прибытия 999-х, которые были обозначены как «арестованные полицией», что указывает на значительное вмешательство в это дело франкфуртского гестапо. Об этом также упоминается в сообщении Макса Фельша: «27 сентября мы прибыли в Бухенвальд и были переведены в лагерь. Нас направили в карантинный блок, который наполовину был заполнен изголодавшимися венгерскими евреями. При каждой перекличке выяснялось, что один или несколько из них умирали. Там я встретил множество старых приятелей, в том числе Вальтера Бартеля из Берлина[24] На мой вопрос, почему нас сюда направили, он сказал, что точно не знает, но говорили, что мы были направлены в лагерь по предложению франкфуртского гестапо».
Немецкий коммунист Вальтер Бартель руководил в концлагере Бухенвальд подпольной интернациональной организацией, с которой в контакт быстро вступил Фридрих Питруска. Фридрих Питруска подобно Максу Фелыпу прибыл в лагерь на первом транспорте. До этого он находился в Баумхольдере, где проходил курс лечения после ранения, полученного на фронте. После выздоровления он попал не в регулярную часть, а в лагерь. Он писал о своем прибытии в Бухенвальд: «Нас построили перед административным зданием. Помню, ужасно дымил крематорий, и мы задыхались в этом чаду. В темноте нас привели в душевую, где мы пробыли трое суток. О нас никто не вспомнил. Мы были вынуждены спать на каменном полу. Товарищи, которые уже несколько лет провели в лагере, смогли вытащить меня оттуда. На меня тут же посыпался град вопросов: как я попал сюда? как там, снаружи? когда закончится это дерьмо? готово ли население к сопротивлению? И многие другие. Товарищи пытались снабжать нас едой, но то, что они доставали для 270 человек, было очень мало. Первое, что товарищи сообщили мне: здесь в лагере был убит Эрнст Тельман.
В один день нам приказали раздеться и построиться во дворе. У нас забрали все личные вещи. Мне вьщали брюки и куртку с большой красной звездой Давида на спине. Никакой рубашки, никаких носков, никаких ботинок, только куртка с красным треугольником и номером 73 366. Нас разместили в так называемом карантинном блоке № 43. В качестве постельных принадлежностей мы получили по бумажному пакету, похожему на мешок из-под цемента, только более длинный. Товарищи, которые заметили у меня куртку со звездой, тут же организовали для меня другую одежду. Мне даже вручили рубашку. Нам приходилось спать впятером на одной кровати».
