Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Михаила Горбачева
Надо сказать, что с уходом Петра Алексеевича Романова из жизни мало что изменилось в гастрономических предпочтениях русской аристократии. Как пили, так и продолжали пить.
Несговорчивость власти в вопросе корчмы имела, безусловно, экономические причины. Вот, что пишет о корчме историк В. Похлебкин: «… Сырье было крайне дешевое, шло его на производство сравнительно мало, а ценность готового продукта в десятки и сотни раз перекрывала стоимость сырья. Если к этому прибавить удобство транспортировки водки, ее невысокую стоимость по сравнению с перевозкой зерна, концентрацию большой ценности товара в малом объеме, его компактность, легкость деления товара и его сбыта, полное отсутствие проблемы хранения, поскольку этот продукт – спирт – абсолютно не портился, то все это еще больше превращало его в идеальный товар и объект для государственной монополии. Иными словами, если бы водки не было, то ее непременно нужно было бы выдумать, и не из-за потребностей питья (пьянства), а как идеальное средство косвенного налогообложения…».
Корчма в XVIII веке. В XVIII веке с корчмой воевали все русские царицы. Екатерина Великая выпустила указ: «…Искусство и время делами доказало, что сколько старания употреблено, и разных для того учреждений делано ни было, чтобы вредныя корчемства истребить… недостигнуто однакож совершенно сие важное намерение. Главною тому причиною находим мы то, что хотя строгости и весьма умножены, но в то же время не довольно отвращены были те поводы, кои соблазном к корчемству служат. …Сего ради… нужда требовала прежния о винокурении и корчемстве установления вновь пересмотреть, и так распорядить, чтобы сей новый устав более согласовал и с нынешним о винном доходе учреждением, и с вышеизображенным намерением…».
Это записано в преамбуле документа. Резолюция была короче: «…Вино курить дозволяется всем дворянам и их фамилиям, а прочим никому». Пусть дворяне с корчмой разбираются сами, если не желают нести убытки от конкурентов-нарушителей. По известному маккиавелиевскому принципу «Разделяй и властвуй!..» Когда Украина входила в состав Российской империи, гетман Богдан Хмельницкий долго торговался с Елизаветой Петровной. И выторговал для Малороссии (так называли Украину) право свободно «курить» (изготавливать) и продавать «горелку». В 1743 году дочь Петра I привилегию малороссов подтвердила: «Шинки держать, вино курить и шинковать беспошлинно». Игра, по ее мнению, стоила свеч: Малороссию надо было держать на коротком поводке, а какой поводок был лучше беспошлинной торговли водкой?
Корчма и Малороссия. Русский люд не мог и мечтать о той милости, какую даровала власть Малороссии. Но никто и предположить не мог, куда «потечет» дешевый хмельной малороссийский товар – беспрепятственно – на российские просторы! И он потек, и ручеек этот, сперва слабый и малозаметный, все полнился и полнился, и уже в 1767 году Екатерина Великая вынуждена была учредить на границах с Малороссией «корчемскую стражу», спецотряд по борьбе с контрабандным алкоголем. Ей разрешалось «осматривать щупами возы с хлебом, сеном и дровами, однако не развязывая и не разбивая оных».
На пути нелегального алкоголя. Чтобы препятствовать ввозу в Москву нелегального алкоголя, вкруг города по приказу Камер-коллегии возвели высоченный вал, получивший название Камер-Коллежский, протяженностью в 33 версты, который имел 16 застав-таможен: Дорогомиловская, Трехгорная, Пресненская, Тверская, Бутырская, Крестовская, Сокольническая, Преображенская, Семеновская, Проломная, Рогожская, Покровская, Спасская, Серпуховская, Даниловская и Калужская. С 1806 года по этому валу проходила административная граница Москвы. В Москве при Екатерине Великой также создали «корчемную стражу». Стражники работали на износ, так как получали деньгами половину цены от обнаруженной ею контрабандной корчмы. Естественно, что каждый воз, направлявшийся в Москву, досматривался с изумительной тщательностью.
С 1767 года откупщики (продавцы алкоголя) получили право «самостоятельно», т. е. за свой счет, содержать такие команды из солдат. По сути, винная таможня попала в частные руки. Именно для ограничения ввоза нелегальной корчмы в Москву, по инициативе откупщиков-торговцев стали строить валы: Трехгорный, Пресненский, Бутырский, Сущевский, Сокольнический, Преображенский, Госпитальный, Золоторожский, Рогожский, Крутицкий, Симоновский и Даниловский. Сегодня это главные магистрали столицы РФ. В конце XIX века Москва стала неприступной для иногородней водки. В 1856–1862 годах «корчемную стражу» отменили.
