Юрий Никулин - Почти серьезно
Клоун Сергей Курепов рассказал мне, что сразу после войны по маленьким городам разъезжала "левая" цирковая бригада, состоящая из трех человек и одного медведя. Так как клетки для медведя не было, а переезжали они часто, то перед посадкой в поезд медведя поили водкой. После этого он засыпал, его засовывали в мешок и клали в вагоне под нижнюю полку. Так без лишних затрат перевозили медведя из города в город. Руководитель этой бригады сказал Курепову:
- Жаль медведя, спивается вместе с нами.
(Из тетрадки в клеточку. Июнь 1949 года)
Александр Борисович Буше - человек в цирке легендарный. Ни на одном из шпрехшталмейстеров - инспекторов манежа, - которых я когда-нибудь видел, не сидел фрак так, как на Буше. Фрак для Александра Борисовича отглаживали и чистили ежедневно. Буше выглядел импозантно, элегантно, а главное торжественно. Он выходил на манеж, и все чувствовали: сейчас начнется торжество.
За многие годы работы Александр Борисович стал как бы неотъемлемой принадлежностью Московского цирка. У людей моего поколения и тех, кто постарше, столичный цирк ассоциировался всегда с фамилией Буше.
Александр Борисович был не просто шпрехшталмейстером, объявляющим номера (кстати, объявлял он чуть хрипловатым голосом и не очень четко, но в его манере была какая-то магия значительности), он блестяще вел диалоги с клоунами, свободно держался на манеже и пользовался авторитетом среди артистов. Униформисты у него работали как звери. Стоило Буше хлопнуть в ладоши-знак, что ритм работы на манеже замедлился, - как люди начинали двигаться в два раза быстрее. Униформисты стояли всегда в ярко начищенных ботинках, с идеальными прическами, в пригнанных костюмах, готовые по любому, едва заметному знаку Буше четко выполнить его указание. Один вид униформистов, стоящих по струнке в проходе перед форгангом, вызывал у зрителей восхищение.
Помню, когда я еще учился в студии, Буше, расстегнув рубашку, показывал нам, студийцам, свои ключицы, с двумя переломами каждая. Александр Борисович рассказывал об истории переломов, после которых у него на месте сращения костей образовались бугорки. (Буше во время падения одной артистки принял столь сильный удар, что ему сломало ключицы в двух местах, но артистку он спас.) Мы подходили по очереди к Александру Борисовичу и с благоговением ощупывали эти бугорки. Потом Буше рассказывал об искусстве пассировщика, требующем особой тренировки, мгновенной реакции.
Хотя мы работали с Михаилом лучше, чем два-три месяца назад, все-таки еще с завистью смотрели на артистов, которые, покидая манеж после выступления и проходя мимо Александра Борисовича, слышали от него слова благодарности. Даже не слова - просто Буше каждый раз, когда артисты под аплодисменты уходили с манежа, говорил им, слегка склонив голову и чуть приседая:
- Спасибо.
Помню, как, готовясь к обычному вечернему представлению, мы спокойно разговаривали и вдруг к нам в гардеробную ворвался Буше.
-Мальчики, -взволнованно начал он, -заболел Карандаш. Выручайте. Придется вам сегодня заполнять паузы.
Я тупо посмотрел на Буше и подумал, что, наверное, это шутка, розыгрыш (Буше любил разыгрывать артистов) и сейчас Александр Борисович засмеется и скажет: "Ага! Испугались? Я пошутил. Давайте покурим".
Но Буше не засмеялся. Карандаш действительно в тот вечер заболел. Миша после секундной паузы вскочил со стула и, нервно заходив по нашей маленькой гардеробной, сказал:
- Александр Борисович, что-нибудь придумаем.
Когда мы остались в гардеробной одни, партнер накинулся на меня:
- Ну что ты сидишь, давай думать, что делать?
Легко сказать - что делать. До начала представления оставалось полчаса. Мы лихорадочно вспоминали, в каких паузах выходил Карандаш, что исполнял. Перебрав порядок номеров в двух отделениях (в третьем работал аттракцион), мы подсчитали, что Карандаш появлялся на манеже одиннадцать раз. Такого количества реприз и клоунад мы, конечно, осилить не могли. Стали прикидывать, где можно дать номера друг за другом, без реприз. Число неизбежных пауз уменьшилось до шести. Шесть раз нам нужно выходить на манеж и что-то делать, чтобы публика смеялась. А в это время униформисты должны успеть сменить реквизит.
Выступая вместе с Карандашом, мы ощущали себя как за каменной стеной, ибо все наши просчеты и промахи Михаил Николаевич всегда брал на себя, и зрители не замечали, что мы где-то не дотянули, что-то не так сделали. А тут вся нагрузка будет на нас.
