Хазанов Дмитрий - 1941. Война в воздухе. Горькие уроки
«Русские бомбардировщики приближаются к Констанце», – сообщил по рации командир отряда капитан Э. Баксилла (Е. Bacsilla).
Он летел впереди и несколько выше остальных. Вскоре мы набрали 4000 м и догнали ведущего. Я впервые близко увидел русские самолеты. Несколько эскадрилий двухмоторных бомбардировщиков быстро приближались к нам со стороны утреннего солнца. Они были выкрашены в зеленый цвет и имели огромные красные звезды на крыльях и стабилизаторах. Противник шел плотным строем, готовясь атаковать порт Констанцу.
«Приготовиться к атаке», – прозвучал в эфире приказ.
Отряд занял выгодную позицию для того, чтобы открыть огонь. Я проверил работу прицела, снял оружие с предохранителя и первым приблизился к замыкающему строй бомбардировщику. Последовал короткий залп из всех бортовых точек по этой машине – она… вспыхнула и покинула место в строю. Прямоугольные купола парашютов немедленно открылись, и экипаж понесся к воде. Я выполнил вторую атаку, после чего вспыхнул еще один бомбардировщик.
Кругом творился настоящий хаос. «Мессершмитты» носились вокруг русских бомбардировщиков. Последние один за другим стремительно падали в море. Воздух был насыщен падающими бомбами и раскрывающимися парашютами. Только теперь я заметил, что русские боевые корабли также атакуют крепость Констанцы. Они, ничего не подозревая, шли прямым ходом на румынское минное поле, и вскоре один из них попал прямо в ад. Когда сильный толчок потряс мой самолет, я подумал, что это было эхо взрыва на борту крупного корабля. Тем временем наши летчики сбили почти все вражеские бомбардировщики без собственных потерь. Один из немецких пилотов совершил посадку на «брюхо». Как потом стало известно, шасси его самолета не вышло, несмотря на все усилия пилота выпустить его»
Как следовало из германских документов, истребители из III/JG52 вылетели около 4 ч по среднеевропейскому времени, и уже в 4 ч 18 мин фельдфебель Б. Викерт (В. Wickert) сбил первый ДБ-3. Через 3 мин лейтенант А. Дикфельд наблюдал за взрывом на борту советского корабля, а еще через 9 мин он открыл счет личных побед, поразив ДБ-3. Вопреки красноречивому описанию германского аса, всего были сбиты три бомбардировщика (два ДБ-3 и один СБ). Атаковать много самолетов немцам не удалось, поскольку советские авиаторы действовали в то утро мелкими подразделениями – парами или звеньями. В результате повреждения мотора вынужденную посадку произвел в Мамайе штабс-фельдфебель И. Кляйн (J. Klein) из 9-го отряда. Более результативно сражались «мессершмитты» при втором вылете, примерно через 40 мин после первого, по немецким данным, 6 СБ и 9 ДБ-3 упали в море. Тогда А. Дикфельд одержал вторую победу, а вечером сослуживцы поздравляли обер-фельдфебеля И. Фернзебнера (J. Fernsebner), на счету которого стало пять сбитых неприятельских самолетов
Здесь необходимо сделать еще одно пояснение. «Русские боевые корабли», атаку которыми 26 июня Констанцы наблюдали германские летчики, – это ударная группа Отряда легких сил (ОЛС) Черноморского флота. Ранним утром накануне командующий флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский утвердил план набеговой операции кораблей ОЛС, доложив о нем наркому ВМФ. Сущность плана состояла в нанесении в 5 ч утра 26 июня совместного удара кораблей флота и авиации по Констанце, чтобы уничтожить нефтебаки и боем разведать систему обороны этой базы с моря.
Артиллерийский обстрел предполагалось вести из орудий лидера «Харьков» и двух эсминцев, а обеспечивать их действия должна была группа прикрытия, состоящая из крейсера «Ворошилов» и лидера «Москва». Ближе к вечеру 25-го числа адмирал Н.Г. Кузнецов внес в план изменения: включил в ударную группу два лидера (под общим командованием капитана 2 ранга М.Ф. Романова), а в группу прикрытия – крейсер и три эсминца. Общее руководство операцией было возложено на командира ОЛС контр-адмирала Т.А. Новикова. По уточненному плану перед авиацией флота поставили задачу бомбить Констанцу накануне ночью и после завершения обстрела кораблями произвести фотографирование результатов атаки.
Вечером корабли (сначала ударная группа, затем группа прикрытия) вышли из Севастополя, демонстрируя движение на Одессу, и только с наступлением полной темноты изменили курс. Переход удалось провести скрытно, с соблюдением полного радиомолчания. Несомненно, наши корабли появились неожиданно для противника. В 4 ч 42 мин с дистанции 140 кабельтовых им прямо по курсу открылся берег. И тут «Харьков», шедший головным, потерял правый параван, а еще через несколько минут – левый.