Через четыре года служба была восстановлена: притихшие было корчемники активизировались вновь.
Эффект минимальный. Надо сказать, что меры по борьбе с корчемством, предпринимавшиеся властью и в XIX и XX веках, оказывались недостаточными и дали минимальный эффект – в своей массе народ не желал отказываться от домашней водки, прообраза современного самогона. Нельзя забывать о высокой выгоде этого продукта. Всплеск российского самогоноварения пришелся на начало XX века. Последний русский царь Николай Романов ввел «сухой закон» в 1914 году, когда началась война с Грманией. На это решение повлияли и сообщения о пьяных новобранцах, громящих вокзальные буфеты в поисках алкоголя, об их драках с полицией и железнодорожниками.
Расстреляв царя, большевики не отменили его «сухой закон». Видимо, догадывались, чем чревата отмена. В.И. Ленин решительно выступал как против пьянства, так и против попыток получать прибыль за счет продажи спиртных напитков. В своем докладе о продовольственном налоге на X Всероссийской конференции РКП (б) в 1921 году он, указывал, что «в торговле приходится считаться о тем, что спрашивают». При этом делал заявления: «…в отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму…» (Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 43, с. 326. – Прим. А.Н.)
В беседе с Кларой Цеткин (1920 год) В.И. Ленин совершенно определенно высказывал свое отношение к этому вопросу: «Пролетариат – восходящий класс. Он не нуждается в опьянении, которое оглупляло бы его или возбуждало. Ему не нужно… опьянения алкоголем… Ему нужны ясность, ясность и еще раз – ясность. Поэтому, повторяю, не должно быть никакой слабости, никакого расточения и уничтожения сил» (Цеткин К. Воспоминания о Ленине. М., 1955, с. 50 – Прим. А.Н.)
Молодая Советская республика, воодушевленная высокими целями строительства новой жизни, быстро залечивала раны, восстанавливала народное хозяйство. Уверенный в своих силах, в великой справедливости решаемых задач, наш народ строил социалистическое общество. Пафос созидания, борьбы со старым, отжившим захватил людей полностью и без остатка. Возникали новые традиции и обряды, новые праздники. Рождалась новая мораль, в которой нет места алкогольному дурману. Трезвость становилась естественной нормой нового, социалистического образа жизни.
Ответ крестьян городу. Ответом крестьян на призывы «трезвенников»-большевиков сдать хлеб стало повальное деревенское самогоноварение. Спасая хлеб от реквизиций «продразверстки», русский крестьянин перегонял тысячи и тысячи тонн зерна на самогон. В 1922 году чекисты обнаружили и уничтожили 94 тыс. самогонных аппаратов, в 1923-м – уже 191 тыс., а 1924 году побил все рекорды – 275 тыс. аппаратов! А сколько было не изъято и не уничтожено, приходится только догадываться. О чем говорит количество реквизированной самогонной аппаратуры? О трех вещах. О несознательности крестьян – первое. Например, 1923 год был одним из самых неурожайных в СССР и кое-где привел к голодомору, а крестьянин переводит зерно на самогон! Второе – об энергичной работе милиции и представителей ЧК, которые осуществляли реквизиции. Третье – о мудрости сталинской власти: за самогоноварение вводился штраф в 500 рублей (цена целой коровы в те годы. – Прим. А.Н.), а представителям карающих органов за каждый реквизированный аппарат полагалось денежное вознаграждение. Крестьян оставили без хлеба и самогонных аппаратов – власть показала зубы. Меры сработали? Не факт.
«Гонишь, гад?». Анекдот времен первых лет советской власти. Поймали чекисты деда-самогонщика.
– Гонишь, гад?
– Гнал, гоню, и буду гнать.
– А мы тебя посадим.
– Ну и что? Сын будет гнать.
– И сына твоего посадим.
– Внук будет гнать.
– И внука твоего посадим.
– Ну, к тому времени, я и сам из тюрьмы выйду.
Реакция Сталина. Сталин за введение водки и против мужика-самогонщика, не желающего даром ссыпать собственный хлеб в необъятные закрома Родины: «…Здесь играют, очевидно, известную роль серьезные недостатки по части культурного развития деревни. Я уже не говорю о том, что немедленный отказ от водочной монополии лишил бы нашу промышленность более чем на 1/2 миллиарда рублей, которые неоткуда было бы возместить…».
