Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 1
…Но как бы ни оценивать эти события — а все реалии того времени как-то плохо вяжутся с рассуждениями о евреях, не способных взять в руки оружия.
Римляне плохо понимали евреев и в большинстве своем относились к ним то с иронией, то с плохо скрытым презрением. Так, довольно глухая, да еще и мятежная провинция. Диковинные люди, не желающие понимать, как надо «правильно» жить, да еще кидаются, как дикие звери. Но представление о евреях-трусах, евреях — плохих солдатах римляне никак не могли бы разделить. Вероятно, услышав об этом, они сочли бы Иванова и других авторов «Библиотечки русского антисемита» попросту плохо информированными. «А ты знаешь сколько времени возился Флавий с этими дикарями?! Мне рассказывал брат — уже насадишь его на копье, а иудей визжит, махает топором, все пытается тебя достать…». Скорее всего, репутация евреев в Римской империи напоминала репутацию кавказских горцев — чеченцев или лезгин в другой империи — в Российской.
ИСПАНИЯЛадно, это все «новобиблейский» народ, предковый народ для всех последующих еврейских народов. Но вот возьмем евреев Римской империи. Античные евреи служили в армиях эллинистических царьков, а в III веке из них даже формировали целые гарнизоны на границе с Германией.
В Испании евреи воевали в войсках и христианских, и мусульманских князей. Когда враги определяли день битвы при Солаке (1086), это было непросто, потому что нельзя было назначить ни пятницу, ни субботу, ни воскресенье — сражались люди, чтящие и тот, и другой, и третий день (христиане проиграли эту битву).
О другом сражении, при Ал-Фуэнте, оставил стихи прекрасный поэт, писавший стихи на нескольких языках, Шмуэль ха-Нагид:
И стояли солдаты в строю боевом,
На противников яростно глядя своих.
В день отмщения думают люди о том,
Что и первенец смерти желанен для них.
День был мутным, и начал туман выпадать,
И черно было солнце, как сердце мое,
И как море при шторме, ревела вся рать,
И Господнему гласу подобен был голос ее.
Копья чертили в воздухе линии,
Словно молнии, вырвавшись из темноты.
И стрелы были подобны ливню,
И в решето превратились щиты [16, с. 96].
Этот еврей XI века, сделавший при дворе гранадского эмира сказочную карьеру, принимал участие в сражениях, и не он один такой, я вас уверяю. Для внесения полной ясности: мнения евреев о том, чью сторону нужно держать (ну конечно же!), опять раскололись. Было много сторонников того, чтобы воевать на стороне христиан.
Граф Барселоны в 1149 году отдал евреям не только место в городе, чтобы они могли там поселиться, но и сельскохозяйственные земли, чтобы евреи могли выступать на его стороне во время войны.
Король Кастилии Альфонс VII назначил еврея Иегуду ибн-Эзра комендантом крепости Калатрава. В это же время кастильские короли поселили бежавших из мусульманских земель евреев в крепости Тудела с условием ее защищать от мусульман.
Альфонс IX даже писал папе Клименту VI (25 июля 1342 года): «Поскольку город Севилья из-за своей обширности нуждается в населении… были приняты многие евреи, а также сарацины, дабы заселить сей город; в евреях же мы нуждаемся более всего, поскольку они много способствуют удовлетворению нужд города и не раз выступали плечом к плечу с христианами на защиту города от сарацин, и не боятся отдать жизнь свою».
Известны и случаи, когда евреев в Кастилии делали дворянами — за мужество, проявленное в боях. Таково, например, происхождение кастильских придворных семей Вакар и Бенвенисте. Логика королей проста и вызывает только уважение: в дворяне жалуют не за «правильные» религиозные убеждения, а за личные качества. Если бы так и продолжалось…
Интересно, какие чувства овладели бы Шмуэлем ха-Нагидом, жителями Туделы или первым из Вакаров, посвященным в рыцари на залитом человеческой кровью поле славы и смерти? Что сказали бы они, прочитав дурости из «Библиотечки русского антисемита»? Ох, не советую я вам, «русские патриоты», встречаться в чистом поле с такими, как Шмуэль ха-Нагид и Вакар… Не советую. Будет больно, я вас таки честно предупреждаю.
ЕВРОПАСо стереотипом «тщедушного, трусливого еврея» не согласились бы и в Средневековье. На протяжении всего европейского Средневековья евреев не призывали в европейские армии, — но ведь и вообще военное дело было делом элитным, занятием немногочисленных наследственных профессионалов. В христианском мире еврейство жило изолированно в своих еврейских кварталах, но что характерно — никаких представлений о специфической еврейской трусости или боязни взяться за оружие в средневековой Европе не было.