Первый выход Карандаш делал после номера канатоходцев. Пока он исполнял маленькую репризку с собакой Кляксой, пока ловил упавшую шляпу, униформисты убирали две громадные стойки с натянутым между ними канатом. У Михаила Николаевича в этой паузе был ударный момент: когда уносили остатки реквизита, неожиданно для зрителей гасили свет в зале. И в темноте Карандаш звонким голосом выкрикивал: "Ой, кто-то плитку включил!" (Дело в том, что сразу после войны для экономии электроэнергии в Москве во всех квартирах рядом со счетчиком устанавливалось специальное приспособление, которое в случае малейшей перегрузки лимитированного потребления электричества на две-три
лимитированного потребления электричества на две-три минуты автоматически отключало в квартире свет. Все пришедшие в цирк это часто испытывали на себе, а потому и принимали фразу Карандаша аплодисментами и смехом).
Мы решили сделать так. Первым выйду я и спрошу Буше:
- А вы не видели Мишу?
После этого Миша появится в центральном проходе с зонтиком и, как бы зазевавшись, упадет через барьер. Далее мы будем пытаться залезть на мостик канатоходцев. Я постараюсь встать на плечи Михаила. Долго буду карабкаться, пока мостик не уберут. Нам казалось это смешным: вот, мол, лез-лез человек на мостик, а мостик уже убрали. Тут погасят свет, и я скажу: "Ой, кто-то плитку включил", после чего все засмеются и мы быстро убежим.
В следующей паузе решили пустить старинную репризу "Живой и мертвый", которую мы в свое время репетировали. Договорились исполнить и детскую клоунаду "Дедушкин сад". Ее мы делали с Карандашом во время поездки по Сибири. Клоунада рассчитана на трех клоунов, и мы уговорили принять участие в ней одного из акробатов-эксцентриков. Небольшого роста паренек, готовясь к клоунаде, лихорадочно дрожащими руками наклеивая нос из гуммоза, все время говорил нам:
- Вы только слова мне, ребята, подсказывайте.
Две паузы Миша брал на себя. В одной он решил показать фокус Карандаша с ботинками, а в другой собирался после неудачной попытки балансировать стулом, держа его на голове, бросить стул в подсадку (в подсадку попросили сесть того же акробата-эксцентрика), отчего зритель-подсадка упадет от страха на пол - трюк проверенный, и за него мы не волновались.
Последнюю, шестую паузу для второго отделения решили обговорить в антракте, так как времени на придумывание уже не оставалось.
В жутком состоянии работали мы в тот вечер. У меня дрожали руки, ноги не слушались, мысли в голове путались. Примерно такое же чувство я испытывал на фронте во время бомбежки или артобстрела.
Сердце окончательно упало, когда в начале представления Буше объявил зрителям, что Карандаш заболел и выступать не будет, и мы услышали" как в зале раздалось протяжно-разочарованное "уу...".
Появившись в первой паузе, мы сразу почувствовали холод публики, которая встретила нас настороженно, как бы говоря: "Ну, посмотрим, кого нам еще подсунули вместо любимого клоуна".
Некоторое оживление в зале вызвал выход Миши и его падение через барьер. Затем мы сняли клоунские пиджаки, и я начал забираться на плечи Миши, чтобы потом перебраться на мостик канатоходцев. Только собрался сделать это, как униформа, работавшая в тот вечер молниеносно (сказалось накачка Буше), унесла мостик, стойки и канат. Так и не понял никто из публики, зачем я лез на Мишу.
Увидев, что манеж пустой, Миша махнул рукой электрикам, подавая условный знак: мол, погасите свет в зале. Свет погас, а я, не выдержав нужной паузы, вместо того чтобы выкрикнуть, почему-то сказал упавшим голосом: "Кто-то плитку включил".
Услышал эту фразу только Миша. Публика молчала. Зажгли свет, и мы тихо покинули манеж. Уходя, я увидел в центральном проходе Байкалова, вытирающего платком лоб.
За кулисами к нам подошел Буше и сказал:
- Ничего, мальчики, ничего, не волнуйтесь, посмелее. Все получится.
Появился за кулисами и Байкалов, который категорически заявил:
- Делайте что хотите, но чтобы публика сегодня смеялась.
То ли от доброго слова Буше, но, конечно, уж не от накачки директора (доброта вообще лучше действует на артиста, чем окрик и приказ), то ли от безысходности положения, но дальше дело пошло лучше. Зрители смеялись на клоунаде "Дедушкин сад", смеялись и при исполнении репризы "Живой и мертвый", когда я, вспомнив традиционный трюк коверных, снял пиджак, положив его на барьер, остановился, внимательно посмотрел на сидящих в первом ряду зрителей, как бы проверяя их порядочность, потом все-таки забрал пиджак и, сложив аккуратно,сунул под ковер.