Корабли поменялись местами, начав из 130-мм орудий обстрел объектов противника. Несмотря на противодействие береговых батарей противника, они продолжили выполнять задачу, выпустив за 10 мин около 350 снарядов из орудий главного калибра. После того как ответный залп накрыл лидер «Москва», командир ударной группы приказал начать отход, распорядившись приступить к постановке дымовой завесы. Оба лидера увеличили скорость хода и начали маневрировать, стремясь сбить пристрелку вражеских артиллеристов. В 5 ч 21 мин на головном корабле раздался мощный взрыв.
Штурман лидера «Харьков» капитан-лейтенант НА. Телятников после возвращения в Севастополь рассказывал: «"Москва» переломилась близ среза полубака, носовая часть развернулась форштевнем к корме. Затем корма поднялась, обнажив работающие винты. А с кормы по появившемуся вражескому самолету било зенитное орудие, валил белый дым из дымовой аппаратуры. «Харьков» обошел гибнувший корабль и остановился метрах в двухстах. Комдив хотел снять с «Москвы» экипаж. Но у борта упали тяжелые снаряды, корпус содрогнулся от мощного гидродинамического удара, и в котлах сел пар. На спасение времени не было, гибель угрожала и «Харькову». Командир дивизиона М.Ф. Романов приказал немедленно отходить. Спасти экипаж «Москвы» не удалось. Лидер затонул…»
Флагманский штурман ОЛС капитан-лейтенант Б.Ф. Петров (впоследствии вице-адмирал), разбирая прошедшую набеговую операцию, самокритично отмечал: «многое мы сделали не так, начиная с замысла операции». По его мнению, лучше было не маневрировать при обстреле береговых объектов, а скрытно подойти к Констанце на 110 кабельтовых и вести стрельбу на курсе отхода. Между прочим, румыны еще до войны объявили, что у Констанцы ими выставлены мины в 170 кабельтовых от берега. Но штаб ЧФ считал эти данные преувеличенными и вполне допускал подход кораблей к берегу на 110-120 кабельтовых. Не было принято и предложение контр-адмирала Л.А. Владимирского нанести по Констанце артиллерийский удар с дистанции 170 кабельтовых из 180-мм орудий крейсера «Красный Кавказ», что исключало минную опасность. Не знала наша разведка о двухорудийной береговой батарее «Тирпиц» с 280-мм орудиями, которую немцы перед войной смонтировали у входа в гавань
Несомненно, также оказались ошибочными решения увеличить ход лидеров до значений скорости, когда параваны оказались бесполезными, и тем более маневрировать на минном поле. Наше командование видело главную угрозу в бомбардировочной и торпедоносной авиации неприятеля, недооценив минную угрозу. В этом смысле характерна телеграмма, принятая командиром ОЛС в 5 ч 50 мин с борта «Харькова»: «Самолеты бомбят лидер «Москва», по возможности нуждаюсь в помощи», хотя в действительности было телеграфировано: «Лидер «Москва» взорвался, нуждаюсь в помощи»
Неоднократно наши моряки принимали за торпедоносцы румынские и немецкие летающие лодки, интенсивно действующие над заливом. По данным противника, над водой было сбито 14 бомбардировщиков, и поиск выпрыгнувших с парашютами экипажей продолжался 26 июня до наступления темноты. Только «хейнкели» 8-го спасательного отряда совершили 10 вылетов, подняв на борт 37 матросов с «Москвы» и четырех членов экипажей сбитых самолетов. Среди последних был лейтенант А. Клобанов. Узнав, что штурман неплохо говорит по-румынски, ему бросили реплику: «Объясните своим, как им повезло: для вас война закончилась, едва успев начаться!»
Дважды в тот день восточнее Мамайи при патрулировании практически у береговой черты румынские летающие лодки обнаруживали советские МБР-2. В спасательных работах также участвовали два румынских торпедных катера. А один краснофлотец и один стрелок-радист самостоятельно добрались до берега. Всего в те сутки было спасено и попали в плен 69 летчиков и моряков, включая командира лидера «Москва» капитан-лейтенанта А.Б. Тухова. Однако он не смирился со своей участью: вместе с несколькими другими военнослужащими смог бежать из концлагеря, сражался в партизанском отряде и погиб в бою недалеко от Одессы в марте 1944 г.
Тем временем на основе опроса пленных (по ранее заключенному соглашению, их передавали румынской стороне) румыно-немецкое командование сделало вывод: к атаке Констанцы советское командование подключило дополнительные силы. Действительно, если в первые дни войны бомбили цели в Румынии только части 63-й авиабригады ВВС ЧФ, то теперь приняла участие авиация Главного командования. Как известно, с первых дней войны соединения ГК, наряду с основной работой – борьбой с наступающими мотомеханизированными частями неприятеля, отдельными экипажами стали бомбить Кенигсберг, Варшаву, Пиллау, Данциг, Люблин… Первоначально 4-й авиакорпус ДД полковника В.А. Судца (штаб в Запорожье) находился в резерве, а начиная с 25 июня он приступил к боевой работе. В следующие сутки 22-я и 50-я авиадивизии этого корпуса выполнили днем 60 самолето-вылетов по танкам и автомашинам в районе Луцка и еще 17 вылетов (действовал только 21-й дбап 22-й ад) по дальним целям в Румынии.