Были случаи, хотя и редкие, когда евреи-выкресты попадали в европейское дворянство. Особенно в Италии, где традиции Римской империи жили и много позже после ее гибели. Итальянское дворянство было сословием сравнительно открытым и жило не в укрепленных замках, а в городах (Ромео стоял под балконом Джульетты в городе Вероне, возле частного дома, а не возле вала и рва укрепленного замка). В Италии права дворянства богатые горожане часто могли попросту купить, и ничто не мешало еврею, принявшему христианство, проделать этот маленький гешефт. Но если ты дворянин, в случае войны изволь являться по призыву своего князя, герцога или короля и вести себя соответственно.
Не могу порадовать читателя вестью, что эти евреи — в армиях ли Альморавидов, на стороне ли итальянских князей в их частных войнах — покрыли себя неувядаемой славой, что их как-то особенно отличали. Но, во всяком случае, никаких особых черт характера, мешавших им воевать, никакой специфической робости современники этих евреев не заметили. Солдаты как солдаты, не хуже других и не лучше.
В НОВОЕ ВРЕМЯВ XVII, особенно в XVIII веке, европейские народы осознавали себя суверенными нациями, имеющими право жить без воли королей и Римских пап. Если так, то нации должны уметь и защищать сами себя. Рождаются массовые армии, и в них солдатами становятся не бедолаги, пойманные на улицах, и не родовые дворяне, которые учатся военному делу лет с трех. В массовые армии призывают всех граждан. Каждый гражданин имеет неотъемлемое право на свободу, гражданские права, вплоть до избрания в судьи или в члены парламента. Гражданин имел частную собственность, и даже за уголовное преступление власть не могла отнять у него эту собственность.
Но за эти права гражданин платил и содержал собственное государство. Платил налоги, и не только деньгами, но и кровью. Воинская повинность означала, что государство оставляет гражданину одного из его сыновей, обычно старшего. А вторых и третьих сыновей государство призывало в армию, на установленный законом срок, обучало их и бросало в бой, если начиналась война.
В XVIII веке в европейских странах — во Франции, Австрии и в Пруссии — встает вопрос эмансипации евреев, то есть вопрос предоставления евреям полноценных гражданских прав. Но если их эмансипировать — тогда надо и призывать евреев в армию!
Замечу: в странах, где гражданское общество развивалось более органично, постепенно, не существовало самой по себе проблемы. В Британии никто специально не вербовал евреев в морские пехотинцы, но никто и не сомневался в праве еврея пойти служить на флот или в колониальную армию в Индии. Уже в XVIII веке были случаи, когда евреи в Индии воевали там в составе войск Ост-Индской компании. Точно так же евреи оказывались в составе колониальных армий и голландской Ост-Индии.
Во Франции было иначе. Тут и евреев было много — 70 тысяч человек на 25 миллионов населения, целых 0,3 %. И католическая религия не позволяла забывать, что евреи — враги Христа, пожиратели зазевавшихся христианских младенцев. И гражданское общество во Франции формировалось медленнее. Иногда кажется, что королевская власть с каким-то самоубийственным, чуть ли не мазохистским пафосом тормозила развитие общества и тем самым подготавливала взрыв, делала его все более неизбежным.
Перед революционной властью — Конвентом — встал вопрос: как революционная утопия должна относиться к таким реальным, вполне материальным евреям? Было высказано мнение, что это народ реакционный, — ведь евреи чтят Ветхий Завет и вовсе не готовы отказаться от своей религии. А ведь мерзкая католическая церковь, которую гражданин Вольтер называл не иначе, как гадиной, — она ведь тоже почитала Ветхий Завет, считала его частью Священного Писания. Значит, делался вывод, что евреи — это прямо-таки религиозная Вандея, враги народа, и надо их поголовно казнить, чтобы всем остальным стало лучше.
К счастью для евреев, существовала и другая логика, не менее шизофреническая, но более к ним благожелательная. Евреи, согласно этой логике, — народ как раз прогрессивный, «друзья народа», потому что они не католики, и к тому же их угнетал, считал неравноправными людьми королевский режим. Как из Бастилии выпустили жертв королевского произвола, например, невинного ягненочка, маркиза де Сада, — так надо освободить всех евреев.
